Десятая заповедь - Валерий Фурса

— А обо всем! О том, что не поделили, как убить решили, из чего стреляли…

— Да побойтесь Бога, Макар Иванович! Зачем же мне друга убивать? У нас столько замыслов было. Работы — на десятки лет… А вы — убил! Вместо того, чтобы настоящего убийцу искать.

— Ну, ты посмотри на него! Уже и «Макар Иванович»! А то о свинье, о ее рогах трепался. Не раз тебе еще эти рога припомню. Кровью харкать будешь, но о рогах не забудешь…

— Да и вы не святой! Говорили бы со мной по-человечески, то и я слова плохого не сказал бы. А так — извиняйте. И вы в кадетском корпусе не учились, и я об институте благородных девиц только понаслышке знаю. С чем вы ко мне пришли, тем я вам и ответил. Так что мы квиты. И если вы сами уважаете свою форму, то давайте разговаривать культурно, не обижая друг друга. Я, конечно, далек от юридической казуистики, но хорошо знаю, что преступником, тем более убийцей, меня может признать только суд. А вам такими словами разбрасываться не позволено.

— Вишь, как заговорил! Ты мне о законе не разглагольствуй. Не тебе меня учить. Зеленый еще! Здесь я — хозяин! И закон — тоже я! И все, что я говорить буду — закон для тебя! А ты под арестом находишься. И отвечать на все мои вопросы обязан.

Николай только глянул на него искоса. Глянул, и отвернулся. А Макар за такое неуважение к представителю закона еще больше разозлился. Даже покраснел весь, как спелый помидор.

— Вот у меня тут лампа рентгеновская есть… Как посвечу на тебя, так все нутро твое гнилое и увижу. Тогда и сам о себе все расскажешь.

Упрямый слуга Фемиды, каковым он сам себя считал, направил прямо в лицо Николая настольную лампу, заставив того прищуриться и отвернуться от яркого света.

— Ты сюда смотри, не отворачивайся! Смотри, и рассказывай все!

— А я, Макар Иванович, еще не завтракал сегодня. Ночью в туалет ходил. Так что, в моих внутренних органах вы, даже со своим «рентгеном» ничего не увидите. Разве что, на себя посветите. Сравните. Вы ведь тоже — из внутренних органов…

К его счастью, Макар не уловил иронию слов подследственного. Он продолжал упрямо наводить на него яркую лампу, надеясь таким образом вывести его из равновесия и подавить психику. Но Николай упрямо отворачивался от света. Но, в конечном итоге, не выдержал:

— Если я арестован, то покажите мне ордер на арест. Это, во-первых. А во-вторых, если есть такой ордер, то я хочу взглянуть на него. А также настаиваю на присутствии на моем допросе адвоката. И, в-третьих, или вы будете ко мне на «вы» обращаться, или разговора у нас вообще не получится. Я, насколько помню, свиньи с вами не пас…

— Ух-ххх! — кулак милиционера со смаком врезался в живот Николая. У того аж свечи в глазах стали, и дыхание ему перехватило. Он сразу же почувствовал себя рыбой, которую неожиданно выбросили на берег и которая никак не может ухватить необходимую для дыхания порцию кислорода из незнакомой ей среды обитания. Руки сами собой сжались в кулаки. Казалось, что эти кулаки, не дожидаясь импульса центральной нервной системы, тут же начнут отбивать чечетку на голове сразу же ставшим ненавистным ему милиционера. Но удержался. Рассудительность таки взяла верх. Только зубами заскрипел в бессильной злобе.

— А вы никогда не думали, — наконец отдышавшись, медленно молвил Николай, — почему вы до сих пор всего лишь старший лейтенант? Ровесники ведь давно уже полковничьи папахи носят. Словесные обиды я вам еще прощу. Сам не святой. А вот этого — никогда! Не быть вам больше даже старшим лейтенантом! Иначе — я не я буду! На этом наш разговор будем считать законченным. В другом месте разговаривать будем. И по другому поводу…

— Ты посмотри, нежный-то какой! Только ветерком подуло, а он уже и падает!.. Будешь! Будешь отвечать! И чем быстрее вину свою признаешь, тем для тебя же лучше будет! А иначе я тебя в айн момент резиновой палкой охаживать начну. Сразу сговорчивым станешь!..

Но Николай уже его не слушал. Мыслями своими он теперь был рядом с Верой, с маленькой Аленкой, с Васиной Галей и ее детьми. Ведь теперь он обе семьи обеспечивать должен. Всех троих детей в люди выводить. Еще и четвертого, который вот-вот на свет появится. А иначе, какой же он друг покойному, если о его семье заботиться не будет? Вот только бы меньше на свете было таких полицай-Макаров, от которых пользы обществу — как от козла молока. Но жизнь другим людям они портить умеют.

