Где живет счастье - Ника Кошар

«Хм, странно, неужели живая вода?», – подумала Кора и начала лить на себя воду из кувшина. На шею, живот, плечо. Кажется, от этого оно даже меньше стало болеть. Сделала было несколько глотков, как вдруг кувшин начал рассыпаться: оторвалась ручка, потом появилась трещина, вторая, третья и посудина окончательно развалилась на куски.

«Где-то тут неподалеку я видела гончарную мастерскую, может мне тебя подправить?» – обратилась к посудине Кора, бережно собирая осколки, упавшие к ногам и пошла на зов, приведший ее в гончарную мастерскую. Там сидел старик в странном оранжевом одеянии. «Извините, я бы хотела вылепить новый сосуд из этих черепков, можно это сделать у вас? Я, правда, никогда не пробовала», – робко спросила Кора. «Конечно можно», – радушно улыбнулся хозяин.

Превратив черепки снова в глину, богиня вылепила другой сосуд. Он был чуть меньше и без ручки, но форма его, как показалось Коре, была намного более совершенной. Творчество так ее захватило, что от удовольствия девушка стала напевать себе под нос веселую песенку. Поставила кувшин на стоящий стол, покрутила, рассмотрела со всех сторон. «Так-то лучше», – ухмыльнулась, радуясь проделанной работе. Хотело было показать старику, но тот словно испарился. «Ниндзя что ли, так незаметно вышел», – не слишком удачно пошутила сама с собой.

Вдруг левое плечо заныло, а сердце в груди застучало так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. В гончарную мастерскую влетел черный вихрь.

«А вот и любимый супруг», – пронеслось в голове у Коры. Притворившись ласковым, он рассказывал, как скучал. Шептал, что все обязательно будет хорошо, успокаивал, а сам искал на груди молодой жены пульсирующую вену, ту самую, из-под которой билась тревога.

На незваного гостя Кора смотрела с восхищением и отвращением одновременно. В этот момент ее одолевали самые противоречивые чувства: с одной стороны хотелось прогнать монстра, а с другой – пригреть на груди. И пока богиня размышляла, в области сердца что-то кольнуло, словно плоть проткнули толстой иглой, там появилось маленькое отверстие, в которое существо просунуло кончик хвоста, после чего свернулось калачиком на груди у девушки.

Дымка рассеялась и то, что еще секунды назад было бесформенной субстанцией, приобрело очертания. Теперь это был большой, размером с суповую тарелку паук. Он преданно смотрел на Кору десятью своими черными глазами, вонзив в ее тело жало. Как раз там, где по убеждению либо заблуждению многих из нас, находится не только сердце, но и душа.

«Привет, муж, давно не виделись, – сказала Кора. Голос ее стал каким-то безжизненным, словно его лишили красок. – Есть будешь? Голоден?»

Тот кивнул в ответ и зашевелил жалом – из вен Коры в его вены медленно потекла алая кровь.

Боль была острой, но мимолетной, такую и потерпеть можно. Когда-то, увидев Гадеса впервые, Кора была настолько им очарована, что без всяких сомнений позволила монстру «совсем немножко отдохнуть на своей груди». Потом не заметила, как однажды туда проникло его жало, и как по его жилам потекла ее кровь. А потом было уже поздно – Кора слишком привыкла к присутствию монстра в своей жизни.

И каждые три месяца, возвращаясь в Царство Мертвых, она носила паука-мужа на груди, позволяя ему пить свою кровь. Поначалу боли совсем не чувствовала, но с каждым разом подмечала, как будто из нее, капля за каплей выкачивают радость. Словно и не было ее никогда, этой радости. И сама же над собой посмеялась, мол, «ну и выдумщица же ты, Кора». Пока однажды Гадес не улетел по своим делам на месяц раньше обычного – и девушка целый месяц провела в Царстве Мертвых одна, занимаясь домашним хозяйством. Тут-то она и заметила, что резко перестала «умирать». Щеки налились румянцем, волосы, которые сыпались, как сухая солома, заблестели, а голос стал звонким и чистым. Гадес вернулся за пару дней до ее возвращения в Мир Людей, и ему совсем не понравилось то, что он увидел. Он дулся на весь белый свет, вел себя суровей обычного и больнее обычного жалил, выпивая кровь. Прошли всего какие-то сутки, и Кора снова начала медленно угасать. С одной лишь разницей – теперь она точно знала, с чем это связано. Оставалось только придумать, как от мужа избавиться, не нарушив договоренностей с Зевсом. Несколько раз пыталась она поговорить с ним, но Гадес не слушал. Смотрел своими черными глазами и мурлыкал в ответ паучьи песенки.

Не в силах больше выносить эти страдания, Кора обратилась за помощью к единственному из богов, способному помочь ей в этой ситуации, к дальней чужестранке-родственнице, синеликой и мстительной Кали.

«Пока этот психопат сидит на твоей груди, и имеет возможность вонзать в тебя свое жало, ты будешь умирать, – выслушав внимательно, вынесла вердикт синеликая. И помни – чем слабее становишься ты, тем сильнее становится он». Кора испуганно посмотрела на родственницу. «Ладно, живи, – прошипела та в ответ. – Я расскажу тебе, как все изменить. К счастью, это в твоих силах».

