Новейшая история России в политико-социологическом измерении - Сергей Кулешов

Корреляция рядов ранжирования различается по полноте и характеру. Системы стратификации могут быть все высоко коррелируемы друг с другом (т. е. обладать совместно высоким, средним или низким уровнем рангов) или обладать меньшей коррелируемостью, когда некоторые из них обладают высоким, другие – средним, а третьи – низшим рангом. По характеру корреляция признаков может быть позитивной и негативной. Позитивной является такая корреляция, при которой с развитием одного признака развивается другой, негативной – такая, при которой с развитием одного признака, другой, наоборот, убывает. Недостаточная корреляция рангов порождает несоответствие статусов, которое, в свою очередь является важнейшим источником социальных напряжений и конфликтов. Несоответствие статусов порождает тенденцию к их уравновешиванию, т. е. к более высокой корреляции положения индивидов. Отсюда борьба статусных групп. Кроме того, несоответствие статусов находит выражение в типах поведения, отличных от традиционно имевших место, что ведет к дестабилизации системы. Различны и последствия для общества указанных ситуаций. Согласованность статусов может вести к стагнации системы или ее гармонии. Несогласованность статусов может вести к конфликту или ее динамичному (через разрешение противоречий) развитию.

В современной социологической науке объяснение принципов рациональной организации общества, а в связи с этим и того социального слоя – бюрократии, который является ее носителем и наиболее законченным выражением, является одной из важнейших проблем.

Бюрократия представляет собой именно тот социальный слой, от которого в первую очередь зависит реализация функций управления обществом. Хотим мы того или нет, бюрократия есть следствие социального разделения труда – на управляющих и управляемых, а потому существует повсеместно там, где есть необходимость в организации человеческой деятельности, использовании управленческого труда. Бюрократия предстает, следовательно, как межформационное явление, развитие которого во многом совпадает с развитием государства. Это не значит, конечно, что на всем протяжении своего существования данный социальный слой остается совершенно неизменным: специалисты выделяют в его развитии ряд основных этапов, связанных с характером организации бюрократии, которая может носить традиционный (или патримониальный) или же рациональный характер. Как показал Макс Вебер, впервые всесторонне рассмотревший данную проблему, существенными чертами каждого из типов бюрократической администрации являются специализация, дифференциация, иерархия, целевая ориентация, секуляризация (степень независимости от церкви) и ряд других, свидетельствующих о степени рациональности их организации. Данный подход предполагает анализ таких характерных черт всякой формальной организации как четкое разделение труда с соответствующей специализацией; иерархическая структура власти – позиции и должности, связанные с определенной сферой компетенции и ответственности за принятие решений; система правил и инструкций; существование административного штата, обеспечивающего функционирование аппарата, низший уровень которого составляют канцелярские служащие, ответственные за ведение письменной документации; социальная дифференциация и, наконец, принципы продвижения по службе. Интересно проследить формирование этих черт на переломной этапе – при переходе от традиционных форм организации аппарата управления к новым – рациональным. При такой постановке проблемы целесообразно обращение к специальному сравнительно-историческому осмыслению опыта ряда крупнейших реформ прошлого, как на Западе, так и на Востоке, причем безотносительно ко временя их проведения. Такой подход может показаться спорным историку-эмпирику, ум которого нацелен на выявление единичных, уникальных н неповторимых событий и явлений прошлого. Однако, с точки зрения социолога, стремящегося за внешним многообразием событий увидеть их закономерность, он представляется вполне оправданным теоретически. Действительно, можно ли говорить о наличии в мировой истории ряда типологически сходных ситуаций, когда бюрократия из традиционной превращается в рациональную, становится, так сказать, из социальной группы в себе социальной группой для себя, своего рода кастой или сословием, права и привилегии которого в обществе закрепляются законодательно?

