Охотник - Матвей Курилкин

– Тут к тебе пришел юноша, говорит, что вы вчера с ним гуляли. Надеюсь, ты вела себя достойно, не капризничала? Смотри у меня, меньше чем через декаду вернется папа из шахты, обязательно спросит, как себя вела его маленькая принцесса. Не хотелось бы его расстраивать.

«Гро Фальк работает так же, как отец, – думал Аксель. – Значит, его никак не могло быть здесь, когда происходили убийства. Да и не сбегала она из дому». Он еще надеялся, что это какая-то ошибка, что девочка совсем другая… Но тут гра Фальк наконец посторонилась, и парень увидел Агнетту, которая шла к двери. Она смотрела прямо ему в лицо. Аксель больше не видел маленькую девочку. Чуть отстраненная улыбка, уверенные, недетские движения. Ему навстречу шла смерть. И тогда он отпустил изломанную ветвь терновника и вытянул в сторону девочки руку с укрепленным на запястье метателем. Второй рукой он хлопнул по спусковому рычагу.

Аксель не учился конструированию, и особых талантов к этому у него тоже не было. Он просто собрал несколько деталей от разных устройств, в качестве рабочего элемента использовав крохотную крупинку алхимического серебра. Редкого и очень дорогого металла, который использовался во многих механизмах и агрегатах как источник энергии. И метатель у юноши получился откровенно ущербным – он опасался усложнять механизм, помня результаты предыдущей попытки. В этот раз конструкция была предельно проста – алхимическое серебро лежало в небольшом толстостенном баллоне с водой, отделенное от жидкости перегородкой. После нажатия на рычажок эта перегородка разрушилась, и как только металл соприкоснулся с водой, его температура резко возросла – так резко, что вся вода мгновенно превратилась в пар. Возросшее давление заставило с огромной скоростью вылететь остро отточенную медную монету, укрепленную в стволе. Аксель рассчитывал, что она пролетит как диск для игры в фрисби – он ошибся, монета вращалась в воздухе совершенно непредсказуемо. Ошибся он и в усилии, с которым поршень отправит монету в полет – оно оказалось гораздо большим. И расстояние до девочки было совсем невелико, так что монета не успела уйти в сторону и попала ей прямо в лицо, снеся половину черепа и расплескав его содержимое по всей комнате. Алхимическое серебро слишком долго находилось в контакте с жидкой водой, и потому его температуры хватило, чтобы сильно раскалить стенки баллона – юноша получил сильный ожог запястья. Отдачей ему выбило плечо и повалило на спину, и от боли он на несколько секунд потерял сознание. А когда пришел в себя, первое, что он услышал, был дикий, отчаянный вой гра Фальк, которая удерживала на коленях тело своей мертвой дочери и раскачивалась из стороны в сторону.

Акселя еще декаду держали в одиночной камере, но дело так и не дошло до суда. К нему никого не пускали – даже родителей, которым телеграммой сообщили о происшествии уже на следующий день. Он вообще никого за это время не видел – даже пищу ему просовывали в крохотное оконце, открывавшееся только дважды в день. Уже на третий день парень сам убедил себя, что совершил страшную ошибку – убил ни в чем не повинную девчонку. К концу пребывания в камере он уже всерьез обдумывал, каким способом можно убить себя. Жить с таким грузом на душе не хотелось. Когда дверь камеры распахнулась, он не отреагировал – слишком глубоко погрузился в свои переживания. Полицейскому пришлось потрясти парня за плечо, прежде чем он пришел в себя.

– Приятель, вставай. Суда не будет, Агнетта Фальк и в самом деле оказалась одержимой. Так что давай, выходи. Тебя там видеть хотят.

Облегчение, которое испытал Аксель, можно было сравнить с чувством, которое возникает во сне. Когда ты вдруг видишь любимого умершего родственника и понимаешь, что его смерть и все это время, вся эта тоска были неправдой. Только чудесно воскресшим в этом случае был он сам. Медленно, не вполне осознавая, что ему говорят, Аксель поднялся с жесткой лавки и побрел вслед за провожатым. Тот бормотал что-то о том, как все были уверены, что девочка была нормальной, и что все думали, Аксель просто помешался от страха. Аксель не отвечал. Он снова оказался в полицейской приемной, где ему выдали вещи и помогли натянуть куртку – рука до сих пор болела.

Аксель внезапно осознал, что перед ним стоит женщина. Он таких еще не видел. Сначала ему показалось, что она не слишком молода. Этому способствовал тот факт, что она была совершенно седая, к тому же Аксель еще не вышел из того возраста, когда все женщины старше тридцати кажутся древними старухами, однако, присмотревшись, он изменил свое мнение. Черноглазая, стройная, затянутая в тугой корсет поверх белоснежной сорочки, с едва заметной сеточкой морщин вокруг глаз, она небрежно держала на сгибе руки теплый кожаный плащ, из-под которого виднелась рукоять метателя и край широкого плотного ремня, с укрепленной на нем кобурой. Штаны из плотной непромокаемой и немаркой ткани – дорогой и практичной – обтягивали стройные, красивой формы бедра. Женщина распространяла вокруг себя уверенность и силу, бледные тонкие губы были чуть изогнуты в иронической усмешке, взгляд был прямой и строгий. И она уже некоторое время о чем-то говорила.

– Эй, парень. Ты меня слушаешь вообще?

– Простите, я немного выбит из колеи, – признался он. – Откровенно говоря, нет, не слышал. Вы не могли бы повторить?

– Оно и видно. Меня зовут Ида Монссон. Это мою работу ты сделал, прикончив одержимую. Опустим ту часть, в которой я рассыпаюсь в благодарностях за то, что мне не пришлось нудно бродить по городу в поисках бяки, тем более, что денег за эту работу я тоже не получу, и, выходит, зря тащилась в ваш район целых тринадцать часов. Меня интересует, как ты ее вычислил.

Аксель начал послушно рассказывать, но его прервали почти сразу:

– Так, стоп. Заткнись пока. Объясни, почему ты не стал приглашать девчонку в дом, а вместо этого отправил в трактир. Такие юные лопухи обычно не бывают столь осторожны.

– Не знаю. Мне просто с ней рядом было ужасно неуютно, казалось… Нет, не знаю. Просто неуютно.

– Ясно. Вот что, пойдем-ка проводим тебя домой. Нужно поговорить с твоими родными.

– Со мной что-то не так? – немного испугался юноша.

– Ну, это как посмотреть. Если ты не врешь и действительно что-то такое почувствовал – ты можешь стать охотником.

– Но… Охотники же видят одержимых?! А я… Я до сих пор не уверен, что мне не показалось. Вдруг я просто угадал?

– Да бред это все, ничего мы не видим. По ощущениям все происходит вот примерно так, как ты описал. Не нравится человек, и все. Неужели не слышал историй о том, что мы частенько ошибаемся? – охотница подтолкнула мальчика к двери.