Святотатство - Джон Робертс

— Любой мужчина, если у него сохранилась хоть капля разума, должен держаться подальше от этих двух штучек, — пробормотал он себе под нос.

К своему удивлению, я обнаружил, что Гермес поджидает меня на улице. Следуя правилам этикета, я не обратил на него ни малейшего внимания, простился со своим именитым родственником и пообещал завтрашним утром засвидетельствовать ему свое почтение.

После этого я направился к Форуму. Гермес следовал за мной по пятам.

— Значит, это и есть тот самый Метелл Целер? — подал он наконец голос. — Ростом он не слишком-то вышел.

— Что отнюдь не умаляет его достоинства, — отрезал я. — А я, напротив, пока что являюсь одним из самых ничтожных Метеллов. Однако по сравнению с тобой меня можно счесть весьма значительной особой. А это означает, что в моем обществе ты должен придержать свой дерзкий язык.

— Как скажешь, господин.

День, когда я вернулся домой, был на редкость богат событиями. И в то же время его с полным правом можно назвать одним из самых безмятежных дней моей жизни.

2

На следующее утро я проснулся очень рано и первым делом поприветствовал своих клиентов, ожидавших моего пробуждения. Я по-прежнему обходился минимальным количеством клиентов, хотя и понимал, что они являются необходимым условием общественной и политической жизни. Теперь у меня насчитывалось двенадцать клиентов. В большинстве своем то были отставные солдаты, когда-то служившие под моим началом, или же отпрыски семей, долгое время связанных с нашей. Их обязанности сводились к тому, что они приветствовали меня в общественных местах и защищали в минуту опасности. Я, со своей стороны, оказывал им всякого рода помощь, как финансовую, так и юридическую. Можно было не сомневаться, что теперь, когда я стал сенатором, клиенты потребуют от своего патрона более существенной поддержки.

Поблагодарив клиентов и раздав им небольшие презенты, я заявил, что сегодня не нуждаюсь в их услугах, и в одиночестве направился к дому Целера. В атрии слонялась целая толпа. Количество клиентов Целера в одном только Риме исчисляется сотнями, что касается всей Италии и провинций, тут счет идет на тысячи. Разумеется, даже римские клиенты Целера не могут виться вокруг своего патрона одновременно. Думаю, у них существует некая система рабочих и выходных дней.

Я прохаживался по атрию, узнавая старых знакомых и заводя новых. Разговоры по большей части вертелись вокруг Помпея и его грядущего триумфа. Согласно всеобщему мнению это триумфальное шествие станет грандиозным зрелищем, которое поразит даже привыкший ко всему Рим. Никто не сомневался в том, что ослиного упрямства сената хватит ненадолго, и разрешение на триумф будет получено в самом скором времени. Среди посетителей я вновь увидал Цезаря.

— Ты здесь уже второй день подряд, Гай Юлий! — воскликнул я. — До сих пор никто из рода Юлиев не избирал себе поприще клиента Метеллов. Неужели ты стал первым?

Цезарь улыбнулся своей ослепительной улыбкой:

— Нет, я пришел сюда не как клиент, но как бездомный проситель. Если твой родственник не снизойдет к моей просьбе и не предоставит мне кров, сегодня ночью мне негде будет преклонить голову.

— А что, крышу в доме верховного понтифика так и не починили? — усмехнулся я. — Когда я покидал Рим, работы были в полном разгаре.

— Нет, крыша давно отремонтирована, но сегодня ночью в моем доме состоится ритуал в честь Доброй Богини, при котором мужчины не должны присутствовать, ответил Цезарь.

— О, а я и совсем забыл, — кивнул я. — Впрочем, холостяку это простительно.

Ритуал в честь Доброй Богини ежегодно проводится в доме верховного понтифика под наблюдением его супруги. Все знатные матроны Рима в обязательном порядке участвуют в этом ритуале, и ни один мужчина не может взглянуть на церемонию даже краешком глаза. Женщинам под страхом смертной казни запрещено рассказывать, что происходит во время священного обряда.

— Значит, даже верховный понтифик не может оставаться в своем доме, когда там проходит ритуал? — уточнил я.

— Это так. Будучи понтификом, я постоянно провожу всякого рода сакральные церемонии, но о том, что творится во время этого ритуала, я не имею даже отдаленного понятия. И жена, как и положено, хранит об этом молчание.

