Где живет счастье - Ника Кошар

– Поэтому я всегда старалась быть хорошей дочерью, хорошей ученицей, хорошим человеком.

– Нуу… дорогая… Тебе это удалось. Ты хорошая, хорошая и хорошая! – убеждала подругу Ева, тактично опустив тот факт, что лучше всего Белке удавалась роль жертвы, видимо пострадавшей от того, что ей постоянно приходится прятать внутренних монстров.

– У меня действительно это получилось, но какой ценой! Знаешь, сколько усилий мне требуется, чтобы не выпускать наружу плохую Белку!

– Могу догадаться…

– Кто знает, каким чудовищем я стала бы, если бы отпустила контроль.

– Трикс, а может ли случиться так, что человек так сильно боится своей темной стороны, что увязает во лжи и лицемерии? То есть, выбирая путь «добра» и отрицая тень он отторгает какую-то важную свою часть. Вот и получается, что встреча с теневой частью постоянно причиняет ему боль – он ищет покой и не находит, не осознавая, что его можно найти, лишь объединив две свои половины? – спрашивала Ева у Трикса, который через несколько дней все же сообщил о своем пребывании в Тайланде.

– Человеку свойственно бояться чего угодно, особенно если это связано с его темной стороной, – ответил тот, в глазах кого заплясали веселые человечки. – Но, кстати, тень запросто можно превратить в свет.

– Слушай, а ты зачем вообще приехал? Нет, мне это конечно приятно и это так неожиданно, но, Трикс, ты что, ухаживаешь за мной? – неожиданно перевела тему Ева.

– В ту ночь, когда ты похоронила и оплакивала Семена, я искал в твоих глазах страх, а увидел вызов. Ты как будто превратилась в ветер и бросила мне в лицо свою храбрую душу. Я вспомнил себя в юности, я ведь был таким же обезбашенным. То же самое происходит и с тобой. И мне хочется быть рядом, наблюдать и… немного ностальгировать.

– То есть, все-таки решил «приударить», – защитилась сарказмом Ева. – И что же, тебя не раздражает моя дерзость?

– Ха-ха-ха, – Трикс громко расхохотался в ответ. – Я уверен, кто-то искренне предпочитает, чтобы ты вела себя прилично, скромно потупляла взор, когда с тобой говорят «взрослые», не прыгала до потолка от радости и не кидалась бы на людей, если рада их видеть. А по мне, так делай, что хочешь, главное оставайся собой.

– Да в общем-то, мне не сложно было быть искренней. Если честно, мне кажется, я вообще мало чего боюсь.

Ну и прекрасно. Но осторожность иногда не помешает. Что до темной стороны, о которой ты говоришь, бояться следует не ее, а как раз той самой «якобы светлой стороны» – совершенного фасада, персоны, которую каждый из нас являет миру, чтобы скрыть под маской истину. А это рано или поздно приводит к страданиям. Ведь в попытках постоянно уступать желаниям других, мы начинаем себя попросту «тихо ненавидеть».

– А страдания в итоге превратят человека в монстра, обозленного на весь белый свет?

– Именно, девочка. Но мы, кажется увлеклись, пойдем лучше искупаемся!

Ох, если бы Ева только вспомнила слова Трикса через всего каких-то пару недель… Она, конечно, сделала это, но намного позже.

Часть пятая. В которой рассказываются неправильные сказки

Все его тело было расписано крестами. Ангелами. Девой Марией. Тайским знаком счастья и благополучия. Датой рождения. Астрологическими символами. Ева никак не могла оторвать глаз от этих, мелькающих перед ее глазами картинок. Изучала и все спрашивала: «А это что? А это? А что это все означает?»

Оливье поворачивался в нужную ей сторону и надменно рассказывал. Мол, смотри, вот этот ангел, это мой прадедушка, он был пиратом. Это Дева Мария. Красивая, правда? Хорошо получилась. Это Посейдон, Это место в котором я родился и вырос. Вот наш герб. А это Иисус.

– Это же надо, набожный какой, – восхищалась влюбленная Ева, когда они катились на мотобайке по острову. Оливье крестился, минуя церкви и совсем маленькие церквушки, возле некоторых останавливался, заходил, вставал перед алтарем на колени и что-то также страстно нашептывал себе под нос. Молитву, наверное.

И в Мире Богов

– Ну и кто он, этот новый возлюбленный Евы? – любопытствовала Деметра у Коры

– Француз, мамуль.

– Сколько лет, чем занимается? Он о ней заботится?

– Тридцать один, какой-то там бизнес у него во французской деревне. Не знаю, но красииивый!

– Дочь, опять вы за свое? Молодой, красивый, ну сколько можно-то. Ну опять? Вы взрослеть собираетесь?

– Какие же они оба красивые! – встряла Афродита, слушая Кору. – Идеальная пара. Прямо как в сказке! И любовник он, наверное, превосходный, да? Да же? Ева ведь счастлива?

