Только ты - Наталия Костина

Фотки, которые совсем недавно ей показывал Игорь, были, как помнится, вполне качественные, но на всякий случай она решила взглянуть еще раз:

– Покажите…

Приемщик развернул монитор, и перед ее изумленным взором предстал… Лешка Мищенко, целующийся с неизвестной девицей! Конечно, это было не порно – порно, скорее всего, произошло потом, но снимки были весьма пикантные. Особенно ей понравилась Лешкина рука, шарящая в кружевных труселях, и поза, в которой находилась явно сгорающая от страсти неизвестная девица. Пока она хлопала глазами, работник фотоиндустрии вежливо потыкал ручкой в монитор:

– Вот, смотрите – тут качество не очень.

– Вижу… – Она уже вполне пришла в себя и почему-то ужасно развеселилась. – Тогда давайте эту, эту… и, пожалуй, вот эту! Эта мне больше всего нравится! Я ее даже в рамочку вставлю! С сердечками! Да, еще вот, – от неожиданного открытия Катя едва не забыла, зачем вообще сюда зашла. – А вот с этого диска, пожалуйста, все. И разложите их по разным конвертам, хорошо?

– Само собой, – приемщик тонко улыбнулся, давая понять, что видывал и не такое.

– Игорь, я сажусь в метро и минут через тридцать буду у «Макдональдса». Встретишь?

– Да, конечно, – отозвалась трубка.

Ее хвост был рядом, в этом же вагоне, но она нарочно прикрыла глаза, демонстрируя усталость и не позволяя себе даже мимолетного взгляда в сторону преследовавшей ее тени… хотя тень, несомненно, была женской. Несмотря на бесформенную куртку, джинсы и ботинки, которые могли принадлежать кому угодно, и глубоко надвинутый на глаза капюшон, походка, повадки, движения, мимика – все выдавало в шпионе, приставленном к Кате, женщину. Однако сейчас ее занимало совсем другое: откуда в ее сумке взялся диск с компрометирующими Мищенко фотографиями? Стоп, почему сразу «компрометирующими»? Он – свободный человек, – вспомнила она разговор, состоявшийся не так давно у них с Натальей. И может, пока не связал себя брачными обязательствами, гулять и встречаться с кем захочет. Тем более их двоих – ее саму и Лешку – ничего не связывает… кроме давней истории и кольца, лежащего в сейфе. Которое он, несомненно, принес, чтобы морочить ей голову… и как-то оправдать свое поведение. Стоп, стоп, снова не в ту степь: а что такого он сделал? Хотел оказать девушке внимание и доставить посильное удовольствие, только и всего! Да, именно так и получается, если отбросить все эмоции и посмотреть на проблему совсем с другой стороны. Катя фыркнула и улыбнулась, не раскрывая глаз. Организм у Мищенко молодой, здоровый, и если даже ей от долгой разлуки пригрезилось, что рядом с ней Тим и они вот-вот, как и в прежние времена, займутся любовью, что тогда говорить о Лешке! Наверное, у него уже спермотоксикоз, у бедняги… Девица на фотографиях явно не блистала красотой, а может, ракурс был не слишком удачным… но зато эмоции неподдельны и хлещут прямо через край! Невооруженным глазом видно, что им обоим до смерти хочется одного и того же: завалиться в койку. Просто не дошли немного… а может, она любит такой экстрим? Или же это инициатива господина Мищенко, который то двери не закрывает, то обнажает интимные места прямо в коридоре! Катя снова фыркнула. Кто же это снимал? Уж не Лысенко ли? Нет, ему она ничего не рассказывала… хотя он мог и сам догадаться. Или просто зашел к Лешке… зачем? Допустим, взять какие-то документы… нет, неправдоподобно. Игорь и Лешка нигде не пересекались. Лешка в последнее время больше был при Нахапетове, и в гостинице они жили рядом, в соседних номерах, он как-то упоминал. Кстати, снято, похоже, там же, в гостинице… и, судя по качеству, мобильником. Игореша тоже снимает мобильником! Что, спросить его самого? Просто так, в лоб? А если это не он? И попросит показать фотки? Он же не отцепится, пока не добьется своего! Ладно, пойдем другим путем. Как диск мог попасть к ней в сумку? Да как угодно – она ж ее бросает где ни попадя… а в ней табельное оружие, между прочим! «Ну, допустим, я сумку абы как не бросаю, – обиделась Катя сама на себя. – Я ее всегда в пределах досягаемости кладу! А если посторонние рядом, то вообще из рук никогда не выпускаю! А расслабляюсь разве что в кабинете…» Ага! В кабинете! У нас в кабинете только я и Бухин… Сашка? Тоже маловероятно – что ему делать в гостинице? Судя по всему, время вечернее – лампы горят. Или даже ночное. А Сашка по вечерам бежит домой – у него там двойняшки. Да, у Лысенко теперь тоже ребенок! И он сейчас так и норовит уйти пораньше. Кроме того, вчера в сумке диска не было… или был? Там у меня такой бардак, что можно десять дисков подбросить, и мину противотанковую, я и не замечу! И если бы Лысенко мне этот диск, который с его малявкой, не дал, я бы и второй не нашла… так и таскала бы его за собой, пока Лешка не пришел требовать от меня окончательного ответа… а шиш вам теперь, дорогой мой зампрокурора с верандой и трехкомнатным особняком в садочке! Впрочем, шиш вам, мой боевой товарищ Леша, светил сразу, и ничего другого и не намечалось.

