7 уникальных рецептов победить усталость - Андрей Курпатов

Наш мозг – существо хорошее и работящее, однако капризное. У него есть набор вполне естественных требований. Во-первых, он любит все делать последовательно, не торопясь: сначала одно, потом – другое. Во-вторых, он имеет склонность все доводить до конца, а незавершенные дела его напрягают; поэтому, если напряжение в нем возникло, нужно его куда-то деть. В-третьих, он во всем жаждет определенности – или «Да!», или «Нет!», поскольку в этом случае он знает, что делать, и не топчется на месте (что для него смерти подобно). И как только мы нарушаем хотя бы одно из требований нашего мозга, в нем начинаются сбои, которые и приводят нас прямой дорогой к неврастении.

Впрочем, нам нужно еще понять, как именно происходят эти психические травмы, приводящие нас в столь плачевное состояние. Итак, на нас наступает неврастения, а мы изучаем ее наступательную тактику. Только если мы знаем, каковы ее планы – «Барбароссы» и «Бури в пустыне», – мы можем найти возможности для собственного контрнаступления. Враг у нас, как мы уже могли убедиться, товарищ серьезный и шутить не любит. Нарушили законы работы мозга – получите, распишитесь.

Случай из психотерапевтической практики:

«И все на свете есть у меня!»

Неврастения, как мы уже с вами знаем, может развиваться по трем самостоятельным сценариям. Первый – это большие интеллектуальные нагрузки и серьезная загруженность различными делами, на что часто попадаются люди, отличающиеся исключительной ответственностью. Второй – это длительное подавление собственных чувств, нежелание или невозможность их проявить, что создает внутреннее напряжение и способно извести насмерть здорового. Третий – это необходимость принять решение и чувство неопределенности, столь характерное для человека, который не знает, какой его выбор будет правильным.

Но в отдельных случаях все эти три варианта сходятся, как назло, во времени и пространстве. Иными словами, иногда нам так «везет», что мы оказываемся и ужасно загруженными, и под пятой собственных невыраженных, погребенных внутри себя чувств, и, наконец, в ситуации выбора, но при обстоятельствах полной неопределенности. Вот именно о таком случае из своей психотерапевтической практики я и хочу сейчас рассказать.

Веронике было на момент нашей встречи 35 лет. Пятнадцать из них она прожила в браке с мужчиной, который по-своему, наверное, любил ее, но очень по-своему. Его жизненные интересы были ограничены пивом, футболом и тем небольшим бизнесом «купи-продай», которым он занимался. Вероника же, будучи человеком тонким, очень чувственным и нуждающимся в постоянном самосовершенствовании, переносила это с трудом.

Когда ее инженерное образование, полученное еще в советские годы, оказалось никому не нужным, она пошла учиться – получать второе. Совмещая воспитание ребенка с образованием и работой по дому, она смогла стать высококлассным специалистом по работе с персоналом. Теперь, в новом профессиональном качестве, она была востребована и работала с удовольствием.

С мужем, с которым в свое время они закончили один институт, их интересы чем дальше, тем больше расходились. У них теперь были разные представления о жизни, разные взгляды на воспитание ребенка – мальчика-подростка. Вероника пыталась воспитывать его как ответственного человека, понимающего, что в жизни всего нужно добиваться самому, а для этого необходимо хорошее образование и большой труд. Муж Вероники, напротив, считал, что учение ни к чему, что успех в современной жизни гарантирован тому, кто может быстро «перекрутиться» и жить в свое удовольствие.

Впрочем, в этой семье не было бурных конфликтов и выяснения отношений, просто однажды Вероника поняла, что они с мужем разные люди и непреодолимо далеки друг от друга. В этот момент Вероника и повстречала Николая – человека, который поразил ее своей цельностью, серьезностью, талантом (Николай был по профессии социологом, доктором наук и востребованным политтехнологом). Она влюбилась в него, и сначала ей казалось, что это чувство взаимно. Ничто не предвещало проблем, их отношения складывались на редкость просто и гармонично.

После года таких отношений Вероника ушла от своего мужа и стала жить вместе с Николаем. Конечно, это далось ей нелегко, она беспокоилась, что это не лучшее решение для ее сына, но желание вырваться из того болота, в котором она оказалась, победило. Николай был для Вероники «мужчиной-мечтой». Он был старше ее на семь лет, относился к женщине бережно, но без сюсюканья, и ей это нравилось. Впрочем, отношения Николая с сыном Вероники сразу не сложились. Новый «папа» был строг, а парень не желал с этим мириться. Он протестовал, и скоро Вероника стала раздумывать над тем, что ради счастья сына она должна вернуться к своему мужу.