Глава 5

За три года работы на лесопилке друзья достаточно хорошо освоили свой бизнес и смогли убедиться в том, что не такие уж и радужные у него перспективы. Спрос на доски и брусья, окна и двери всегда был и будет. Как бы ни тяжело жилось теперь людям, но все же часть из них строится. И в дальнейшем тоже будет строиться. Кое-кто с размахом возводит себе настоящие дворцы. А кто-то и небольшой домишко. Только бы у семьи хоть какая-то крыша над головой была. Но без дерева ни один застройщик не обойдется.

Только работа эта носила ярко выраженный сезонный характер. Самой лучшей была древесина зимней заготовки. А вот спрос на готовые изделия из этой древесины был, в основном, в теплое время года. Не выручало ни производство шпал, ни тарной дощечки, ни других изделий, заказы на которые поступали только время от времени. И никакой системы в этих заказах, что могло бы позволить хоть как-то планировать дальнейшее производство и свидетельствовать о стабильности спроса, не было и близко. Вот и получалось, что месяц-два чуть ли не в три смены работать приходилось, а в отдельные месяцы и на одну смену работа не всегда была.

— Придется нам для поддержки штанов еще чем-то заняться, — как-то, будто размышляя вслух, промолвил Николай. — Не нравится мне наша работа с постоянными сменами авралов и простоев.

— Я и сам уже об этом не раз думал, — поддержал друга Василий. — Надо что-то такое, чтобы и для тела, и для души было. Чтобы и людей, время от времени, на другой участок работы перебросить можно было, и чтобы прибыль от другой деятельности основную кассу пополнять могла.

— Неплохо было бы мельницу в одном из ближних сел поставить. Но стоимость ее слишком велика. В лизинг вряд ли оборудование кто-то даст.

О возможности переработки сельскохозяйственной продукции и Василий не раз и не дважды уже задумывался. Но он хорошо понимал и то, что в этом деле разбираться надо. Это ведь не доски пилить, а продукты питания выпускать. И все чтобы качественным было, вкусным, и чтобы спросом пользовалось, не залеживалось на прилавках, как продукция фирм-однодневок, которые как появлялись на бизнесовом горизонте, как грибы-поганки после тучного летнего дождя, так и исчезали с него в одночасье. А тут — и с санэпидемстанцией сотрудничать надо, и очыстные сооружения строить, и людей учить. А чему ты кого-то научишь, если сам в этом деле ничего не смыслишь?

Вот с мельницей было бы куда проще… Требования к этому производству не такие жесткие, как, например, к молочному или мясному. Загруженность, правда, тоже более-менее сезонная. Но сезон помола зерна припадает именно на межсезонье в работе лесопилки. Так что перспективы очень заманчивые вырисовываются… Это ж можно и выпечку хлеба, и изготовление макаронных изделий потом наладить. А параллельно с этим — производство комбикормов. Помогли бы селянам зерно молоть, то и сами в накладе не остались бы.

— Да! С мельницей мы бы себя намного лучше чувствовали. Ведь основная масса помола на осень-зиму приходится. Именно тогда, когда наше оборудование больше всего простаивает. Потому и замысел твой очень своевременный. И очень интересный. Придется немного урезать свои затраты, и подсобрать денег на новое оборудование. Тем более, что с мельницей у нас и новые перспективы откроются. Сельхозпроизводитель будет в ней заинтересован. Ведь и муку получит, и отруби для скота. А там можно будет и оборудование для получения витаминно-травяной и хвойной муки приобрести. Только премиксов добавь, да с отрубями смешай, — вот и комбикорм для скотины и птицы готов. С руками отрывать будут!

— А там и хлебопекарню можно будет построить, — мечтательно продолжил Николай. — Макаронную линию. Цех кондитерский…

— Ой, как же далеко тебя твои мечты завели! — засмеялся Василий. — Но и мне такое тоже по нраву. Перспектива вырисовывается неплохая. Вот только, чтобы эту мечту в жизнь воплотить, лет пять понадобится. А хотелось бы поскорее…

— Уж, не на кредит ли ты намекаешь? Так мне такая перспектива приятной не кажется.

— С кредитами и я связываться не желаю. Наши банки теперь больше на ростовщиков смахивают. Вот, если бы нам облигации выпустить! Например, новогодние. Да еще и не денежные, а продуктовые. Чтобы деньги, одолженные на время у людей, потом продуктовыми наборами к новогоднему столу вернуть.

— Так это же столько продуктов закупить придется! Ведь, если выпускать облигации, то не меньше, чем на сто тысяч. Чтобы и на оборудование хватило, и на раскрутку нового производства.