Похищение сабинянок (сборник) - Борис Косенков

Вокзал был стар и определенно мал для огромного промышленного города, который километров на тридцать протянулся вдоль стонущей от почти непосильного напряжения железнодорожной магистрали. В любое время года в этом грязновато-сером двухэтажном здании лежали, сидели, ходили, спали, пили, пели и ругались тысячи людей из бесчисленных градов и весей обширной и разнообразно расселенной России. Элегантные чемоданы и бесформенные узлы, корзины и бидоны, мешки, сумки, пакеты, авоськи, словом, все, что только можно было втиснуть в нутро многострадальных цельнометаллических вагонов, – все это в самых неожиданных сочетаниях загромождало и без того тесное, да еще и урезанное для размещения лотков, киосков, закусочных и прочей нужности помещение вокзала.

За прошедшие сутки солдаты настолько притерпелись к этой толкотне, что почти уж и не обращали на нее внимания. Торопиться им было некуда, и они, чрезвычайно довольные таким редкостным для армии состоянием, чинно двигались в сторону буфета.

Внезапно Витек затормозил. Его поднятая нога повисла в воздухе, помедлив, он опустил ее чуть в сторонке. Нагнувшись, он поднял с замусоренного пола часы с браслетом.

– Мих, гляди, браслет какой! Японский, что ли?

Мих взял у товарища часы, вгляделся. Простенькие, в потертом, видавшем виды корпусе, марки «Ракета» – точно такие же, как были у него, он еще разбил их недавно на учениях. Зато браслет…

Две плоские змейки, покрытые выпуклыми ребристыми чешуйками, о двух головах каждая, тесно переплелись не то в смертельной схватке, не то в жаркой страсти. Челюсти намертво сцеплены. На ощупь змейки прохладные, скользкие…

Мих смотрел на змеек, и ему вдруг почудилось, что они – живые. Тела их чуть заметно подрагивали, по зеленоватой коже прокатывались мелкие судороги. Невиданные – то ли ромбические, то ли крестообразные глаза, по четыре на каждой головке, красновато переливались.

– Какой скользкий, – сказал Мих. – Как намыленный…

И рука, что ли, у него дрогнула – неожиданно выронил часы.

Реакция лучшего футбольного вратаря части сработала безотказно. Резкий наклон, подгребание левой рукой – и браслет, проскочив ладонь, прочно охватил запястье.

Мих поморщился, попытался стащить браслет. Увы, безуспешно. Тогда он в некоторой растерянности отставил кисть в сторону и обратился к Витьку:

– Помоги-ка.

Однако все попытки расстегнуть, растянуть и даже сломать занятную игрушку окончились неудачно. Браслет сидел, как приклеенный.

– Больно? – участливо осведомился Витек.

– Да нет, – ответил Мих. И, подумав, добавил: – Неприятно.

– Ну, это пустяки! – успокоился Витек. – Твои часы в ремонте – вот и поноси пока эти. Зато браслет какой! Закачаешься!

– Что ж теперь – так всю жизнь и таскать эту пакость? – возмутился Мих.

– Почему же пакость? Вполне приличные часики.

– Приличные? Ну, и бери их себе, носи, если охота!.. И потом, кто-то ведь их потерял… Пошли в милицию.

– Да ладно тебе! – Витек взял товарища за руку, поднес часы к глазам. – Браслетик – люкс! Точно японский… А глаза у змеек – ну, просто живые!

Он вплотную приблизил красновато переливающийся крестик. Вгляделся…

…Перед ним была ночь. Крупные разноцветные звезды словно бы пульсировали, лучась на непроницаемо-черном небе. Где-то в беспросветной тьме угадывались движения, шорохи – жизнь. В носу защекотало от резковатого, но приятного запаха…

Витек зажмурился и – чихнул.

– Вот это да! – восхитился он, утирая нос ладонью. – Во дают самураи! Там живые картинки! Даже с запахом… Да ты сам погляди!

Мих нехотя приблизил браслет к глазам. Но разглядеть ничего не успел. Витек толкнул его в бок:

– Глянь-ка туда!.. Вон там бомж сидит. Как-то странно он на нас поглядывает.

Бомж, действительно, был совершенно хрестоматийный. Небритый, весь какой-то засаленный. На ногах – разбитые опорки, на голове – потерявшая форму шляпа. Вот только взгляд… Трезвый, ясный, пронизывающий.

Мих предположил:

– Это его часы, наверно…

– Ну да! – насмешливо скривился Витек. – Семейная реликвия… Наследство покойного дедушки графа Пшепрошепаньского!

Мих пожал плечами, снова бросил взгляд на бомжа.

– Эй! А где он?

Бомж исчез.

Солдаты переглянулись. Потом Витек громко рассмеялся и сказал:

– Дойдем мы сегодня до буфета или нет?..