– О, дорогая! Оочень!

«Якин бросает свою кикимору»

Оливье неистовствовал. Злился. Агрессивничал. Кричал и бил кулаками в стену.

– Сука! Тупая трахнутая тайская сука! Ты посмотри что она сделала! Эта тварь заказала мне билет на неправильное время. Сука! Сука, чтоб ты сдохла!

– Детка, не злись, ну бывает. Да это ее ошибка, но, может быть, так было нужно? Ну прилетишь ты в Бангкок на несколько часов позже, но это же не смертельно. Успокойся, пожалуйста, я тебя прошу, – Ева была напугана столь внезапным проявлением агрессии со стороны еще пять минут назад идеального во всем возлюбленного.

– Да пошла ты! Ты что, оправдываешь ее? Ты такая же тупая безмозглая сука, как и она! Да пошла ты!

«О, блин, вот и сказочке конец, милая Ева, – пронеслось в голове. – Видимо, не для тебя вся эта… романтическая чушь». Развернулась на 180 градусов и пошла. Куда глаза глядят. Слез не было, только отчаяние.

– Пойдем домой, – вдруг крепко схватил за руку француз. – Я хочу спать, я устал. – Извинений не последовало.

Зачем-то покорно пошла. Все думала: «Ну бывает, расстроился человек. Вспылил. В сказках тоже не все и не всегда гладко. В каждом сюжете бывает поворот».

Если бы Ева знала тогда, пару недель назад, если бы только могла предугадать чем обернется их случайная встреча в Бангкоке, когда показалось, что вот оно. Внезапно. Вдруг счастье. Тем вечером они все никак не могли наговориться. Обо всем на свете. О ней, о нем. О его жизни в маленьком французском городке. О ее жизни в Москве. Языковой барьер? Пфффф. Еве казалось, она даже по-французски может говорить свободно. Все барьеры каким-то волшебным образом стерлись. Любовь, казалось, была повсюду. Словно расправила над ними свои крылья, окутала теплом, дышала в такт. Словно оберегала. Словно хотела от чего-то уберечь…

Если бы Ева знала, что через пару дней, после их долгожданной встречи, последовавшей после недельной разлуки, ее «прекрасный принц» превратится в грубое агрессивное животное.

Они расстались через две недели, которые показались Еве годами пыток и мучений. Сказка закончилась так же стремительно, как и началась. После очередных агрессивных нападок француза, Ева, простым росчерком воображаемого пера поставила в этой истории жирную точку. Агрессивность и глупость – вот что могло окончательно и бесповоротно отвратить ее от мужчины.

– Ты уверена? – вдруг робко спросил мальчишка. Насупившись, он наблюдал за тем, как Ева пакует чемодан.

– О да, детка, – улыбнулась в ответ. – Более чем. Здесь счастье совершенно точно не живет, я уверена.

– Ну и катись ты! Ты – русская трахнутая сука!

«Да пошел ты!» – ответил голос внутри. Вместо этого улыбнулась: «Будь счастлив. Так сильно, как только умеешь». Развернулась и ушла. Тут и сказочке конец.

В это же время, где-то в Мире Богов

Кора вышла на берег, залитый солнцем. Бирюзового цвета море уже с утра было теплым и приятно ласкало ноги. Легенда гласит, что на три месяца в году, по договоренностям Зевса и Гадеса, Кора должна было возвращаться к законному мужу в его подземный мир.

Царство Мертвых, надо сказать, местечко то еще. Мрачноватое, прямо скажем. Чтобы не сойти с ума среди всех этих невыстраданных мук и непройденных испытаний, надо уметь доверять интуиции и обладать сильным духом. Кора этими качествами обладала, за что и была вознаграждена – Гадес поселил ее в Элизиуме, единственном месте в Царстве Мертвых, где всегда царит день и светит солнце.

Кора шла по берегу все дальше и дальше, и вот уже под водой скрылись ее бедра, живот, грудь, предплечье. Она хотела было поплыть, но что-то ей как будто мешало, тянуло назад, не позволяло двигаться. В левом плече появилась странная ноющая боль. Не в силах ее терпеть, богиня вышла на берег.

Легла прямо на песке, под палящим солнцем, вытянула ноги и руки, закрыла глаза. «Воздушные ванны, что может быть прекрасней, – подумала. – Вот черт, что же происходит с этим плечом, почему оно так тянет?»

Влекомая каким-то странным зовом, природу которого понять она не могла, Кора резко встала, осмотрелась. С правой стороны на расстоянии вытянутой руки лежал кувшин. Светло-коричневого цвета, он почти сливался с песком. Богиня протянула руку и взяла его в руки. Ничего особенного, кроме того, что он наполовину был наполнен водой. Холодной и прозрачной, словно ее специально для Коры набрали из родника.