Яд иллюзий - Галина Зарудная

 Мне нравился этот вид на рассвете или поздно ночью, но днем он внушал раздражение. По улицам с грохотом проносились грузовики, тряслись развинченные автобусы и шныряли легковушки. Пусть их было не так уж много, но они успевали поднимать облака пыли и врываться в тишину моего уединенного мира.

 К вечеру слышались молодежные гуляния, песни под гитару, иногда  пьяные выкрики, но к двум часам ночи все стихало, окна в соседних домах потухали и на улице оставались только фонари, которые тихонько вглядывались в мои окна грустными глазками брошенных в темноте щенят.

 Тогда я выходила на балкон и долго смотрела на ночной перекресток. Совершенно одна в этом пространстве и, казалось, – в целом мире. В легкой пижаме и халате я стояла на краю балкона, будто несясь навстречу ветру на носу неведомого корабля, отправляясь в сказочное путешествие по усыпанному крошечными огоньками небу.

 В тот момент во мне странным образом оживали звуки волшебной старинной  мелодии – лунной сонаты для души, которую я слушала с глубоким упоением. Мелодия великого таинства. Мелодия великого спокойствия. Глубинная и всепоглощающая, как медитация – песня тишины!

 Я могла не замечать, как мерзнут босые ноги, как остывает чашка с кофе в руках. Могла забыться и ни о чем не думать.

 Каждый раз при наступлении полночи меня охватывало трепетное волнение, сравнимое разве что с прикосновением прохладного летнего ветерка. И я снова предавалась своей летаргие.

 Ночь была моей единственной подругой.

 Ночью думалось яснее, дышалось чище, я владела тайной свободой. От того и переводы получались легкие, живые, в точности передающие дух и суть, вложенные авторами.

 День же только кормил меня пылью, душил в своих знойных объятьях, и мне некуда было деться от его вечного шума и суеты.

 Поэтому днем я спала.

 Закрыв балконное окно и задернув его партъерами, чтобы ни один лучик не смог пробраться ко мне в комнату, я разделась, приняла горячую ванну, чтобы окончательно расслабиться, затем выпила чая с ромашкой и улеглась на пушистый белый диван, сосредоточившись на сне.

 Но по прошествии трех с лишним часов так и не сомкнула глаз.

 Никакие посторонние звуки в этом виноваты не были. Я ощущала бешеную усталость, но даже она не помогала мне уснуть.

 Возможно, всему виной являлось переходящее состояние. Я не могла уснуть, потому что во мне просыпался кто-то другой. Тот, кто жил все это время в изоляторе подсознания, и кого я больше не надеялась когда-нибудь увидеть.

 И все же…

 И все же я задремала.

 Впервые за последние сутки я потерялась в калейдоскопе сновидений, если конечно, такая характеристике уместна для несвязанных мрачных обрывков.

 Прошлое и настоящее то стремительно склеивались, как два магнита, то с треском размыкались, не желая знать друг друга.

 Я была студенткой, имела длинные белые волосы, писала нескончаемые статьи о знаменитостях…

 Вот день моей свадьбы. Я красивая и счастливая в платье невесты…

 Дальше снова нарезка из фраз и образов…

 И вдруг…

 Тревога вихрем врывается в душу, тело бьется в ознобе.

 Прекрасная невеста роняет букет… Он медленно падает на землю, нежные лепестки рассыпаются…

 Истошный крик!

 Отчаяние и страх! Сокрушающий дикий страх наваливается грудой боли, истязает в нереальных муках, рвет на клочки, уродует…

 Куда она бежит, эта принцесса в белом, почему слезы разъедают ей глаза, почему такая острая боль в ее сердце…

 В груди стучит отбойный молоток. Все происходит наяву, по-настоящему… На платье кровь… белое и красное!.. на руках и лице кровь…

 Кто-то удерживает в железных объятиях…

 Пустите, мне больно!!!

 Как же больно!

 Нечем дышать!

 Человек в больничном халате давит на грудь, не дает вырваться, ритмично нажимает. Склонившееся лицо кажется серым и озабоченным. Он не желает мне зла, но боль доставляет невыносимую. И все это здесь, в моей комнате. Я видела у него за спиной задернутое партъерами окно, свой рабочий стол возле балкона, даже хрустальную люстру на потолке.

 Помогите, я задыхаюсь!

 Сделав резкое движение, я упала на пол, брыкаясь и путаясь в пледе, мокрая, взмыленная, перепуганная. В ушах стоял крик, сотни криков, размноженных эхом прошлого. Голова готова вот-вот взорваться, в легких спазмы, воздух вырывается комками, с хрипом и стоном. Сознание не сразу воспринимает действительность, я не могу определить, где я и кто я…

 Холодные пальцы пытаются ухватиться за край дивана, чтобы подняться. Мозг лихорадочно соображает. Понемногу я все же высвобождаюсь из этого плена, но навеянные сном ощущения не покидают меня, все так же цепко стараются удержаться в голове.

 Комната к тому времени значительно посерела, видны были только очертания предметов. Я прижалась к дивану щекой, вытерла слезы и попробовала выровнять дыхание.

 Итак…

 Кто я?

 Самодостаточная молодая женщина.

 Вдох-выдох.

 У меня очень интересная работа.

 Вдох-выдох.

 Я приношу людям радость печатного слова.

 Вдох-выдох.

 В моей гостиной все на своих местах: диван посреди комнаты, шкаф с книгами, телефон на стене. Я дома. Я одна, а значит,  в безопасности. Если хочешь, можешь выпить таблетку, сама знаешь, какую…

 Телефонная трель внезапно прорвала тишину, поразив меня, как электрошокер. Я резко вскочила, схватилась за голову и уставилась на стену.

 Почему бы вам не оставить меня в покое?!!

 – Алло…алло-о! – звучал настойчивый высокий голос в трубке. – Алло!

 – Я вас слушаю…

 – Это Анна Гром? Вы просили позвонить.

 Я быстро моргнула в полутьме, не сразу сообразив, что хочет от меня этот незнакомый девичий голос.

 – Оставили свою визитку…

 Чтобы окончательно проснуться, я отклонила трубку в сторону и прокашлялась. В памяти воскресли события минувшего дня, театр…

 – Ну конечно, – отозвалась я максимально уверенно.

 – Вы хотели про Миру поговорить?

 – Да, про Мирославу Липку.

 Девушка скорбно вздохнула.

 – Мы были лучшими подругами.

 – Как тебя зовут?

 – Алиса. Алиса Боднер.

 – Мы сможем увидеться завтра?

 – Приходите на три, на репетицию...

 – Спасибо… э-э…

 – Алиса, – твердо напомнила девушка.

 – Да. Спасибо, Алиса.

 Я повесила трубку и включила в комнате свет.

 Кажется, все в порядке.

 Сон развеялся почти без остатка.

 Нужно было приступать к работе.

 Распахнув двери балкона, я впустила в комнату божественную вечернюю свежесть, бодрую и в то же время умиротворяющую. И после нескольких чашек крепкого и горького как полынь кофе, села, наконец, за ноут-бук.