Сопротивляйся - Летова Мария

Его руки тут же смыкаются вокруг меня.

Наконец-то я чувствую его запах.

Утыкаюсь носом в его футболку и вдыхаю, зажмурив глаза.

Она свежая. Пахнет чистотой.

Его тело вокруг меня очень подкачанное. Крепкое и теплое.

От тепла мне хочется, твою мать, замурлыкать!

Приподняв голову, я смотрю в его лицо.

Крылья его носа подрагивают, челюсти чуть напряжены.

– Что за фильм? – почему-то шепчу я.

– Вообще без понятия, – отвечает он.

Большая, горячая ладонь ложится на мое бедро.

Кусаю губу, глядя в его глаза и демонстративно не возражая.

Не отпуская мой взгляд, он проводит рукой до колена, оставляя на коже под колготками горячий след, а потом возвращается и забрасывает мою ногу себе на талию.

На этом наш кинопросмотр заканчивается, потому что его губы накрывают мои, а руки оказываются повсюду.

На груди, животе, между ног.

Шиплю, когда он накрывает меня собой и вращает бедрами между моих ног, создавая настолько горячую имитацию процесса, что я впиваюсь пальцами в его каменные ягодицы.

Мои дрожащие пальцы гладят его спину под футболкой. Бедра дрожат. Ерзая, я пытаюсь тереться о его пах и делаю это совсем не незаметно, потому что Руслан издает приглушенный стон.

– Твою мать… – хрипит, тяжело дыша, и утыкается лбом в подушку рядом с моей головой.

Его тело вибрирует, вдавливая меня в диван, а рука выбирается из моих колготок и трусов.

До невозможности влажные скользкие пальцы накрывают мой живот, пока Руслан продолжает дышать рядом с ухом.

– Я буду первым, или нет? – спрашивает глухо.

Не знаю, какой вариант его больше устроил бы, но бездумно отвечаю:

– Первым…

Он продолжает шумно дышать, а когда вскидывает голову, я сглатываю.

Сев между моих ног, стаскивает с себя футболку.

Дыша через приоткрытые губы, скольжу глазами по безволосому торсу: сильным рукам, широкой груди, плоскому животу с густой дорожкой темных волос.

От возбуждения пальцы на ногах поджимаются.

Я избавляюсь от своего джемпера, а Руслан дергает за резинку моих колготок, стаскивает их вместе с трусами.

Машкина юбка-солнце болтается на моей талии, но я больше не шевелюсь.

Не моргая, наблюдаю за тем, как он расстегивает ширинку и приспускает трусы вместе с джинсами.

Глядя на его твердый член, я понимаю, что во мне до хрена скромности!

Пялиться на эту эрекцию без стеснения у меня просто не получается!

Бросив на мое зардевшееся лицо взгляд, Руслан достает из заднего кармана презерватив и вскрывает его зубами, а я наблюдаю безумно интимный процесс того, как он надевает его на себя.

– М-м-м… – тихо стону в потолок, когда, нависнув надо мной, он дергает вниз чашечку мягкого лифчика и вокруг моего соска смыкаются горячие, бесстыжие губы.

Одновременно с этим требовательные пальцы накрывают меня между ног.

– Боже, боже, боже… – мой рот выдает бессвязный бред, ногти царапают каменную спину.

Губы Руслана повсюду. На моем лице, шее. Жестковатые пальцы зарываются в мои волосы, зубы прикусывают кожу на шее.

Издаю хриплый стон, когда его пальцы оказываются во мне. Задевая клитор, они растягивают меня внутри, и от прилива ощущений на коже проступает испарина.

– Поцелуй меня… – прошу, ища его губы. – Руслан… – выдыхаю, соединяя наши лбы.

Его губы тут же оказываются на моих. Горячие и жесткие. Они заглушают мой вопль, когда, убрав пальцы, он отводит мое бедро в сторону своим коленом и со стоном входит в меня членом.

– Мать твою! – безжалостно царапаю его лопатки.

– Сейчас… м-м-м… – стонет он, продолжая втрамбовываться в мое тело.

На его висках пот, на лице гримаса. Глаза зажмурены, губы сжаты.

– Не могу… хватит… – хнычу под ним, пытаясь вывернуться.

