Смертельное сафари - Дэвид Дучи

Шагая по вестибюлю к конторке портье, я был весьма доволен собой. Конечно, мой маневр не надолго избавит меня от ищеек комиссара Омари, но пока что я выиграл время.

- Люкс номер пять? - спросил я портье.

Он взглянул на доску с ключами, затем ткнул большим пальцем в потолок: фон Шелленберг был у себя.

Я донес багаж до лифта и нажал кнопку вызова. Ко мне присоединился коротышка священник, на вид итальянец, с живыми глазами, в черном строгом костюме, чересчур для него просторном, и белом воротнике.

- Добрый вечер, святой отец, - приветствовал его я.

Он кивнул в ответ, и добрая улыбка расплылась на круглом лице. Его напомаженные волосы были зачесаны на лысеющую макушку, большие уши оттопыривались; как и костюм, они были явно велики для него.

Подъехал лифт, и мы вошли. Священник нажал на вторую, а я на третью кнопку. Двери закрылись, и мы поехали. На втором этаже я пропустил его, пожелав доброй ночи.

Он ответил что-то по-итальянски, неуклюже перешагивая через мой чемодан.

- Помолитесь за грешного, - непроизвольно вырвалось у меня.

Казалось, он не менее моего удивился этой просьбе - так округлились его карие глаза.

- Раньше я был католиком, - пояснил я.

Священник произнес что-то ободряющее и пошел к своему номеру. Не то чтоб я верил в молитву и тому подобное, просто одним везением и удачей не обойтись, когда Омари и его умники в конце концов меня застукают.

Лифт остановился, и я, подхватив чемодан и портфель, зашагал по длинному, с приглушенным освещением коридору. Весь этаж занимали шесть просторных апартаментов, по три с каждой стороны. Из скрытых в оранжевом потолке динамиков лилась негромкая музыка. Толстый желтый ковер смягчал шаги, так что создавалось впечатление, будто ступаешь по воздуху.

Сразу слева была дверь люкса номер один, циферка сверкала на фоне красного дерева, бронзовая ручка была начищена до блеска. Шестой номер находился в двух метрах по правую руку, а за ним, тоже справа, в середине желтого коридора помещался люкс номер пять.

Я постучал, но в ответ не донеслось ни звука. Тогда я взялся за ручку, она легко поддалась, и передо мной предстала обставленная с невиданной роскошью комната. Я внес багаж и затворил дверь. Номер состоял из нескольких помещений, я попал в гостиную. Громоздкая изогнутая мебель, обитая пурпурной тканью, того же цвета бархатные шторы и ковер, который, однако, был здесь по меньшей мере вдвое толще того, что лежал в коридоре. Широкие балконные двери были распахнуты настежь. Однако фон Шелленберга я не увидел. Открыв одну из дверей, я обнаружил за ней не менее роскошную спальню - с кроватью, по размерам приближавшуюся к футбольному полю. Шторы в комнате были задвинуты, что создавало ощущение, будто здесь давно никто не жил. Ковер на полу, покрывало на кровати и бархатные шторы были холодноватого оливкового цвета. Сквозь приоткрытую дверь виднелась ослепительно белая ванная комната с розовой ванной, в которой легко можно было искупаться втроем.

Вернувшись в гостиную, я открыл еще одну дверь, которая вела во вторую спальню, где расположился фон Шелленберг. Я окинул ее цепким взглядом: два чемодана на специальной подставке для багажа в углу, платяной шкаф, недопитый бокал на тумбочке у кровати, еще дымящаяся сигара в пепельнице. В ванной булькала вода, и я решил обождать в гостиной.

Возле цветного телевизора стоял уставленный бутылками столик на колесах. Налив себе виски с содовой, я опустился в массивное кресло, одно из тех, что были расставлены здесь в продуманном беспорядке.

Зазвонил телефон. Аппарат стоял на столике рядом с моим креслом, и я снял трубку. Вы удивитесь, когда узнаете, что я услышал: низкий бас с акцентом произнес нечто похожее на мое имя!

Я не отозвался, поскольку не имею обыкновения отвечать, если не знаю, с кем говорю; кроме того, никому не следовало знать, что я нахожусь в номере фон Шелленберга. Так что я лишь буркнул что-то неопределенное.

- Янос, - пророкотал голос. - Получено "добро" на двадцать второе.

В голове закружился рой мыслей. Но может, звонивший попал сюда по ошибке? Я по-прежнему молчал, и тогда обладатель баса насторожился.

- Алло? - с беспокойством воскликнул он.

- Алло! - отозвался я.

- Кто говорит?

- А кого вам надо?

- Люкс номер пять.

- Слушаю.

- Это отель "Бульвар"?

- Слушаю.

- Люкс номер пять?

- Кто говорит?

- Неважно. - Теперь уже в его голосе был гнев. - Мне нужен постоялец люкса номер пять.