— Но тогда…

Слова застряли у меня в глотке, когда человек, стоявший рядом с Цезарем, но спиной ко мне, неожиданно обернулся. Его угрюмое смуглое лицо, полыхающее злобным румянцем, было мне слишком хорошо знакомо. Странно, как это я сразу не узнал эту квадратную приземистую фигуру, начисто лишенную шеи. Усилием воли я сдержал инстинктивный порыв потянуться к оружию. Порыв тем более бессмысленный, что оружие я оставил дома.

— О, Публий, счастлив вновь тебя видеть! — произнес я.

Я ничуть не кривил душой. Сердце мое всегда радуется при виде шрамов, оставленных моим клинком на отвратительной роже врага.

— Сестра сказала мне, что ты вернулся.

Казалось, каждое слово, которое произносит Клодий, становится у него поперек горла. Можно было подумать, что он вот-вот задохнется. Красные, налитые кровью глаза его едва не метали молнии. Цезарь предостерегающе положил руку ему на плечо.

— Не будем выходить из границ благопристойности, — с улыбкой сказал он. — Не забывайте, мы в доме Метелла.

Его прикосновение, слова и улыбка возымели свое действие. Злобные огни, полыхавшие в глазах Клодия, погасли, румянец сошел с его щек. Не произнося ни слова, он кивнул. Все это было в высшей степени удивительно. Я даже предположил бы, что Клодий боится Цезаря, не будь сама мысль об этом абсурдна. Мне оставалось лишь теряться в догадках, однако этот незначительный случай укрепил меня во мнении, которое я пронес через много лет. Я понял, что не желаю видеть улыбку Юлия Цезаря, обращенную ко мне.

Мой родственник Метелл Кретик, стоявший поблизости, стал свидетелем неприятной сцены. Пытаясь разрядить обстановку, он затеял разговор.

— Неудивительно, что Деций забыл о дате проведения ритуала, — заметил он. — Думаю, в подобном положении оказался не только он. Наш календарь полон ошибок и неточностей. А ведь следить за календарем — твоя обязанность, Гай Юлий. Почему бы тебе не привести его в порядок?

В Риме мы живем по лунному календарю, а так как количество дней в году не соответствует лунным циклам, в календаре возникают искажения. Чтобы исправить их, каждые несколько лет верховный понтифик вынужден добавлять к календарному году дополнительный месяц. Со времен своего избрания Цезарь ни разу не уделил внимания этой проблеме. Скорее всего, причиной тому была самая заурядная лень.

— Этот нелепый устаревший календарь не стоит хлопот, — заявил Цезарь. — Я намерен провести радикальную календарную реформу, после которой не будет надобности возиться с добавочным месяцем.

Отличное решение для лентяя, отметил я про себя, а вслух спросил:

— И каким же образом ты намерен провести эту реформу?

— Соберу лучших астрономов и математиков и поручу им составить толковый календарь, в котором количество месяцев будет всегда оставаться постоянным. Я думаю, это вполне возможно, если исходить из убеждения, что не все месяцы имеют одинаковое количество дней, и количество этих дней не имеет отношения к лунным циклам.

— Мне подобный подход представляется чересчур смелым, — заявил Кретик.

Признаюсь, тогда я счел, что Цезарь просто-напросто набивает себе цену грандиозными планами. Но несколько лет спустя он осуществил свое намерение, и у нас действительно появился удобный календарь. Даже человек, подобный Цезарю, способен иногда совершить нечто разумное и полезное.

К этому времени прихвостни Клодия увели его прочь. Скорее всего, кто-то, возможно его заботливая сестра, пустил слух, что нас с Клодием не следует оставлять в обществе друг друга. Что ж, с подобным лишением я вполне готов был смириться. Ожидая появления Целера, я убедился в одном обстоятельстве, которое заметил еще вчера на Форуме. Моя популярность среди так называемых публиканов, или откупщиков, чрезвычайно возросла. В большинстве своем откупщики, вившиеся вокруг меня роем, принадлежали к классу всадников и сколотили себе капитал на строительных подрядах и прочих выгодных контрактах. Все они горели желанием завязать со мной знакомство и назойливо осведомлялись о здоровье отца. Учитывая, что заключение контрактов на общественные работы находится именно в ведении цензора, в усиленном внимании этих господ к моей персоне не было ничего удивительного. Намеки на то, что, замолвив словечко перед отцом за того или иного откупщика, я обеспечу себе щедрые подарки к Сатурналиям, сыпались на меня со всех сторон. Судя по всему, скоро вынужденная бедность, вошедшая у меня в привычку, останется в прошлом, усмехнулся я про себя.