Форма жизни - Андрей Ливадный

Дейвид Мошер некоторое время размышлял над заданным вопросом.

— Один из них, больше некому, — с раздражённой растерянностью в голосе вынужден был признать он. — Труп Френка обнаружили возле самого периметра утром седьмого дня после взрыва. Карантинный купол бригады спасателей уже тогда не отвечал на радиосвязь. Посмотри, вот увеличенные кадры района, сделанные с орбиты в тот злополучный день, когда после восхода солнца охрана периметра увидела тело Френка. — Мошер протянул руку, коснувшись нескольких сенсоров на терминале.

Картинка оказалась нечёткой, расплывчатой, — давало себя знать близкое присутствие работающего атмосферного процессора, который, помимо вновь образованного кислорода, с периодическими интервалами выбрасывал в небеса специально разогретую углекислотную смесь. Расползаясь в верхних слоях марсианской атмосферы, она образовывала плотный, постоянно подпитываемый облачный слой, необходимый для поддержания парникового эффекта на поверхности преобразуемой планеты. Эта мера была призвана сгладить резкие перепады между дневными и ночными температурами и работала весьма эффективно.

Затруднённое наблюдение за поверхностью планеты с её орбит было одним из характерных неудобств технологии углекислотного облачного щита, но с этим приходилось мириться.

— Вот эти пятна, — Дейвид постучал пальцем по защитному стеклу монитора, — определены как тепловые сигналы человеческих тел. Об этом же свидетельствуют личные радиомаяки, но я делаю упор не на них, а на тепловой отпечаток, чтобы ты понял — они были живы на тот момент, но по непонятной причине ушли из купола и разбрелись кто куда.

— Зачем им было убивать Френка?

— Вот и я всё время думаю об этом, — сознался Мошер. — Бедняга Френк ведь почти выбрался оттуда… Они все спятили, Майлер, иного объяснения я не нахожу. Семеро здоровых, тренированных мужиков… — Дейвид сокрушённо покачал головой, с силой загасив окурок в пепельнице. — Что заставило их уйти из купола? Почему они разбрелись поодиночке, а потом умерли?

Фон Браун молча потянулся за новой сигаретой.

У него не было ответов на эти вопросы. Единственное, в чём Майлер был уверен на все сто процентов, — это в образе своего мышления. Он являлся главой огромной корпорации, которая занималась конкретным бизнесом, и сейчас, когда этот бизнес оказался под угрозой, нужно было действовать жёстко и решительно, чтобы спасти дело.

Глядя на Мошера, он спрашивал себя: почему мы тянули полтора месяца, теряя людей и технику, пытаясь доискаться до каких-то причин происходящего?

Ответ был прост. Даже им, давно утратившим все иллюзии в борьбе за деньги и власть, нужно было время, чтобы морально созреть для совершения определённых поступков. Проклятый Марс подспудно давил на психику, напоминая одним своим именем — это не Земля, это колония, космос, внеземелье…

— Тянуть дальше нельзя, Дейвид, — произнёс он. — Настало время принимать конкретные решения. — Фон Браун откинулся на спинку кресла, глядя на своего заместителя. — Мне кажется, что ситуация складывается слишком непонятным и зловещим образом. Что-то разрушает коммуникации, сводит с ума людей, и это происходит таким загадочным, неординарным образом, что всякие происки третьих лиц можно исключить.

— К чему ты клонишь, Майлер?

— Ещё немного промедления, и мы начнём испытывать серьёзнейшие проблемы. Весь марсианский проект под угрозой, и я считаю, что нужно воспользоваться советом Толмачева — отключить всё оборудование и выждать.

— Неразумно, — отрицательно качнул головой Мошер. — Остановив атмосферные процессоры и заморозив системы жизнеобеспечения, мы лишь ускорим свой конец. Наши клиенты слишком взыскательны, чтобы простить нам такие вольности. Если там по нашей вине погибнут не просто рабочие, а состоятельные люди, колонисты, то в дальнейшем всё полетит коту под хвост, даже в том случае, если временное отключение спасёт оборудование и остановит процесс распространения поломок. — Он щёлкнул портсигаром и добавил: — Анатолий давал технические советы исходя из доступного ему знания, но мы-то с тобой не можем питать иллюзий. Ты верно заметил — это не чьи-то там происки, не случайность, не брак комплектующих, в районе действительно завелась неизвестная нам дрянь. Нужно во всём разобраться и подрубить проблему под корень — это единственный способ спасти положение.

Майлер слушал его, неприязненно обдумывая каждое сказанное Дейвидом слово. Ему казалось, что вместо мыслей в голове ворочаются тяжёлые булыжники…

Вывод напрашивался уже давно, с того дня, как первый дистанционно управляемый робот вполз в покинутый купол спасателей. Там изнутри всё было залеплено какой-то серебристой дрянью. Надёжнейшая модель сервомеханизма, испытанная в сотнях нештатных ситуаций, проработала ещё двадцать секунд, а потом просто отказала…

Да, они с Мошером прекрасно понимали друг друга и говорили фактически об одном и том же. Фон Браун испытывал в эти минуты мучительное беспокойство, потому что понимал: на Марсе обнаружилось нечто выходящее из ряда вон. Пока всё удаётся держать в тайне, но что будет, когда история выплывет на свет? Он не являлся учёным и не мог радоваться появлению в его владениях чего-то загадочного. Майлера фон Брауна устраивал лишь тот Марс, к колонизации которого приступили его предки много веков назад: мёртвый, пустынный, напрочь лишённый самого намёка на жизнь, а потому — полностью предсказуемый.

Нас обяжут свернуть все работы, — в который уже раз подумал он, — колония мгновенно превратится в поприще для разного рода исследований, а мы останемся тут, на Земле, отброшенные назад в своих планах, и будем вести затяжную войну со страховыми компаниями…

— Майлер, кажется, мы оба созрели для принятия адекватных решений, — произнёс Мошер, угадав ход его мыслей. — Выход один: на известном пространстве должно быть уничтожено всё, желательно ядерным ударом с орбиты. И сделать это, по возможности, должны не мы — вот на что я намекал, говоря о гибкости. Зачем дразнить спящую собаку? Нужно повернуть дело таким образом, чтобы мы могли не убивать, а спасать людей на Марсе, тогда мы не потеряем ни одного клиента, избавившись при этом от так неожиданно возникших проблем.

Фон Браун внимательно слушал Мошера, то хмурясь, то немного светлея лицом, в зависимости от ассоциаций, к которым подталкивали его слова Дейвида, но последнее утверждение заставило его фыркнуть:

— Евросоюз никогда не станет бомбить Марс. Ты, верно, бредишь, Дейв.

— Ты не прав. — Мошер глубоко затянулся. — Вспомни семьдесят пятый год…