Наследник семейного проклятья - Владислав Браун

– Картины.

– Я понимаю. Чьи они? Кто их написал?

– А я знаю? Какой-то художник, вероятно.

– Вероятно.

Дмитрий достал из кармана пиджака телефон и на быстром наборе нажал цифру «9».

– Кому звонишь? – нетерпеливо спросил Владимир Поляков.

– Одному другу, она спец по живописи, – ответил Зубов, прикрывая динамик телефона.

– Ало, – послышался голос Варвары Стрельцовой в трубке.

– Ало, привет, Варя, – протараторил Дмитрий, – Нужна твоя консультация. Точнее, надо чтоб ты приехала.

– Зачем? – мрачно спросила Стрельцова.

– Мой друг Владимир пришел на место преступления, позвал меня, а там картины какие-то. А я же в живописи ничего не понимаю. Можешь приехать? – быстро проговорил Дмитрий, а потом резко замолчал.

– Нет, – отрезала Варвара.

– Почему?!

– Я занята.

– Речь идет о преступлениях! Убийстве, понимаешь?

– Понимаю. У меня важные гости в галерее. Я, что, должна бросить именитых гостей, ради прихоти какого-то копа?! Как ты себе это представляешь?! – возмутилась Варвара.

– Варя, пока ты возмущаешься, убийца гуляет на свободе и ищет следующую жертву, зловеще проговорил Дмитрий.

– А я-то здесь при чем? – возмущенно спросила Варвара и вздохнула.

– Ты можешь помочь найти преступника! Или ты не желаешь правосудия? – уговаривал подругу Дмитрий.

– Правосудия итак, как не было, так его никогда и не будет, – огрызнулась Стрельцова и замолчала. Через несколько десятков секунд послышался ее хриплый голос: – Ладно, диктуй адрес.

– Что, и дела резко исчезли? – ехидно спросил Зубов.

– Попрошу, чтоб Ерошин для них экскурсию провел, – уже спокойно произнесла Варвара.

Дмитрий продиктовал ей адрес.

Через полчаса Варвара уже выходила из своей машины. Ее встречали Дмитрий и Владимир. Поляков был явно недоволен тем, что Зубов вызвал Варвару. Кто она такая? Неужели нельзя просто взять картины и отнести экспертам, которые работаю на правоохранительные органы? Зачем звать непонятных людей на место страшного преступления?

– Привет, Дим, – немного застенчиво пробормотала Варвара.

– Привет, Варь, – ответил Зубов. – Знакомься, Варвара Стрельцова – эксперт по живописи, работает в очень хорошей частной галерее живописи. Если кто и сможет нам рассказать про те картины, так это Варька. Варя, это Владимир Сергеевич Поляков, следователь полиции.

– Очень приятно, – быстро среагировал Поляков и протянул Варваре руку.

– Взаимно, – тихо, но эффектно ответила Варвара и протянула Полякову руку для поцелуя, как делали раньше на приемах.

Он крепко сжал ее руку, а потом отпустил и молча повел их в дом. На лужу крови, которая была в холле, Стрельцова никак не отреагировала, словно она эти лужи крови видит каждый день по десять штук. Они быстро поднялись на второй этаж и снова вошли в комнату Елены и Максима. Дмитрий схватил Варвару за руку и поволок ее к той стене, на которой висели те самые огромные картины.

– Эти? – коротко спросила Варвара, указывая пальцем на картины.

– Эти, – утвердительно кивнул Поляков.

Она минут десять стояла и молча рассматривала портреты каких-то людей. На первой картине был изображен мужчина двадцати лет, в белой рубашке, черном фраке и в черном цилиндре. Еще выделялись его черные усы. Он сидел в кресле и, подперев одной рукой голову, а второй держа трость, смотрел прямо в душу того, кто смотрел на него. На второй картине была изображена девушка того же возраста, что и мужчина, в светло-фиолетовом, не слишком пышном платье, на груди хорошо была видна массивная золотая подвеска с разными камнями. У нее были каштановые волосы, уложенные, как у императрицы, впалые щеки не характерные для живописи XIX века, и не менее пронзительные, чем у мужчины с первой картины, зеленые глаза. На третьей картине была изображена маленькая девочка десяти лет, в белом платье. У нее были пухлые щеки, большие кубы и глаза. А глаза были голубыми, и какими-то несчастными. На всех трех картинах был один и тот же фон – красные стены и полумрак.

Варвара театрально прикрыла ладонью рот, а потом повернулась к Владимиру Полякова и Дмитрию Зубову. У нее были безумные глаза. Она словно увидела вживую ужасное чудовище. Она вмиг побледнела. Губы ее затряслись. Дмитрий подбежал к Варваре и схватил за предплечья.

– Что с тобой? Тебе плохо? – поговаривал Зубов, пока вел подругу к кровати.

