Откровение Бога. Том I - Владимир Гриневицкий

– И кто же тебя нанял, Адиль? На кого ты работаешь?

На лице Адиля пропадают всякие эмоции, его улыбка стирается. Он снова поворачивается к окнам.

– Те, кто с древних времён всю свою жизнь странствовали по свету в поисках Святого Грааля. Те, чьё братство дожило до наших дней. Рыцари Круглого стола.

– Что? – полушёпотом произношу я, – я думал, это всё выдумка… Это же всё сказки, вымышленные персонажи из эпоса…

– Я тоже раньше так думал, Брайн, – Адиль опускает голову, слова даются ему с трудом. Я вытираю лоб тыльной стороной правой руки. Мне трудно поверить во всё это. Но не думаю, что Адиль врёт, такое вряд ли можно выдумать сходу. Тайные общества, Ордены, рыцари… Откровение Бога. На меня слишком много навалилось за последние часы. Я перевожу взгляд на Адиля, смотрю ему в спину.

– Ты сказал «мы», – говорю я, – ты сказал, Союз Девяти сел на хвост «нам», что ты имел в виду?

Адиль немного поворачивается ко мне.

– То, что ты теперь с нами.

Глава 2

Том Райли

Этот мир задыхается. Рушится под тяжестью собственного веса. Мир шума, дыма и копоти. В этом мире нас так много, что уже стало душно. Двадцать три миллиарда человек крутятся в этой огромной, вращающейся мясорубке. С высоты сорока километров мне кажется, что я слышу их голоса. Голос каждого. Крик, шёпот, мольбы, стоны, смех, плач. Я слышу, как крутится Земля. Чувствую скрежет от её вращения. С этой высоты я вижу, как она захлёбывается пылью. Эта планета больна, и её диагноз – человек. Наша цивилизация оказывает негативное влияние на этот мир, мы дышим ядом, пьём его, пропитываем ядом почву. Находясь на Земле, мы чувствуем на себе обратную сторону промышленного прогресса, но видим лишь малую часть ущерба, нанесённого человеком. Здесь же, на высоте сорока километров, где мой аэростат достиг своего потолка, язвы и раны этой планеты от присутствия на ней человека видны невооружённым глазом. Там, где были бескрайние леса, теперь пустыня, там, где были озера, теперь болота и степи. На высоте космического полёта я чувствую, как этот мир реагирует на наше присутствие в нём, и понимаю, насколько мал наш мир. С развитием научно-технического прогресса человек возомнил себя Богом на Земле, чтобы лишь на ничтожный период своей жизни почувствовать свою воображаемую значимость. Но, глядя с высоты стратосферы, понимаешь, что весь наш мир – всего лишь пылинка в огромной бесконечности вселенной. Вся наша значимость, ощущение нашего привилегированного статуса во вселенной, чувство господства над этим миром – всего лишь иллюзия, которую мы сами себе создали.

Я приближаюсь к месту, координаты которого мне прислали. Мой аэростат представляет собой большой шар, наполненный гелием, под которым на тросах держится гондола цилиндрической формы. В ней я едва помещаюсь в полный рост. На мне герметичный чёрный костюм, который позволяет выдерживать любое давление, любые нагрузки. В нём удобно двигаться, он не сковывает движения, его вес настолько мал, что я не чувствую его, я как будто надел спортивную одежду. На глазах у меня панорамные очки, обзор от одного виска до другого. Вся информация, которая мне требуется, выводится на них: высота, на которой я нахожусь, кровяное давление, пульс, температура окружающей среды – всё, что мне может понадобиться в ближайшие полчаса. А ещё в ближайшие полчаса мне понадобится помощь Бога, потому что то, ради чего я забрался на такую высоту, ещё не делал никто. И в этом мой шанс. На стёклах моих очков появляется информация о том, что до места, координаты которого мне выслали, остаётся около тридцати секунд. Это означает, что пора подготовиться. Я надеваю парашют, нажимаю кнопку разгерметизации на стене, и давление выравнивается до уровня давления за бортом. Затем шлюз гондолы открывается таким образом, что нижняя его половина задвигается в корпус гондолы вниз, вторая половина задвигается вверх. Передо мной обнажённая земля и холодный, мёртвый космос. У меня будет не так много времени после прыжка.

Красные мигающие цифры на моих очках показывают обратный отсчёт. Я становлюсь на порог шлюза с наружной стороны. Теперь я полностью нахожусь за бортом. Я держусь обеими руками за поручни с внешней стороны гондолы, немного наклонившись вперёд. Земля отсюда видна как на ладони – яркая, голубая и кажущаяся нетронутой.

Двадцать секунд до прыжка.

