Огонь в его крови (ЛП) - Диксон Руби

— ‘Как твоя рана?’

‘Да кого она волнует?‘ — отвечаю ему, все еще яростно потирая свой клитор.

Его челюсти сжимаются.

— ‘Меня волнует.’

Он осторожно ложится на кровать, и я просто карлик по сравнению с его большой фигурой.

В следующий момент мой разум наполняется образами, как он хватает мои колени и раздвигает их, ну а потом проводит своим ртом по моей сущности. Увидев эти яркие образы, я испускаю стон, тем не менее он ничего такого не делает. На деле, он еще даже не дотрагивается до меня. Это всего лишь прелюдия в сознании, и сама по себе это уникальный вид пытки. Кэйл наклоняется и исследует мою перевязанную рану, не обращая внимание ни на мою лихорадочную мастурбацию, ни собственную эрекцию.

‘Она причиняет тебе боль?‘ — он переводит взгляд на меня.

‘Не такую сильную, как это,‘ — я ему отвечаю, проводя пальцем сквозь мои складочки. Мои движения производят хлюпающие звуки, и я готова поклясться, что, слыша их, он заметно напрягается. Отлично. Значит, у него нет иммунитета от моего представления.

‘Сегодня я должен быть с тобой осторожным,‘ — говорит он мне, наклоняясь и утыкаясь носом мне в шею. — ‘Хотя каждая чешуя на моей шкуре требует, чтобы я тебя нагнул и загнал в тебя член, чтобы наполнить тебя своим освобождением.’

Его грубые слова противоречат нежности его прикосновений, и я хнычу.

— Тебе не обязательно быть таким осторожным.

Кэйл скользит своими горячими губами по моему горлу, когтями проводя по ткани моей задравшийся футболке.

— ‘Сними это.’

— Снимаю, — быстро говорю ему. Последнее, чего я хочу, это потерять еще одну футболку. У меня дрожат руки, когда я усаживаюсь, так как мое тело по-прежнему слабое, и меня удивляет, как нежно он поддерживает мою спину и как бережно помогает мне снять футболку. Такое с ним впервые. Обычно ему не хватает терпения, и он все разрывает. — Спасибо тебе.

‘Ты моя пара. Я всегда буду о тебе заботиться.‘ — В его черных глазах вспыхивают искорки, и тогда он наклоняется и прижимается к моим губам в поцелуе. — ‘И я предпочитаю смотреть на тебя, видя твою кожу,‘ — язык Кэйла скользит по моей челюсти, затем он прикусывает мою шею.

— Получше, чем без нее, — шучу я, чувствуя дрожь в животе от ощущения его рта.

Он отстраняется и, хмурясь, пялится на меня.

— ‘Я бы никогда такого тебе не пожелал.’

— Это была просто шутка, поддразнивание. Понимаешь, юмор.

Кэйл медленно моргает, и вдруг его губы растягиваются в грешную улыбку, от которой мой пульс бьется быстрее.

— ‘Ты дразнишь свою пару, моя Клаудия? А я могу дразнить в ответ?’

Что-то в его глазах подсказывает мне, что он говорит не о словесных поддразниваниях. Под его пристальным взглядом я слегка извиваюсь.

— ‘Не могу себе представить, чтобы ты кого-то дразнил.’

‘Не можешь?‘ — он опускает подбородок, и его губы касаются моего соска. От его прикосновения он тут же сморщивается. — ‘Разве это не поддразнивание?’

Я стону, задыхаясь.

— ‘Не знаю, поддразнивание ли это, если ощущается так приятно.’

‘Мммм.‘ — Он продолжает играть с моим соском, беря его между зубов и нежно прикусывая, затем перекатывая его кончик своим языком. — ‘Ты моя пара. В моих обязанностях обеспечить, чтобы тебе было хорошо. Даже лучше, чем хорошо.‘ — Он легонько посасывает кончик моей груди, до тех пор, пока от желания я не начинаю кричать. — ‘Твое удовольствие — это мое удовольствие. Твоя боль — это моя боль.’

Я выгибаюсь под ним, но от этого движения мой бок снова прожигает боль, и, вздрогнув, я падаю обратно и кладу руку на бок.

‘Что-то мне не верится, что мы разделяем эту боль.‘

Его рот отрывается от моей кожи, и его взгляд ловит мой. Выражение его лица настолько напряженное, а в его глазах кружит яростный черный водоворот, что я отвожу взгляд. Он поднимает руку и, схватив меня за подбородок, вынуждает меня снова взглянуть на него.