– Воды принесите! – скомандовал Поляков. – Срочно!

Воду принесли быстро. Она отпила чуть-чуть. Немного успокоившись, Варвара выдохнула и с улыбкой на лице проговорила:

– У меня две новости.

– Хорошая и плохая? – предположил Зубов.

– Да, это уж как посмотреть, – пробормотала Стрельцова. – Первая: эти картины написал сам Жан де Вие[11]. Это французский художник, живший в XIX веке. Он не был знаменит. О нем мало, что известно. НО! У него три работы в единственных экземплярах. И стоят они… очень больших денег.

– А почему же его картины стоят как дорого?! – задал существенный вопрос Поляков.

– Потому что они идеальны. Де Вие был гениальным портретистом, – восхищенно говорила Варвара, – В университете ничего про него не говорят. Я самостоятельно искала повсюду информацию и написала про него дипломную работу.

– Раз он портретист, значит это чьи-то портреты, – задумчиво проговорил Зубов.

– Не поняла.

– Ну… кто изображен на картинах? – нетерпеливо перефразировал вопрос друга Владимир.

– Я не знаю.

– Как?! Варя, ты же сказала, что он был портретистом!

– Да.

– А портреты, вообще-то, пишутся с людей.

– Дима, я лучше тебя это понимаю! Эти три картины называются: «Мужчина во фраке», «Женщина в фиолетовом платье» и «Их дочка». Я не знаю, чья это дочка. Кто они такие! Рискну предположить, что это дочка этих двоих людей.

– Бред какой-то! – озвучит свои мысли Владимир.

– Не бред! – воскликнул Дмитрий. – А что там за вторая новость.

– Ах да, вторая новость: бесценные картины Жана де Вие испорчены.

– Как?! – ужаснулся Дмитрий.

– По всей видимости, кровью, точнее, я ДУМАЮ, что это кровь, – нейтральным голосом ответила Варвара.

– Убийца их испортил? – спросил сам себя Владимир. – Но зачем?

– А вот этого я не знаю. Это уже ваша забота, Владимир Сергеевич, – ответила Варвара и резко встала.

Владимир подошел к картинам. На них действительно были аккуратные кровавые записи. Язык был не русский. Скорее всего, французский.

– А что здесь написано? – спросил он.

– Chaque nuit dans cette maison vicndra a mort. La mort comme chatiment pour leurs peches du passe, – легко прочитала Варвара и посмотрела на Владимира.

– А на русском можно? – попросил он раздраженно.

Его ужасно злило это состояние. Она выставляет его полным идиотом.

– Каждую ночь в этот дом будет приходить смерть. Смерть как расплата за содеянные грехи прошлого, – без труда перевела Стрельцова.

– Да. Но это только одна запись, которая написана на мужике во фраке. А что со второй и третьей? – нервно спросил Поляков.

– На второй: Любое чудовище можно убить, отрубив ему голову. На третей: Зло вернется сквозь века.

Владимир Поляков сделал удивленное лицо. Он уже хотел по быстрее начать расследование. Ему уже надоело задавать вопросы. Гораздо интереснее – искать на них ответы.

– Спасибо, – раздраженно поблагодарил Поляков Варвару.

– Не за что, – ответила она и поспешила уехать из дома Красновых.

ВЛАДИМИР

Элеонора Краснова оказалась крайне пунктуальной. Уже в четыре часа вечера, как ей и было сказано, сидела в кабинете Полякова и нервно перебирала жемчужинки в своих бусах. Сама она была вся в черном: черный пиджак, черная майка, черная юбка.

Следователь Поляков зашел в кабинет, опоздав на десять минут.

– Юноша! Вы, что, про меня уже и забыли?! – возмутилась Элеонора. – Вы думаете, что у меня, кроме как сидеть тут и ждать вас, и дел нет!

– Во-первых, я вам не юноша. Я следователь уголовного розыска Владимир Сергеевич Поляков, во-вторых, меня задержало начальство. И вообще, я не обязан перед вами отчитываться! Тут я задаю вопросы! Понятно! – разозлился Поляков.

– Хам! – только и смогла выкрикнуть Элеонора.

– Итак, начнем допрос, – проговорил Владимир, приготовившись заполнять протокол. – Ваше полное имя?

– Краснова, Элеонора Борисовна, – гордо ответила она.

Он быстро записал.

– Дата рождения, – остановился он.

– 1930 год, 17 июня.

Поляков быстро записал дату, а потом с явной радостью приступил к допросу:

– Элеонора Борисовна, когда вы в последний раз видели убитых?

– Когда вы ко мне подошли, сегодня утром, – ответила Элеонора на удивление свободно.

– Я имею ввиду живыми, – пробормотал Владимир и посмотрел на чайник, стоявший на подоконнике.