Паразиты - Александр Знаменский

Размышления Кирпича прервала здоровенная колдобина на шоссе, которую Сифон — узкоглазый коренастый якут, сидевший за рулем «Нивы», — объехать не сумел.

— Это тебе что?! — взорвался Кирпич. — Собачья упряжка, что ли?! Разве не видишь, куда прешь?!

— Нечаяна я! — оправдываясь, ударил себя кулаком в грудь перепуганный якут. — Не я же вырыла яма…

— Поговори еще у меня! — буркнул Кирпич, которого так сильно встряхнуло на сиденье, что у него даже селезенка екнула.

— Ничего, Сифон скоро попривыкнет к нашим дорогам, — примирительно прокартавил Обрез, неизвестно где подобравший к себе в водители этого представителя малых народностей, населявших российский север. — Так-то он машину хорошо чувствует…

— Машину он чувствует! — опять буркнул Кирпич. — Ему только на оленях по тундре ездить, а не машины водить… Ты б еще, мать твою, чукчу на это место нанял… Ладно, замнем для ясности. Давай рассказывай, что узнал о наших делах.

— Удалось надыбать одного иглового. Тот еще доходяга. Не первый год ширяется, — быстро проговорил-прокартавил Обрез. — Я ему пропел Лазарем, что у меня самого ширево на исходе, а денег куры не клюют. Мол, готов за дозу любые бабки выложить. Он и раскололся. Сказал, что есть у него один «икряный гонец», у которого при себе всегда полным полна коробушка всякой всячины. Хочешь, дурь бери, хочешь, марихуану, хочешь, героин. В общем, то, что нам надо.

— И все же ты, Обрез, дурень! — не выдержав, начал собачиться Кирпич, который никак не мог простить подельнику того, что тот, не совладав с нервами, перерезал ножом горло барыге, которого они с таким трудом вычислили, захватили и привезли на недостроенную свиноферму, где и хотели развязать ему язык, выпытав все сведения о его «центровом» в наркобизнесе. — И чего ты все время за долбаный тесак хватаешься, как молодой фраер за свой «болт» при виде женской задницы в трусиках? Пора бы уже успокоиться…

— Не могу терпеть этих фраеров! — воскликнул Обрез. — Особенно тех, что из себя меня корежат… Если бы барыга сразу ответил на все наши вопросы, то остался бы жив.

— Ну это вряд ли, — усмехнулся Кирпич, поудобнее располагаясь на сиденье. — Все равно бы ты его потом замочил. Уж я-то тебя знаю! Но тогда бы я тебе слова не сказал. Тогда бы мы все узнали, что нам надо. А теперь вот по твоей милости придется канать на хвосте за игловым. Только время зря тратить…

— Ничего, Кирпич. Клянусь, сегодня все узнаем.

— И где же этот твой доходяга прописан? — поинтересовался Кирпич, поворачивая туда-сюда голову, чтобы размять затекшие мускулы шеи.

— В поселке Большая Волга, — ответил Обрез.

— Это где ж такое?

— Да рядом с Дубной, на другом берегу Волги, — уточнил Обрез.

— Значит, туда мы и едем?

— Само собой…

Между тем «Нива» миновала Иваньковскую гидроэлектростанцию и помчалась прямиком к поселку городского типа Большая Волга, где тянул свое существование некий наркоман, который должен был вывести Кирпича и его подельников на крупных наркодельцов.

Въехав в город, машина Кирпича проследовала к городскому Дворцу культуры, а миновав его, свернула в центр жилого массива, состоявшего в основном из пятиэтажек.

— Вот здесь он и обитает, — ткнул пальцем в один из ничем не примечательных домов Обрез. — Значит, сделаем так. Я смотаюсь за этим хмырем, если он только не в отрубе с утра пораньше, и мы потопаем к новому барыге, а вы уж полегоньку езжайте за нами. Уговор?

— Уговор, — согласился Кирпич. — Только ты того, Обрез, сразу не мочи бедолагу, если он еще не оклемался…

Сказав это, Кирпич хрипло захохотал, демонстрируя гнилые зубы, среди которых недоставало двух передних на верхней челюсти, выбитых еще лет десять назад в пьяной драке. С тех пор Кирпич здорово шепелявил при разговоре.

— Шутишь все? — примирительно спросил Обрез, вылезая из кабины. — Ну-ну…

Долго Кирпичу с Сифоном ждать у моря погоды не пришлось. Минут через пять они увидели Обреза, вышедшего из дверей жилого подъезда вместе с длинным и худым парнем в очках, которого, казалось, от ветра шатало.

— Действительно доходяга, — произнес Кирпич, наблюдая за перемещениями интересующей его парочки. — Тут Обрез «в десятку» угадал…

Сифон, беспечно грызя спинку сушеной воблы, выразил согласие: «Угум!»

— Следуй за ними! — приказал якуту-водителю Кирпич. — Только особо не газуй, помаленьку…

Обрез и доходяга перешли центральную улицу маленького городка, миновали два-три двора и вышли к запущенному с виду длинному трехэтажному дому, обнесенному забором. Потоптавшись какое-то время у центрального входа, Обрез и доходяга наконец скрылись в здании.

