Алиса в Хуливуде - Роберт Кемпбелл

Наскоро принял душ. Вытираясь, уставился на себя в зеркало. Подумал при этом: давненько я не был в такой чудовищной форме. О Господи, подумал он затем, нырнув меж двух простыней, оказавшихся, как минимум, на три недели чище тех, что дожидались его дома, – о Господи, если так будет продолжаться и впредь, то скоро ему придется договариваться с проститутками.

Включил телевизор и пробежал по каналам, в конце концов остановив свой выбор на полицейском сериале, в котором все женщины были полураздеты, все преступники глупы, а все сыщики умны и бесстрашны. Потом он посмотрел шоу про двух мужиков, живущих с одной бабой. Потом шоу про мужика, живущего с двумя бабами. И вновь пришел к выводу, что телевизор смотреть не стоит: жизнь на Четырех Углах куда интереснее.

Глаза начали закрываться сами.

В полночь Джокко Макдун, ведущий шоу Твелвтриса, затряс всеми тремя подбородками и спросил у аудитории:

– Начали???

– Начали!!!

Свистун вырубил телевизор и уснул. Пульт дистанционного управления пристроился у него в паху.

Глава четвертая

Человеческие существа снабжены механизмом, не позволяющим немедленно зашевелиться, внезапно очнувшись из глубокого сна. Антропологи полагают, что именно этот механизм удерживал первобытного человека от расправы над своими ближними в дни, когда люди спали, сбившись в кучу, подобно щенкам. В наши дни такое случается не так уж часто, но эффект каждый раз бывает воистину ужасающим.

Свистуну показалось, будто кто-то вскрикнул, хотя наверняка судить об этом было нельзя. Единственное, в чем он не сомневался, так это в том, что возникла некая опасность. Он лежал на спине, совершенно не в состоянии открыть глаза. Он не мог пошевелить и пальцем, хотя боялся того, что сейчас его начнут убивать. Затем мгновенный паралич его оставил – и он скатился с кровати и помчался по коридору к комнате Нелли, начисто забыв о том, что на нем ровным счетом ничего не надето. Он чуть было не побежал назад напялить трусы. Но тут ему пришло в голову, что, если на нее и впрямь напали, а сейчас душат, не давая и вскрикнуть, то скромность – это последнее, на что она с его стороны рассчитывает.

С другой стороны, подумал он, вышибая дверь, крик вполне мог почудиться ему во сне.

Нелли не была мертва, но и не пребывала в безмятежном сне. Она сидела в постели, широко раскрыв глаза, белки которых поблескивали в свете слабого ночника. Как выяснилось, подобно самому Свистуну, она предпочитала спать голой. Даже в нынешней пиковой ситуации он мельком увидел на ее пышной груди россыпь веснушек, выводящую ее красоту из разряда просто выдающейся в разряд выдающейся исключительно.

Она не сделала попытки прикрыться простыней, только свела на груди руки.

– Кто-то здесь был.

Ее голос прозвучал на удивление спокойно.

Свистун стоял на самой середине исполинского ковра, остро чувствуя собственную наготу и зарождающееся шевеление в паху. Нелли потянулась к лампе на ночном столике.

– Не надо, – начал было Свистун.

Но было уже слишком поздно. Свет вспыхнул, розоватое сияние озарило ее рыжие волосы.

Он резко развернулся на босых пятках, обыскивая комнату носом и ушами ничуть не в меньшей степени, чем глазами.

– Псы.

– Что псы?

– Они не залаяли.

– О Господи, значит, все-таки вам просто почудилось.

Свистун подошел к раздвижной двери в сад, приоткрыл штору.

– Они и сейчас не лают, а ведь здесь горит свет и я нахожусь в комнате.

Он приоткрыл раздвижную дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в образовавшееся отверстие.

Бип и Бонго лежали под яблоней. Ветки дерева, трепещущие под жарким ветром, были все еще в цвету. Он подошел к псам и, сев на корточки, положил руку на грудь сперва одному, а потом другому. Они не шевельнулись, но дыхание у обоих было глубоким и ровным. Он поднял веко одному из псов. Глазное яблоко закатилось, снаружи был виден только самый край радужной оболочки. Обеими руками Свистун раздвинул псу пасть. Язык вывалился наружу. Запустив в пасть палец, Свистун выковырял оттуда кусочки сырого мяса.

Он поднялся на ноги и пошел обратно. Нелли вылезла из постели и стояла сейчас в проеме дверей, держа в руке халат, но по-прежнему, как и он сам, полностью обнаженная. Ее волосы и впрямь были рыжими. Треугольник в паху золотился как драгоценный щит. Веснушки, подобные хрупким и тонким осенним листьям, были рассыпаны и по бедрам. Он шагнул к ней, осознавая, что, пока он, присев на корточки, возился с псами, она глядела на него сзади, поневоле любуясь тяжко свисающими между ног яйцами.