Главный вопрос всякой реформы (как и революции) есть вопрос о власти, изменении ее социальной природы, организации, функций. Современная наука об обществе не выработала, несмотря на обилие определении и понятий, единой теории власти. Такой концепции власти нет, как ни странно, и в правовой науке, которая постоянно использует данное понятие и строит на нем многие свои выводы. «Все первичные юридические явления, – говорит по этому поводу Х. Карбонье, – имеют общую субстанцию, состоящую в том, что это – явления, связанные с властью. Политическая социология приложила немало усилий для ответа на вопрос, что такое власть. Тем не менее в конечном итоге это понятие не поддается определению, подобно тому, как это происходит о понятием электричества. Однако наука об электричестве способна развиваться и без предварительной его дефиниции».

Исходя из этого, вполне логично обращение исследователей к таким аспектам власти, которые, благодаря свойственному праву формализму, материализованы в нем и имеют внешнюю форму. На это обстоятельство обратили внимание корифеи социологической науки прошлого века – Спенсер, Дюркгейм, Ковалевский, выводившие социологические обобщения из сравнительного изучения однотипных правовых норм. Отсюда был лишь один шаг к социологии права Вебера, заложившего основы ряда важнейших концепций современной науки об обществе. Можно сказать, что все творчество Вебера в той или иной степени имеет широкую правовую основу. Исходя из методов позитивной науки (получивших философское обоснование у Дильтея и Риккерта), Вебер. противопоставлял догматической юриспруденции (с ее моральными оценками правовых норм) социологию права как эмпирическую дисциплину, рассматривающую правовые явления вне их эволюции и не стремящуюся давать им этических оценок. При объяснении права Вебер применял к нему свои взгляды на социальные отношения (принцип каузального взаимоотношения), структуры (рационализация) и ценности (целевая ориентация индивида). В соответствии с этими общими установками разрабатывались далее центральные идеи социологии права, в частности – концепция формальной правовой легитимности. Социология права, власти и лидерства обязана Веберу описанием этих принципов легитимности, их общей структуры и главных типов.

Основными достоинствами теории идеальных типов Вебера являются: возможность обобщения данных социолога в некоторую мыслительную конструкцию; синтез наблюдений, дающий возможность их логически значимого осмысления; выявление общности, сходства явлений, говорящих о закономерном (или во всяком случае типичном) их характере; наконец, информативность теории при изучении элементов социальных структур. Все указанные позитивные черты веберовской идеальной типологии особенно хорошо работают при анализе как раз тех социальных структур, институтов и процедур, которые являются проявлением процесса рационализации или даже его выражением. К их числу относится в первую очередь бюрократия, веберовская концепция которой остается достижением современной науки, несмотря на многочисленные попытки ее критики, уточнений и исправлений.

Если суммировать основные критические замечания различных школ в адрес социологии Вебера вообще и концепции бюрократии, в частности, то их можно свести к нескольким основным тезисам. По мнении ряда ученых, Вебер, ставя в центр внимания функциональную полезность данного социального слоя (бюрократии), меньшее внимание уделял операционному аспекту, т. е. характеру деятельности бюрократии, что помешало ему раскрыть развитие и взаимодействие внутренних структур. Другие исследователи подчеркивали тот факт, что у Вебера недостаточное внимание уделяется дисфункциональному аспекту и в результате допускается преувеличение рационализирующей природы бюрократии. На самой деле, полагали они, бюрократия – это не только инструмент рационализации общества, но и сила консервативного свойства, она может выступать не только за, но и против процесса поступательного развития общества в направлении к рациональной организации. Кроме того, ряд специалистов обращал внимание на то, что известное преувеличение формальных структурных черт бюрократии приводило Вебера к недооценке поведенческого аспекта деятельности чиновничества, в частности в контексте социально-культурного и персонального компонентов. Социологи-эмпирики указывали также на трудность применения веберовской модели на микроуровне исследования. Нам представляется (в это признают многие ученые), что высказанные замечания носят скорее характер дополнения и, во всяком случае, не подрывают основного тезиса веберовской концепции бюрократии.