Как я попал сюда? Как я дошёл до этого? Всего сорок минут назад я не думал, что всё так обернётся. Я понятия не имел об этих координатах. Цепочка событий, которая привела меня к этому моменту, кажется невероятной.

Десять секунд до прыжка.

Они мертвы. Погибли на моих глазах, один за другим.

Пять секунд.

Это ведь казалось не таким уж сложным. Типичная задача для профи.

Четыре секунды. Три. Две…

Сорок минут назад. Остров Бас-Тер. Карибский архипелаг

Нас трое. Чёрный военный вертолёт несёт нас через открытый океан к месту высадки. Два пилота в кабине. Никто из нас троих не произносит ни звука. Я сижу, облокотившись спиной о фюзеляж, рядом со мной ещё двое бойцов, облачённых в такие же герметичные костюмы, что и я. В вертолёте темно, но я отчётливо виду панорамные стёкла на шлемах каждого из бойцов нашего отряда. Каждое стекло в виде неонового креста, который начинается от подбородка и заканчивается на уровне лба, горизонтальная линия креста проходит на уровне глаз. Между нами, прикреплённые к полу, находятся три подводных скутера. Каждый высотой вполовину человеческого роста и около двух метров в длину, они больше похожи на небольшие подводные лодки. Напряжение между нами тремя чувствуется в воздухе. Я не вижу глаз этих двоих, но знаю, что они переглядываются между собой, посматривают на меня. Я чувствую на себе их взгляды через панорамное стекло их шлемов. Каждый крест подсвечен индивидуальным цветом, у одного красным, у другого голубым. Мой цвет – зелёный. Из звуков только шум вращающихся лопастей.

– Знаешь, Том, это должен был быть мой отпуск.

Я вижу, как один из парней слегка кивает в мою сторону, говоря по внутренней связи, которая соединяет наши костюмы. Это Бэйн.

– А знаешь, сколько я не был дома? – продолжает Бэйн.

– Эти вещи зависят не от меня, не нужно срываться на мне, – отвечаю я, – это незапланированный вылет, Бэйн, так иногда бывает, когда служишь во внешней разведке, или ты забыл?

– К черту, Том! Ты офицер из старшего состава, ты мог бы подсуетиться, и к чёрту на кулички отправили бы другой отряд, но ты палец о палец не ударил! – Бэйн повышает голос.

Третий боец не вступает в разговор. Облокотившись о колено, он переводит взгляд то на Бэйна, то на меня, то просто пялится в пол.

– Ты знал, на что идёшь, когда вступил в ряды разведки. Это наш долг и наш выбор, – я пытаюсь найти отговорку, – мы много делаем для нашей страны, и придётся сделать ещё больше.

– Ой, только не начинай о долге! – Бэйн вот-вот сорвётся, в его голосе появляется всё больше напряжения.

– Он прав, Том, – к диалогу присоединяется третий боец, Шон, – нам не мешало бы отдохнуть… У меня жена родит со дня на день, мы ждём дочь… – Шон с еле слышным вздохом встаёт, вертолёт немного покачивается, и Шон берётся рукой за поручни под потолком, – думаем назвать Кейси.

– Ребята, мне жаль, правда. Когда вернёмся назад, я поговорю с руководством и выбью вам две недели, обещаю, – я перевожу взгляд на Шона, он стоит в полутора метрах от меня, слегка пошатываясь. Бэйн в это время мотает головой, смотря в пол. Похоже, он не особо верит моим словам.

– Я понимаю, устали… – продолжаю я и не успеваю договорить, меня перебивает динамик.

– Тридцать секунд до высадки! Ближе не подойти, иначе нас засекут! Приготовьтесь! – Голос одного из пилотов в динамике звучит с помехами.

Шон убирает руку от поручней и слегка мотает головой, отводя взгляд. Бэйн кладёт ладони на колени, резким движением вскакивает со своего места и направляется в сторону своего скутера. Его скутер первый от шлюза, вторым пойдёт Шон, последним я. Мы все трое без лишних слов садимся на свои скутеры. Осадок от неприятного разговора ещё витает в воздухе. В последнее время мне всё сложнее найти общий язык со своим отрядом. Как сказать им, что они снова не увидят свои семьи какое-то время? Как преподнести им, что их родным придётся подождать ещё немного? Я понимаю, что они сейчас недовольны, знаю, что на сердце у них негатив от всего этого, и это тяготит меня. За последние несколько лет я привязался к ним. Так сложилось, что меня назначали главным в нашем отряде. Мне приходилось отдавать приказы, принимать непростые решения, которые зачастую шли вразрез с мнением этих ребят, и со временем в нашем отряде возникло напряжение, некоторые упрёки мне приходилось просто не замечать.

– Когда вернёмся, я поговорю с руководством и выбью вам две недели, обещаю.