У стойки со снедью нетерпеливо переминалась порядочная очередь. Витек по своему обыкновению спокойно прошел вперед и протянул продавщице свою купюру из-за плеча благообразного среброволосого мужчины в темно-сером, непривычно элегантном для вокзальной пестроты костюме. Мужчина недовольно обернулся, левой рукой попридержал Витька:

– А не стать ли вам в очередь, юноша?

Выговор у него был изысканно-интеллигентный, голос прямо-таки переливался от богатства интонаций. Витек совсем было уже собрался укоризненно протянуть: «Ну, что ж вы так, господин профессор! Военных надо уважать…», – но не успел. Рукав у «профессора» задрался, из-под белоснежного манжета с массивной, истинно мужской запонкой зеленовато вспыхнул браслет.

– Змейка! – ахнул Витек.

Часы, разумеется, были другие – золотые, с квадратным корпусом и стилизованным под старину циферблатом. Но сам браслет…

Мих невольно поднял руку, сравнивая. «Профессор», напротив, быстро сунул свою кисть в карман. Коротко рыскнув взглядом туда-сюда, он привычным движением мизинца поправил на переносице очки в золотой оправе и, рывком отстранившись от стойки, решительно зашагал к выходу. Вальяжный, чисто выбритый, с седыми висками, в руке – атташе-кейс… Он, бесспорно, не вызвал бы ни у кого подозрения, даже если бы побежал. «Спешит на поезд», – решил бы самый бдительный милиционер.

Солдаты переглянулись. Не сговариваясь, бросились следом.

Увы, «профессор» тоже исчез. Порыскав по вокзалу, солдаты вышли на прилегающую к нему площадь.

– Шпионы! – радовался Витек. – Точно шпионы!.. А браслеты – опознавательный знак. Вроде пароля.

– Если это пароль – тогда чего же он удрал? – возразил Мих.

– Ну, как чего? Мы же в форме!

– Ну и что? Шпион может быть в чем угодно. Хоть в форме, хоть в обносках… Как тот бомж… – Мих покачал головой и решительно заявил: – Нет, здесь что-то другое… Может, это инопланетяне?

– Да ладно тебе! – засмеялся Витек. – Много фантастики читать вредно для здоровья.

Уже совсем стемнело. На привокзальной площади и окрестных улицах было тихо и пустынно. По городским, разумеется, меркам. Тусклые огоньки фар не столько светили, сколько слепили.

Солдаты подошли к автобусной остановке, стали чуть в сторонке, у газетного киоска.

– Так мы и не перекусили, – позевывая, вздохнул Витек. – И мороженого не отведали. А мой воспитанный на строгом режиме организм требует подкрепления и ночного отдыха. Так что поехали в часть.

– А в милицию? – напомнил Мих. – Расскажем все, как было дело, отдадим браслет.

– А ты отдай его мне! – хохотнул Витек.

Мих еще раз покрутил будто намертво прилипший обруч.

– Ну, там что-нибудь придумают.

– Придумать-то, может, и придумают, только смеху буде-ет! – замотал головой Витек.

– Ну и пусть! Смех смехом, а…

Мих остановился на полуслове.

– …Гляжу, ты совсем опустился… – произнес где-то поблизости знакомый баритон.

Солдаты разом обернулись – и так же дружно отпрянули в тень, к пустому, закрытому на ночь киоску. Шагах в пяти от них, у столбика со скособоченной табличкой, обозначавшей остановку автобусов, стояли «профессор» и бомж.

– Соблюдаю правила игры, – ответил бомж сиплым тенорком. – Поглядел бы я на тебя в моей шкуре!

Он зашелся в кашле, потом смачно харкнул куда-то через плечо.

– Это верно, – согласился «профессор». Помолчав, спросил: – У тебя все в порядке? А то я вроде бы видел твой крук…

… – Как вы сказали? Крук? – переспросил следователь.

– Вроде бы так… – ответил Витек. – А может, как-то иначе…

– Хорошо, продолжайте…

…– Видел я твой крук у какого-то солдата.

– Обронил ненароком, – зевнул бомж. – Да теперь уже все равно. Он же настроен…

Окатив ожидающих мутным потоком желтоватого света, подъехал пышущий жаром автобус. Набежала толпа, началась привычная давка.

– Что будем делать? – засомневался Витек.

Мих молча потащил его к автобусу. Они с трудом втиснулись в пахнущее бензином и горелой резиной чрево, упругие створки дверей, подергавшись, сомкнулись. Автобус взревел и тронулся.

Народу набилось – ни охнуть, ни вздохнуть. Однако на бесчисленных ухабах все утряслись, притерлись, и солдатам вскоре удалось выбраться на заднюю площадку, к самому стеклу. Оттуда было удобно, оставаясь незамеченными, следить за подозрительными незнакомцами, которые, устроившись на сиденье, о чем-то потихоньку переговаривались.