– Потер-пи…

– Больно! Хватит…

– Я. Не. Могу… – толчок. Еще толчок. – Потерпи. Пожалу-й-с-та-а…

Его тело скользит по моему. Мы оба вспотели. Я чувствую себя реальной потаскухой. С растрепанными волосами, поплывшей косметикой и влажными звуками между ног, но, когда Руслан со стонами кончает в презерватив, испытываю эйфорию оттого, что вся эта дрожь, чертыханья и стоны – моих рук дело.

Глава 7

Наши дни.

Оля

– Ты здесь надолго? – обращаюсь к Машке, пристегивая ремень в ее машине.

Это красный “бмв” в полной комплектации. За рулем чего-то попроще ее представить сложно.

Запах ее духов вводит меня в беззаботный транс.

– Откуда машина? – улыбаюсь я.

– Взяла напрокат, – отмахивается, устраиваясь за рулем. – Такая кутерьма, не пешком же ходить. Приехала обновить документы по гражданству, недели на две. Но столько волокиты, ты не представляешь, – взмахивает она рукой, на которой красуется огромный бриллиант.

– Я отлично представляю, – заверяю ее. – Я ведь здесь живу.

Я вбиваю свой домашний адрес в навигатор телефона и креплю его на панели, нажав “поехали”.

– Господи, да проезжай ты уже, – закатывает она глаза, глядя в боковое зеркало. – Я была уверена, что вы давно отсюда уехали, – сдает назад, выезжая с парковки. – Знаешь, что? Я тебя сегодня не отпущу, – осеняет ее. – Такая встреча! Пусть Чернышов подвинется!

Ее слепая уверенность в том, что мы все еще вместе, портит мои нервы. Эта дебильная убежденность преследовала меня повсюду на протяжении последних трех лет. От общих друзей, близких и дальних родственников, соседей и просто знакомых. Удивление, сожаление, а потом любопытство.

Всегда любопытство и желание заглянуть «в трусы» нашему браку.

Я не обсуждала это ни с кем и никогда. Долгое время у меня был только один советчик в любых вопросах. Один авторитет, чье мнение я ставила во главе угла. Убивать эту привычку было сложнее других. Я как инвалид, у которого выбили из руки костыль. Домашний цветок, который держали под стеклянным колпаком. Но ведь такой я и была. Домашней девочкой, которую сдали с рук отца на руки мужа. Все тяготы жизни тащат его плечи… а мои… мои для того, чтобы он мог ни на что при этом не отвлекаться.

Раз уж сегодня такой необычный день, решаю послать все к черту и объявляю:

– Мы в разводе.

– Что?! – слышу шокированный вопрос. – Ты шутишь?!

Пфф…

– Не-а, – откинув солнцезащитный козырек, провожу по губам пальцем и распределяю по ним малиновый бальзам.

Машка ведет машину молча пару минут, потом выдает:

– Мой мир не будет прежним.

Мой тоже, но это проходит.

– Перестань, – смеюсь, глядя на украшенную неоновой подсветкой городскую телебашню.

– Нет, ну правда! – восклицает она. – Вы же были, как половинки. Он так на тебя смотрел… и ты на него. Мне кто-то присылал ваши свадебные фотки. Я жила с надеждой, что любовь существует. Настоящая. А не вот эта вся херня. Херни у меня, как грязи, а любовь где-то ходит, бродит… хоть Париж, хоть Лондон. Оль… как же так?

Искренняя печаль в ее голосе вызывает желание пожалеть не себя, а ее. Это веселит.

– Любовь проходит, – говорю ей. – Но она существует.

В моем случае первое утверждение абсолютное, полное вранье, именно это мешает на каждом шагу. И бесит не меньше.

– И давно?..

– Три года, – пожимаю плечом.

Маша смотрит на дорогу, кусая пухлые губы.

– И… где он сейчас? – спрашивает осторожно.

– Вон там, – киваю на огромный билборд, который украшает проносящуюся мимо обочину дороги.

– Твою мать! – восклицает Маша, чуть сбавляя скорость и вытягивая шею. – Мэр?! Хотя… чему я удивляюсь… это же Чернышов…

Бросив быстрый взгляд на огромный баннер, задеваю глазами очень удачную фотографию, с которой на меня смотрят знакомые голубые глаза.

– У тебя мужик есть? – спрашивает она.

– Есть, – говорю весело. – Нужно как раз батарейки поменять, а то пашет без выходных.

Машка начинает гоготать, я тоже улыбаюсь.

До меня с опозданием доходит, что я могла бы похвастаться не вибратором, а Камилем, но он просто выскочил из головы.