Загадка полтергейста - Сергей Иванович Недоруб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Друг, – ответил поднявшийся на ноги Орех. Шагнув мимо этого нового посетителя к выходу, он сунул в его руку телефон. – До свидания.
Оторопевший владелец мобильника вытаращился на раскрытое окно.
– Где Борланд? – растерянно спросил он.
– Он выписался, – ответил сталкер и устремился прочь по коридору. Подмигнув на прощание девушке, спрятавшейся за стеклом приемной, он вышел на улицу, прямо навстречу ночному оживлению курортного города.
Глава 3
Силуэт на холме
– Короче, я скажу. Идет, значит, по Зоне сталкер. Тащит полный рюкзак хабара. Тут внутренний голос ему и говорит: «Эй, сталкер, поспеши, скоро Выплеск». Он и вломил через лес во все весла. Аномалии перепрыгивает, на мутантов вообще забил. Внутренний голос говорит: «Не успеешь, щас тебя Выплеском накроет». Сталкер еще сильней припустил, уже задыхается. Внутренний голос опять: «Брось рюкзак, с ним не добежишь!» Сталкер: «Нет, не брошу!» Голос ему: «Брось, не то скопытишься на хрен!» Ну, сталкер плюнул, сбросил рюкзак и налегке рванул в какую-то нору. Отдышался, смотрит – небо вроде чистое, никакого Выплеска нет. Он высовывается, глядит по сторонам, а из кустов выходит деструктор, хватает его рюкзак и обратно в кусты чешет. А внутренний голос говорит: «Спасибо, сталкер. Удружил ты мне. Щас надо еще торговца обработать, и все будет чики-пуки».
– Бу-га-га! – прыснул Фингал. – Вот это ты смачно придумал!
Шампа ехидно скривил морду. Наверняка хотел изобразить прикольную улыбку, однако получилась обычная, свойственная ему дебильная гримаса.
Трое мародеров сидели у костра на Рубеже. Шел ливень, но уже постепенно стихал. Ветер, казалось, намеренно дул со всех сторон сразу, и Гребень, вожак троицы, сильнее закутывался в плащ, проклиная непогоду. К середине ночи водки оставалось меньше половины бутылки, а это значило, что скоро придется использовать драгоценный запас в индивидуальных флягах.
– Дай прикурить, – велел он Шампе, отправляя «бычок» в огонь и доставая из пачки новую сигарету. Шампа подержал свой окурок в вытянутой руке, дожидаясь, пока брателло прикурит. При этом он постоянно шевелил челюстью, уступая своей вечной привычке колупать языком зубы. Кличка его была производной от первоначального – Шомпол. Однако чувак не сразу допер, что прозвища не берутся, а даются. Вскорости друганы начали звать его Шампунь, а затем и вовсе понизили до Шампы.
– Ха, вот, вспомнил, – начал Фингал, кидая в рот кусок котлеты из банки армейского рациона. – Дошел один обкуренный сталкер до Пьедестала и загадал желание. Пускай, говорит, Земля станет квадратной. Пьедестал его спрашивает: «Зачем оно тебе?» Сталкер отвечает: «Не в Земле дело. Дело в принципе». Пьедестал спрашивает: «Так, может, тебя просто лишить принципов?» Сталкер подумал и говорит: «Ну, можно и так».
– А-а, класс! – заржал Шампа, хлопая себя по ногам ладонями. Фингал шмыгнул сизым носом и снова принялся за еду.
Молчание длилось недолго – ровно столько, сколько понадобилось для принятия внутрь очередной дозы спиртного.