— Похоже, что это обычный жилой дом, — произнес Кирпич. — Впрочем, именно в таких домах и устраивают притоны и блатхаты…

— Угум… — прочавкал Сифон.

— Пойду-ка я разомнусь немного, — решился Кирпич, но вылезти из кабины не успел, поскольку заметил Обреза, выходившего из подъезда. Он был в одиночестве. — Что там еще могло произойти? Почему он один, без доходяги? — занервничал Кирпич.

— Я все разнюхал, — прокартавил Обрез, открывая дверцу «Нивы» и плюхаясь на переднее сиденье. — Этот барыга, о котором мы думали, вовсе даже не мужик, а самая что ни на есть настоящая баба. Это мама Соня…

— Что еще за «мама»? — быстро спросил Кирпич.

— Я немного слышал о ней от корешей, — повернулся всем телом в сторону Кирпича Обрез. — Она содержит тут бордель.

— Что, прямо в этом доме?

— Прямо тут. Вообще-то здесь внизу подвал шикарный имеется. Раньше в нем «Красный уголок» находился, а теперь там официально штаб-квартира располагается местной организации ЛДПР, а неофициально бордель. Мама Соня в нем полная хозяйка. Мне об этом по дороге доходяга поведал.

— Та-ак, — протянул Кирпич, — мама Соня, значит? Что ж, возьмем в оборот и эту долбаную «маму» со всеми ейными девочками. А куда ты, кстати, доходягу подевал?

— Он там остался, в подвале. У мамы Сони для него хорошее ширево нашлось, а я за него заплатил.

— Та-ак, что еще скажешь?

— Я маме Соне сказал, что приеду попозже вечером с приятелем, чтобы, стало быть, пощупать ее девочек, а заодно приобрести «кислоту».

— Ты не заметил, охрана там большая?

— Двое мордоворотов из ЛДПР, а больше никого. Но ночью наверняка их больше набежит.

— То-то и оно! — пощелкал пальцами Кирпич, раздумывая. — Пожалуй, будем брать «маму» прямо сейчас.

— Да ты что?! — вскричал Обрез. — Она же меня срисовала! Сразу все поймет…

— А мы ей язычок укоротим. Это плевое дело.

— Зря ты это задумал, Кирпич, — предупредил Обрез. — Засыпемся раньше времени… Кому от этого польза?

— Засыпемся, говоришь? Убедил… Значит, надо придумать, как эту маму Соню заманить к нам в машину. Тогда мы сможем с ней побалакать без лишних свидетелей. Так она быстрее разговорится. Мне нужен ее главный поставщик наркотиков, понял? Думай, чертяка!

— Есть одна мысля, — тихо произнес Обрез. — Только она тебе вряд ли приглянется.

— Говори! — потребовал Кирпич.

— В общем, я знаком тут с одной местной чувихой, которая мечтает попасть в «штат» к маме Соне любыми путями. Просто спит и видит! Так, может, мы как-нибудь устроим ей смотрины у «мамы»?

— Чушь! Собачья чушь! — сразу отверг это предложение Кирпич. — Ты что же думаешь, что эта «мама» такая уж дура? Так она тебе и поехала с незнакомыми людьми в одной машине за какой-то там «целкой». Нет, это полная ерунда.

— Тогда остается только, как я и предлагал вначале, дождаться темноты и под видом клиентов устроить в борделе заваруху, — развел руками Обрез. — Больше ничего в голову не приходит.

— Смотри-ка! — неожиданно вскричал Кирпич, даже подскочив на месте. — Видишь, к центральному подъезду трехэтажки подрулила какая-то колымага. О, да это целая «Тойота»… Недурно! А это что за пава вышла из подъезда? Вишь ты, как шествует со своей сумочкой!..

— Да это же сама «мама» и есть! — обрадовался Обрез. — На ловца и зверь… Она садится в «Тойоту» и куда-то отъезжает…

— За ней! Не спи, кретин! Всю охоту проспишь! — заорал Кирпич, ударяя кулаком по спине прикорнувшего было за рулем Сифона. — Поезжай за той иномаркой, я тебе говорю! Посмотрим, куда это мама Соня намылилась с утра пораньше…

Сделка с нигерийцами, проведенная с помощью лидера азербайджанской группировки по кличке Верблюд, так понравилась Браслету, что он задумался о том, как бы договориться с продавцами наркотиков напрямую, без посредничества Верблюда. Это сулило ему куда большие прибыли. Одно «но» было в его плане: нигерийцы хорошо знали Верблюда и совсем не знали его самого. Значит, они просто могли бы проигнорировать все предложения Браслета.

«Попытка не пытка, — думал он, сидя на следующий вечер после поездки к Донскому монастырю в офисе фирмы «Арктур». — Впрочем, спешить не будем. В тот дом, выселенный на реконструкцию, я смогу заявиться и без Верблюда. И сделать это можно будет завтра или через несколько дней. Главное, что товар теперь будет поступать ко мне бесперебойно».