Какое-то время, впрочем, эти сложности носили скрытый характер, до выраженного противостояния не доходило. Кроме того, сын Вероники стал все чаще и чаще уходить жить к отцу, так что по крайней мере внешне этот конфликт сгладился. Но вся эта ситуация в целом вызывала у Вероники чувство неловкости, временами ей казалось, что она плохая мать, что она не может внушить сыну, который точь-в-точь повторял поведение отца, важные с ее точки зрения вещи и уладить противоречия, возникающие между ним и Николаем.

Николай поддерживал в Веронике стремление к профессиональному росту, убедил ее в необходимости написания кандидатской диссертации по управлению персоналом. И вот уже Вероника начала писать диссертацию, работала на ответственной должности, с горем пополам занималась воспитанием сына, несла на себе все работы по дому и пыталась создать для Николая максимально комфортные условия. Тем временем конфликт между сыном и Николаем, который, кстати сказать, так и не предложил Веронике вступить в законный брак, разрастался. Росло и общее напряжение.

Постепенно Вероника стала чувствовать себя кругом виноватой. Николай обвинял ее в том, что она не может воздействовать на своего сына, что он разрушает их отношения. Бывший муж также не оставлял ее в покое, «стрелял из засады» и настраивал ребенка против нее. Сын начал понимать, что может манипулировать матерью, и стал откровенно ее шантажировать: «Я так не буду жить! Почему мне нельзя играть в компьютер?! Я нормально учусь, у нас все так учатся! Я уйду к папе жить!» В папином же обществе мальчик совершенно переставал заниматься, прогуливал школу, оказывался совершенно безнадзорным и пропадал бог знает где.

Ко всему прочему Николай, отчасти из-за «специфики работы», стал алкоголизироваться – банкеты, фуршеты, деловые встречи… Напиваясь, он совершенно менялся – становился грубым, агрессивным и жестоким. Это очень пугало Веронику, и того Николая, который все чаще и чаще появлялся на пороге их квартиры мертвецки пьяным, она боялась. Николая, кажется, этот ее страх только распалял, он начинал требовать от Вероники полного подчинения, угрожал расставанием, мог не прийти домой ночевать, даже не предупредив об этом. Все это, повторюсь, проходило на фоне сначала защиты Вероникой диссертации, потом все возрастающих нагрузок на работе, помощи Николаю в его исследовательских и иных профессиональных проектах…

Вся эта история на момент появления Вероники у меня на приеме длилась уже около пяти лет. В каком была состоянии эта еще молодая и красивая женщина? Думаю, нетрудно догадаться. А о диагнозе, вероятно, и вовсе нечего говорить, звучит он просто – хорошая, махровая, я бы даже сказал, неврастения. Вероника потеряла аппетит, у нее нарушился сон, возникали приступы тревоги, сменявшиеся состоянием отчаяния. Она все чаще и чаще раздражалась, но постоянно себя сдерживала. Возникли трудности с концентрацией внимания, работоспособность снизилась: «Сижу на совещании, – рассказывала Вероника, – и ловлю себя на том, что не понимаю самых простых вещей. Теряюсь, смотрю на происходящее словно бы со стороны. И думаю – зачем я тут сижу? О чем они говорят?»

Вот такая, в сущности, рядовая история. Впрочем, если мы приглядимся к ней повнимательнее, то заметим, что тут сработали сразу три механизма, способных и по отдельности привести человека на больничную койку. Вероника переживала серьезные интеллектуальные нагрузки – новое образование и принципиально новая работа, кандидатская диссертация, помощь мужчине в его исследованиях и т. д. Кроме того, она не могла не думать о своем прежнем муже, который незримо продолжал присутствовать в ее жизни, а также о причинах, которые привели к тому, что Николай так изменился. Иными словами, первый вариант развития неврастении был здесь почти что предначертан судьбой.

Кроме того, Вероника несказанно переживала из-за своего сына, из-за того, что не может его воспитать должным образом, что он пытается подражать отцу, который занял в этом смысле самую неконструктивную позицию: «Когда тебя ругает мама, плюнь на нее, приходи ко мне, делай что хочешь, живи в свое удовольствие!» С другой стороны, Вероника понимала, что отношения Николая к ее сыну также нельзя считать конструктивными, а борьба, которая завязалась между двумя мужчинами, не могла пойти на пользу ни тому ни другому.