Ладно, оставим нашего любвеобильного местечкового героя-любовника в покое и пораскинем мозгами, пока еще есть время, а то выходить скоро. О господи, что ж я тупая такая… я же эту сумку только на днях взяла! Потому что та, другая, была уж слишком гламурная – а я решила, пока мы с Сорокиной будем работать, в старой куртке походить… для пользы дела. И сумку тоже взяла старую, скромную. И она пустая была: я в нее сама все переложила. И кошелек, и удостоверение, и пистолет… и все бумажки лишние выкинула! Значит, этого диска там не было и быть не могло! И на подозрении остаются только вчерашний и позавчерашний день, когда я сидела не в кабинете. Ага! Это уже намного легче! Так… позавчера я была у Сорокиной – и больше нигде. Значит, все-таки Лысенко? Потому как там, кроме меня, его и Ритки, больше никого не было. И зачем, спрашивается, ему это было нужно? Можно, конечно, отдать диски на экспертизу и узнать, одним и тем же мобильником это снимали или разными… а можно не позориться перед экспертами и просто Игорешу спросить. Ладно, чего это я уперлась в Лысенко? А если не он, то кто? Сорокина? Вот уж нет! Во-первых, она бы в гостиницу не пошла. Если бы ей был нужен Мищенко, она бы его сама вызвала. А если она к Нахапетову ходила? Глупости… она его терпеть не может. Тем более что он и уехал давно. И Рита Сорокина не стала бы ждать две недели, а потом тайком совать мне диск в сумку. Она бы мне его сразу показала, в тот же день, в доказательство того, что все мужики – сволочи. А вчера и позавчера в кабинете точно никого больше не было… кроме Марины. Она все время заходила… то одно приносила, то другое. А ей-то это зачем?! Ну, эта версия уж совсем неправдоподобная… Где я – и где Марина? И Лешка вроде на эту Марину и не смотрел никогда… зато Нахапетов весьма смотрел! Тогда не у него ли в номере они и развлекались? Очень возможно! А зачем ей тогда Лешка? Господи… это она таким образом обо мне позаботилась! Бедная, деликатная девочка… постеснялась просто подойти и рассказать! Все же видели, как Лешка за мной ухлестывает. Всем он голову задурил своей безответной любовью… кроме меня! Да и мне, если честно, едва удалось увернуться: если бы не Тим, я, может быть, и поверила бы в Лешкины глупости… Нахлынули старые чувства и затопили с головой и все прочей требухой – в том числе и с лакированным сердцем с золотой каемочкой! Как же, держи карман шире! Ой! Мне выходить!

Лысенко уже маячил у входа в общепит, и, проходя, она чуть заметно кивнула на преследовавшую ее фигуру. Катя встала в очередь, а женщина уселась за столик в углу, откуда можно было без труда обозревать зал, и не сводила с нее глаз. Игорь тут же пристроился на стуле рядом, развалившись и вытянув ноги, заблокировав, таким образом, проход напрочь. Катя купила мороженое и рванула к дверям. Женщина тут же вскочила, но Лысенко и не думал шевелиться.

– Позвольте?

Майор с незаинтересованным лицом глухонемого начал рыться в карманах.

– Эй… – незнакомка постучала его по плечу. – Мне пройти надо!

– Зачем? – выпучив глаза, тупо поинтересовался он.

– Ноги прибери! – прошипела особа в надвинутом на глаза капюшоне.

– Да они мне не мешают!

Женщина двинула столиком, уронила стул, на грохот стал оглядываться народ, но майор сидел, неколебимый, как скала.

– Каждый делает что хочет, – наконец изрек он. – Один сидит, другой ходит… целыми днями. За сотрудником уголовки ходит, – уточнил он. – Причем при исполнении. Зачем?

– А ты кто такой?

– Друг, – кратко ответствовал майор.

– Много у нее, я смотрю, таких друзей!

– А тебе-то что?

– Не твое собачье дело…

Катя стояла на улице, совсем рядом, и через стекло наблюдала ярко освещенную картинку, жалея лишь об одном – что не слышит разговора. Есть в такую погоду мороженое на улице, под валящимся на голову мокрым снегом, было чистым самоубийством, но она машинально откусывала его огромными кусками и глотала…