– Короче, анекдот, слышь, – взял слово Гребень, опустошив бутылку до донышка. – Попал сталкер в настоящую зону, ну, с решетками, короче. Заходит в камеру, думает, типа надо же как-то представиться, да покруче, а то ж закозлят. Ну и говорит: «Опа, я ж тут все знаю! Типа те, кто живет по понятиям, – «ранговцы», которые беспредельщики – «победовцы», вертухаи, значит, в натуре циклопы. А «петухи» будут «праховцы». Дальше, говорит, сигареты – артефакты, а чай будет хабар. Ну, вся каюта просто выпала в осадок, сидят, молчат. А пахан слушал-слушал и спрашивает: «Ну а я тогда кто?» А сталкер думает: «Блин, надо же что-то уважительное подобрать». Ну, передумал он на монстров разных, повыбирал, какие пореальнее да пострашнее. И говорит пахану: «А ты у нас будешь самый натуральный чернобыльский кабан».
Шампа захохотал особенно громко, даже сам Гребень непроизвольно усмехнулся.
– Вот это ты выдал, молоток! – гыгыкал Шампа. – Нарочно не придумаешь! По себе рассказал, что ли?
– Сплюнь, зараза!
– Тихо, – прервал их Фингал. – А это что там за чертила?
К костру кто-то приближался. Фингал вскочил на ноги с «Абаканом» наперевес, на уровне пояса. Он свято верил, что в такой позиции выглядит устрашающе, хотя в Зоне пренебрегать элементарными правилами безопасности и отказываться от возможности прицельно стрелять было равносильно скоропостижной смерти. В лучшем случае.
– Я свой! – послышался голос. – Сталкер!
– Так свой или ста-алкер? – протянул Гребень, поднимая тяжелые веки. – Подходь сюда, говорить будем.
Ему подумалось, что сейчас было бы круче некуда демонстративно выпустить сигаретный дым из ноздрей и небрежно затушить окурок в пепельнице. Еще лучше в консервной банке. Но максимум, что он мог сделать, – это мысленно обматерить пришельца и откинуть полу плаща, показав старый револьвер, висящий на поясе. О том, что из положения сидя на земле это движение смотрится по меньшей мере нелепо, он как-то не подумал.
К группе подошел мужик в сером пыльнике туриста. Новичок на Рубеже, сразу видно. Гребень считал, что отлично разбирается в людях. Везде одно и то же – реальные пацаны да лохи.
– Ты чьих будешь? – спросил он у прибывшего.
– Братва, подскажите, где нынче бар? – обратился к ним человек. – Я был на старом месте, бара нет.
Шампа заржал как мерин и презрительно отвернулся.
– Громче говори, когда с людьми разговариваешь, – растолковал Гребень незнакомцу. – Ты не дома.
Резкий порыв северного ветра унес слова в сторону, но если лох не врубился, это его проблемы.
– Я Борланд! – крикнул незнакомец. – Может, слышали?
– Че?! – не понял Гребень. Отложив пустую бутылку, он встал на ноги. Шампа положил руку на свой обрез.
– Ты че порешь, козел! – крикнул Фингал непонятливому чуваку, но тот на его крик, похоже, даже не обратил внимания.
– Бар где?! – Неподвижно стоя под ливнем, этот Борланд старался перекричать ветер. – Мне к торговцу нужно! Дело у меня к нему!
Ствол «Абакана» был направлен прямо ему в живот.
– Вот совпадение! – удивился главарь мародеров. – А у нас как раз дело к тебе!
Троица угрожающе обступила сталкера. Халявщики предвкушали совсем легкую добычу.
Шампа впоследствии не только нервно шевелил челюстью, но и натурально заикался недели две, когда объяснял пацанам, что дальше случилось. Он так и не понял, почему Гребень полетел куда-то в сторону, а Фингал, выпустив из клешней «Абакан», с воплем приземлился задницей прямо в костер. Несостоявшийся Шомпол также не допер, почему оба заряда из его обреза, выпущенные по чуваку в упор, попали в ногу Фингалу. Гребень вообще ничего рассказать не мог, так как его в чувство привели через полчаса.
В одном Шампа был уверен на все сто: в тот вечер он узнал