– Псов усыпили, – сказал он.

– Ах ты, Господи, кто же и почему же так обошелся с моими красавчиками?

– С ними все в порядке, не сомневайтесь.

Ее всю трясло. Она начала поднимать голые руки.

Он продолжал идти ей навстречу. Он прикоснулся к ее руке, дав ей знать о своем приближении.

Но она шагнула к нему.

Ради всего святого, подумал Свистун. Когда он прижался к ее животу и груди, она раскрыла и верхние губы, и нижние, пленив его дважды.

Вспышка света ударила их обоих словно электрошоком. Свистун услышал треск работающей камеры. Но когда он повернулся в нужную сторону, свет уже погас и ему ничего не было видно. Едва не отшвырнув Нелли, он бросился мимо нее в дом, вдогонку за фотографом. На бегу он включил свет в гостиной и успел увидеть убегающего человека в черном. Но только увидеть.

Он опоздал. Тень беглеца уже промелькнула в воротах, и через несколько секунд в ночной тишине послышался характерный визг тормозов «БМВ». Свистун пошел обратно надеть рубашку и брюки.

Адреналин взыграл в руках и ногах у Спиннерена. Правой стопой он нажал на педаль акселератора.

Доехал по спуску до самого низу, прежде чем захлопнул дверцу. Сняв руки с баранки, посмотрел на них и с удовлетворением убедился в том, что они не покрылись потом. В ходе всего происшедшего он испытал волнение, но не страх. В том-то и прелесть, в том-то и главная награда.

Спиннерен поехал в город, огни которого сияли, казалось, со дна глубокого черного озера.

Нелли, надев халат, сидела на краешке кровати. Она обнимала себя за плечи, ее трясло, как будто ночь выдалась не душной, а ледяной.

– Этот сукин сын умеет испортить людям все удовольствие, – вяло пробормотал Свистун.

Она посмотрела на него сквозь рассыпавшиеся по лицу рыжие волосы.

– Вы, видать, из тех, кто способен шутить даже когда терпит аварию самолет.

Он подошел к ней, сел рядом, сделал попытку обнять ее за плечи. Нелли отпрянула.

– Не принимайте этого всерьез. Иначе не сформулировать. Но все можно списать на обстоятельства.

– На какие такие обстоятельства?

– На мое волнение.

Он встал, поглядел на нее со стороны.

– Вот уж не сказал бы.

Она поглядела на дверь, ведущую в сад.

– Как вы думаете, не отвезти ли Бипа и Бонго к ветеринару?

– Сейчас они спят. Ветеринара в такой час пришлось бы поднять с постели. Я пригляжу за ними. Если утром они не проснутся, тогда и отвезем.

Она пристально посмотрела на него, потом часто заморгала. На минуту ему стало страшно, что она вот-вот заплачет, но Нелли, покачав головой, лишь плотнее обхватила себя за плечи.

– Но какого черта все это могло значить? – спросила она.

– Твелвтрису хочется раздобыть доказательства супружеской неверности.

Нелли рассмеялась.

– В наши дни это не больно-то много.

– На самом деле, когда речь заходит об условиях расторжения брака, учитывается любая мелочь.

– То есть, по-вашему, ему кажется, что если он застукает меня с другим, то сможет вышвырнуть на улицу без гроша в кармане?

– Это крайний случай. Но и крайний случай необходимо иметь в виду.

Нелли потянулась к телефону, стоящему на ночном столике, и начала набирать номер.

– Только окажись дома, сукин ты сын, – пробормотала она. – Поганый сукин сын.

– Мне не кажется, что ваш поступок является удачным выходом из положения.

Она бросила на него взгляд, означающий приказ заткнуться, наемному работнику не след лезть не в свое дело.

– Ага, Роджер, значит, ты дома. Что же ты столько времени не брал трубку? Послушай меня, сукин сын! Почему ты подослал ко мне фотографа? – Ее голос дрожал от ярости. Она держала телефонную трубку так, словно была готова перегрызть провод: только затем, чтобы послать смертоносный заряд Твелвтрису, находящемуся на другом конце линии. – Ну, обзавелся ты парочкой снимков, но они значат вовсе не то, что ты думаешь, и если ты попробуешь использовать их против меня, я тебе, сукин сын, покажу! Еще посмотрим, кто кого! Я тебе покажу, Роджер. – Выслушивая его ответ, она успела перевести дыхание. Затем сама заорала в микрофон: – Я не верю тебе, ублюдок. Но что бы ты против меня ни предпринял, я отомщу тебе с лихвой!

Затем целую минуту она молчала, слушая мужа.

– Нет. Нет. Ладно, – сказала она в конце концов. Да ради Бога, я поняла. Да, поняла. Вот уж на нее я бы никогда не подумала. Да, не подумала бы на Дженни. Знаю, что ей двадцать один. Разумеется, приеду.