Увидеть лицо - Мария Барышева

Почти каждый вечер в доме Бережной бывали гости, которые могли в полной мере оценить ее искусство. На все предположения друзей о том, что Света могла бы стать богом в любом элитном ресторане, она лишь презрительно приподнимала брови. Готовить за деньги? Никогда! Кроме того, в деньгах она не нуждалась, ей всего хватало.

Она посмотрела сквозь мокрое стекло на стремительно мчащиеся деревья. Мокрые пожелтевшие листья казались неряшливыми, неприглядными, и сами деревья, придавленные кислым пасмурным небом, выглядели мрачновато, хотя, наверное, в хорошую погоду осенний багрянец и золото этого густого леса были очень красивы. Светлана наклонилась, почти прижавшись к стеклу лбом, и несколько раз выдохнула, смешно выпячивая губы, потом указательным пальцем нарисовала на затуманившемся стекле сердечко. Оно получилось неровным и какимто уж слишком одиноким. Сердитым взмахом ладони она стерла рисунок, потом расстегнула стоявшую рядом на сиденье большую сумку и достала из нее пакет чипсов. Отправляясь куда-то, Бережная всегда брала с собой много еды, а в такой дальний путь — и подавно. Еще целый час — поскорей бы уже приехать. Светлана покошачьи зажмурилась, предвкушая предстоящий отдых с друзьями. Кажется, она не отдыхала уже целую вечность.

Разорвав упаковку, она вытащила одну хрустящую пластинку, потом другую, положила в рот и разжевала. Подтянула к себе лежавшую рядом книжку в мягкой обложке, на которой были изображены мужчина и женщина в старинной одежде, сжимавшие друг друга в страстных объятиях, открыла ее на том месте, где лежала закладка, и через несколько секунд ее лицо стало отрешенным — под ним было пусто — его обладательница улетела в далекий и волшебный мир романтики.

Кристина Логвинова перешла из сна в реальность, как это часто бывало, почти незаметно и еще долго отрешенно осматривала автобус из-под полуприкрытых век, прежде чем поняла, что уже не спит. Такое бывало очень часто, и ее личный психолог говорила, что у Кристины преобладает поверхностный сон, а глубокого почти и не бывает… она говорила и о причинах — говорила мудрено, научно — но этого Кристина уже не запомнила, впрочем, ей это и не было нужно. Главное — выполнять предписания, а в любом предписании, естественно, кроется и устранение причин какоголибо расстройства. А причины и так ясны — переутомление, постоянные стрессы, усиленное внимание «желтой» прессы к ее личной жизни, а также алкоголь и, возможно, то, что она по старой памяти бурной молодости периодически позволяла себе побаловаться сигаретками с особой начинкой, хотя от травки, вроде как, никакого вреда быть не может. Ничего удивительного — жизнь известной певицы всегда полна сложностей, а постоянные выступления и богемные тусовки отнимают много сил и здоровья.

Кристина выпрямилась и сморщила нос, потом надрывно закашлялась и испуганно схватилась за горло. Ничего удивительного, что она проснулась, — в автобусе жутко воняет, аж в глазах защипало. Пожар что ли? Она привстала и в панике огляделась — но нет, в салоне не было ни пламени, ни клубов дыма, пассажиры вели себя совершенно спокойно, не выражая ни малейшего стремления спешно спасаться бегством. Какая-то блондинка, неспешно расчесывавшая свои роскошные волосы, взглянула на нее с ленивым удивлением, и Кристина поспешно опустилась на сиденье, продолжая успокаивающе массировать шею. Все понятно, просто старый автобус, но как бы с такой вонью ей не потерять голос — в горле уже першит, а у нее послезавтра запись с Басковым, а еще через два дня она должна ехать на гастроли в Германию.

Логвинова вздохнула — вздох получился капризнораздраженным. Только бы все было нормально, только бы никто не сглазил — мир полон завистников, которым не удалось добиться того, чего добилась она. Потому и приходилось значительную часть денег тратить на знающих экстрасенсов и дипломированных магов, которые охраняли ее от всяческого зла. В дороге же, когда не было возможности даже позвонить комунибудь из «защитников», она полагалась на изобилие самых разнообразных талисманов. У нее были и синезеленый аквамарин, оберегавший от порчи и предупреждавший об опасности, и гранат, который должен был приносить счастье, и довольно крупный изумруд в перстне (он мог давать способность предвиденья, особенно, если положить его под язык — пока, правда, у нее не получалось, но, возможно, лишь потому, что до сих пор предвидеть было особо нечего), и рубин, несущий удачу и долголетие, и хризолит, отгонявший ночные кошмары, и тигровый глаз, снимавший усталость и защищавший от ненависти и коварства конкурентов, и кулон с огромной заговоренной жемчужиной — один из ее главных амулетов от бед и несчастий. На шее Кристины также висели: православный крест — на золотой цепочке, а египетский с ушком — Анх — на серебряной, кроме того, она носила на шее тисовые четки. В сумочке Кристина держала обсидиановую пирамидку, кроличью лапку, пузырек с заговоренной водой (в нее верила не особо, но пригодится) и травы в шелковом мешочке, собранные «особым образом». Между лопатками, вдоль позвоночника, извивался искусно вытатуированный когтистый и хвостатый дракон, похожий на диковинный корень, — символ счастливого случая, китайский дракон Чиао, тогда как на левой груди была вытатуирована пчела — индуистский символ реинкарнации. Зная значения обеих татуировок, Кристина все же сделала их больше ради красоты. То, что она частенько обращалась то к одной религии и культуре, то к другой, а то и к нескольким сразу, Логвинова вполне осознавала, но не считала это какимто свя-тотатством, полагая, что вера есть вера в любом случае — она едина, просто для каждого народа выражается в чем-то своем, поэтому заимствовать что-то то у одного культа и мировоззрения, то у другого вполне допустимо — так же допустимо, как и смешивать их. Пока это было еще увлечением, некой серьезной взрослой игрой, и Кристина была уверена, что в манию это не перерастет никогда — никаких там сект, монастырей и религиозного фанатизма.

Кристина зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, хотя рядом никто не сидел, потом поправила волосы — угольно-черные, с прокрашенными в них яркокрасными прядями, постриженные в стиле «акульи зубы» — очень длинные со спины и совсем короткие спереди. Эту прическу с поэтическим названием «пламя в ночи» она сделала совсем недавно, и очень себе с ней нравилась. Муж… вернее, теперь уже бывший муж, прическу не одобрил, но это его сугубо личные трудности. Все, что было с ним связано, ее уже давно не касалось. Серость, бездарность, балласт… зачем она вообще за него выходила? Недолгое время замужества прошло как-то мимо нее, всплывая лишь отдельными, ничего не значащими картинками, словно она была посторонним человеком, на минуту заглянувшим с улицы в чужую комнату и в чужую жизнь, а потом отправившимся дальше, по своим делам. Жаль, что для того, чтобы развестись, пришлось возвращаться в родной город, потому что родной — вовсе не обязательно любимый, да времени много потеряла.