Кали закатила глаза, оскалилась и зашептала что-то на хинди. Три раза покрутилась вокруг своей оси и сверкнув полными огня глазами, произнесла страшным голосом: «Возьми сосуд что стоит справа от тебя. Когда приедешь домой, дождись, чтобы паук уснул, после чего вылей на него содержимое. Жидкость, что в нем находится, обладает огромной силой – в ней собраны слезы всех женщин мира. Она должна парализовать его на несколько минут, но их тебе будет достаточно для того, чтобы безболезненно вытащить жало из своей груди и освободиться. После этого вылей на себя все остатки, чтобы окончательно залечить раны. Паука брось в огонь и обязательно проследи, чтобы он сгорел полностью».

Глаза Коры округлились от ужаса. С одной стороны, ей хотелось избавиться и от нелюбимого мужа и от страданий, хотелось снова зажить полноценной жизнью, снова научиться радоваться и быть счастливой, не думая о том, что надо зачем-то куда-то возвращаться, да еще и для того, чтобы тебя в это время лишали радости и счастья. А с другой… она не представляла свою жизнь без этих привычных каждодневных ощущений, от его ласк, сменяющихся жгучей пронзительной болью.

В тот вечер Гадес вернулся домой пораньше и, по-обыкновению, побыстрее свернуться калачиком на груди у «возлюбленной». Трясущимися руками Кора взяла сосуд с жидкостью. К горлу подступил комок, сердце выстукивало «Не надо!» А в голове эхом отдавался голос тетки: «Пока он будет сидеть на твоей груди, он будет манипулировать и использовать тебя! И все это будет продолжаться до тех пор, пока он не выпьет из тебя все до последней капли. Ты умрешь, а Гадес найдет себе новую жертву и история повторится. И, кстати, чем больше энергии ты теряешь, тем хуже приходится Еве. Ты же понимаешь, какую роль сыграла в этой ее неудавшейся истории любви с французом. Ее сердце разбито и из-за тебя в том числе. Не можешь позаботиться о себе, подумай хотя бы о своей дорогой подопечной».

Этого было достаточно, чтобы Кора решилась. Превозмогая душевные муки, она вылила на паука жидкость из волшебного флакона и жало выскользнуло из груди девушки. Ничего не заметив, монстр продолжал мирно посапывать. Он спал так сладко, что Кора невольно залюбовалась. Его длинными черными ресницами, лоснящейся кожей. Его паучьей красотой. Она хотела было положить его спать рядом с собой, чтобы потом, когда он проснется, попытаться поговорить с ним, но вдруг снова услышала голос синеликой, которая вдобавок ко всему, нарисовалась в воздухе, словно мираж: «Теперь посмотри направо, видишь камин? Оскопи паука и после этого бросай прямо в огонь».

«Но ты говорила, он умрет сам! Я так не могу, у меня не хватит сил, как можно, взять вот так и убить живое существо, – сопротивлялась Кора. – Да еще и оскопить перед этим, ты в своем уме?»

Но тетка была неумолима. «Бросай, если хочешь жить», – рявкнула она. Слезы ручьями потекли по лицу девушки, она все никак не могла решиться на такой поступок, а паук, между тем, начинал потихоньку просыпаться.

«Бросай!», – закричала Кали. Кора пришла в себя. «Можно я хотя бы не буду на это смотреть?» – спросила робко, подходя к камину. «Это, конечно, неправильно, надо было бы убедиться, что он полностью сгорит, но так уж и быть, не смотри. Хватит с тебя страданий», – проявила сострадание старая ведьма.

Захлебываясь слезами, Кора бросила паука в огонь. Воздух пронзил жуткий скрежет, как будто кто-то изо всей силы провел когтями по стеклу. Нестерпимой болью этот звук отозвался эхом в самом сердце богини. Она было обернулась, чтобы спасти мужа, но в этот самый момент между ними выросла стеклянная стена, воздвигнутая наблюдавшей за происходящим теткой. Коре ничего не оставалось – только слушать. Последнее, что она увидела – как Гадес корчится от боли, как расплавилось его жало, сгорели лапки. Видела взгляд, полный мольбы. Но уже ничем не могла ему помочь. Да и не хотела. Передумала. Потому что в тот самый момент, когда монстра охватил огонь и тот на многие километры вокруг себя начал источать зловоние, Кора поняла, что больше не хочет пригревать его на своей груди. И потому что в рану, которую он нанес ей с помощью своего жала, именно в тот самый момент начал понемногу проникать солнечный свет. А рядом забрезжила надежда и вера в то, что она все еще сможет стать счастливой. И в тот момент, когда глаза монстра покрылись белой пеленой и застыли в предсмертной агонии, Кора почувствовала облегчение, почувствовала, что наконец свободна. Через год Гадеса объявят без вести пропавшим, а владычицей в Царстве Мертвых назначат Кору.