‘Думаешь, я не замечаю твоей боли? Думаешь, это не убивает меня изнутри, когда люди атакуют тебя своими огненными палками? Думаешь, я не почувствовал конец своего мира, когда ты без сознания рухнула у моих ног? И, что он воскрес, когда ты открыла глаза?‘

— О, Кэйл. — Я веду себя как последняя сволочь, разве нет? — Прошу прощения. Я… — я колеблюсь, затем провожу пальцами по высоким, ярко разноцветными пятнышками пестреющим скулам, которые мне сначала казались странными. Теперь я их обожаю. — Я тебя люблю.

‘Знаю.‘

Я хмурю брови. Не совсем так я спланировала этот момент.

— Ну, это было самоуверенно.

‘Клаудия, ты мне это уже говорила. Когда ты была ранена огненной палкой, ты мне сказала, что любишь меня.‘

Разве? Не помню.

— Ну, знаешь ли, тебе не обязательно говорить об этом как какому-то высокомерному и надутому болвану. — Я не так представляла себе этот момент. Я представляла, как я весьма драматично признаюсь ему в своей любви, а он, услышав мое признание, от счастья слегка глупеет и тает сердцем, а не бросает на меня самодовольный, нетерпеливый взгляд. — Ты такой… самоуверенный!

‘Как я могут быть самоуверенным, если это правда?‘ — улыбка, которой он меня одаривает, лукавая, даже в момент, когда он проводит языком по моему соску, сводя меня с ума от потребности. — ‘Ты говоришь мне то, что я уже знаю.’

— Ты мог бы хотя бы притвориться удивленным, — ворчу я, но трудно злиться, когда мужчина, которого ты любишь, играет с твоей грудью.

‘Как я могу быть удивленным? Я знаю, что ты любишь меня, когда я пробую твой отклик на своем языке. Когда я чую его в воздухе. Когда я чувствую твои мысли, когда ты просыпаешься и жаждешь почувствовать, как моя плоть прижимается к твоей.‘ — Его руки обхватывают мои бока, и он целует мой живот, избегая повязок. Он опускается ниже, а затем одним движением когтей срезает мои трусики. Я даже не расстраиваюсь по поводу нижнего белья — я слишком очарована тем, что он делает. Он наклоняется и целует мой лобок, а затем смотрит на меня с грешной улыбкой на устах. — ‘Хочешь, моя Клаудия, я попробую на вкус, как сильно ты меня любишь? Аромат твоей любви уже наполняет мои ноздри.’

Я начинаю хихикать.

— Аромат… любви? Никогда не говори этого, когда рядом Эми или Мелина, будь добр.

Тепло его юмора эхом отзывается в моей голове.

‘Как я могу не любить вкус моей пары на своем языке?’

Он проводит носом ниже, когтями осторожно раздвигая складки моей киски.

— Да, но… — мой смех оборачивается в стон, когда он проводит по мне языком одним длинным, восхитительным движением. Весь юмор испаряется, и мои руки тянутся к его голове, и я хватаюсь за его густые золотые волосы. — О боже, Кэйл. Я люблю тебя.

‘Я знаю,‘ — повторяет он снова, в то время как начинает лизать и сосать мой клитор. — ‘Ты наконец-то приняла, что ты принадлежишь мне.’

— Самоуверенная… бестия… — я задыхаюсь между облизываниями, но я это обожаю. Я люблю каждый взмах его языка, каждое прикосновение, каждый взрыв удовольствия, который он мне дарит. Мне нравится, что он такой собственник. Я люблю все это и его, всего целиком. И не имеет значения, кто он — дракон-мужчина, или дракон, или враг.

Он просто… мой.

Его горячий язык скользит ниже, прижимаясь к моей сущности.

— ‘А теперь, моя пара, скажи мне снова, что ты любишь меня.’

— О боже, я люблю тебя! — кричу я, когда его язык бесстыдно пронзает меня. — Я тебя люблю! Я тебя люблю!

Я повторяю это при каждом толчке его языка глубоко внутри меня, которые как-то задевают каждое нервное окончание в моем теле.

‘Ты такая мокрая,‘ — он тихо рычит мне в киску. — ‘Моя пара очень вкусная.’

— Пожалуйста, Кэйл, — бесстыдно прошу я. — Возьми меня. — Я посылаю мысленные образы его члена, глубоко погружающегося в меня, растягивающего меня вокруг себя. — Ты нужен мне внутри.

Издав еще один рык, он медленно накрывает своим большим телом мое, и я нетерпеливо раздвигаю ноги, чувствуя, как толстая головка его члена прижимается к моему существу. После этого он врезается глубоко внутрь меня, одним плавным движением погружаясь до самого конца, и толстая макушка его члена потирает мои глубины таким образом, что с каждым чертовым толчком я просто схожу с ума.