- Да, это люкс номер пять, - наконец сообщил я.

Последовала пауза. Говоривший, видно, был столь же озадачен, как и я сам, поэтому тон его переменился.

- Вероятно, это какая-то ошибка, - сказал он с сомнением.

- Кому вы звоните?

- Мне нужен фон Шелленберг. - В голосе опять появился металл. - Карл фон Шелленберг из люкса номер пять. Пожалуйста, соедините меня с ним, мне некогда!

- Откуда вы звоните? - спросил я.

- Какое вам дело? - Мужчина исходил злобой. - Немедленно подзовите его.

- Фон Шелленберг в ванной, - сказал я.

Снова пауза.

- В таком случае с кем я говорю? - потребовал он.

- Я Канджа.

- Как-как?

- Личный помощник фон Шелленберга. Если желаете что-нибудь передать...

Незнакомец в сердцах бросил трубку, точно в ухо мне выстрелил.

- Что там такое? - спросил фон Шелленберг, показавшись на пороге гостиной.

Я пожал плечами.

- Кто-то спрашивал вас. Как будто его имя Янос. Он не просил ничего передать, не сказал, откуда звонит.

- Ах Янос. - Фон Шелленберг сухо кивнул. - Это мой компаньон. Любопытно, что ему понадобилось на этот раз? Я велел не беспокоить меня на отдыхе. Видно, что-то срочное. Значит, ничего не передал и не просил перезвонить?

Я замотал головой:

- Нет, и даже бросил трубку.

Завязывая шелковый пояс купального халата, фон Шелленберг приблизился к столику с напитками и налил себе водки с содовой, потом повернулся ко мне его глубоко посаженные серые глаза были так же пусты, как стены разграбленной церкви.

- Рано вы пожаловали, - сказал он.

- Лучше рано, чем поздно. - Я поднялся, чтобы снова наполнить свой стакан.

Тем временем фон Шелленберг опустился на упругий диван, зажав в тонких бескровных губах огромную сигару и задумчиво разглядывая багаж, оставленный мною на полу у входа.

- Не успел вам сказать, - объяснил я, опять усаживаясь в кресло, - что отныне мы соседи по номеру - во всяком случае, до тех пор, пока вы не откажетесь от моих услуг.

Обветренное лицо фон Шелленберга нахмурилось, он не мог скрыть охватившего его раздражения.

- Я, кажется, ясно дал понять, что нанял вас только как попутчика, и не допущу, чтобы вы во все вмешивались и отравляли мне отпуск. Прежде чем что-то предпринять, вы должны заручиться моим согласием. Нечего вам околачиваться у меня в номере. Позвоните администратору - пусть вам дадут отдельную комнату.

- Я не могу останавливаться в отеле под собственным именем. Меня разыскивает полиция.

Глаза фон Шелленберга оставались все такими же бесстрастными, лишь чуть-чуть сузились. Он затянулся сигарным дымом, ожидая, что еще я скажу. Задавать вопросы самому не в его правилах. Он же босс! Это мне надлежало представить подробное объяснение всех обстоятельств.

Я рассказал о стычке с комиссаром Омари, упомянул о прежней службе в Особом отделе. С равным успехом я мог бы излагать все это кирпичной стене фон Шелленберг сидел передо мной точно изваяние. И на будущее я решил опускать подробности.

Фон Шелленберг наконец удостоил меня ленивым кивком, пожал плечами и перенес свое внимание на стакан со спиртным.

Я поднялся, подхватил чемодан и портфель и занес их в свободную спальню. Поскольку босс молчал, я посчитал, что вопрос улажен. Распаковав чемодан, я отдал фон Шелленбергу все, что купил для предстоящего сафари, вместе с квитанциями. Теперь пора и мне принять ванну. Я разделся и только тут ощутил тяжелую усталость. Свалив одежду на кровать, я взял с собой в ванную только "кобру", завернутую в носовой платок. Наполнив огромную ванну горячей водой, я нырнул в нее, испытав после долгого и жаркого дня неописуемое блаженство.

Я плескался и скребся, пока не появилось ощущение, будто я заново родился на свет; да и пахло от меня, как от младенца, душистым мылом администрация гостиницы бесплатно снабжает им постояльцев.

Когда я наконец появился на пороге спальни, то увидел, что фон Шелленберг в полном облачении стоит у кровати и вертит в руках мой пистолет. Взвесив "стар" на ладони, он вскинул его и начал целиться в различные предметы в комнате, как вдруг почувствовал, что я за ним наблюдаю. Он опустил руку, пожал плечами и зловеще ухмыльнулся.

- Простите, - сказал он, - я хотел только...

Я махнул рукой - пустяки, мол, что уж там извиняться: каждому мужчине присуще любопытство по отношению к оружию, - а сам незаметно спрятал завернутую в полотенце "кобру" в ящик комода.