Пройдённый путь (Книга 1) - Семен Буденный

- А что значит отмена титулов? - вмешался третий офицер. - Это же неслыханное надругательство над честью дворянина! Теперь солдата я должен называть господином. Да, помилуйте, какой же он к черту господин! Он был и останется свинопасом, не больше, чем сознательной скотиной! Обратитесь к солдату на "вы" - да он просто не поймет вас. Господин генерал, господин офицер, господин солдат - это позор, а не реформа, как преподносят нам временщики!

Этот случайно услышанный мною разговор глубоко задел меня, особенно возмутили меня офицерские рассуждения о свинопасах.

Ненависть батрака вспыхнула во мне ко всем этим чванливым благородиям, дармоедам, пиявкам на теле народа. Видите ли, я для них лишь скотина.

Презрительное отношение офицерства к простым труженикам я воспринял не только как оскорбление трудового народа, но и как личную обиду. Вскоре эшелоны двинулись к месту новой дислокации дивизии - в район города Тбилиси.

Наш 18-й Северский драгунский полк расквартировался в Екатеринофельде, в сорока пяти километрах от Тбилиси. Здесь полк был приведен к присяге Временному правительству и здесь же были проведены выборы в эскадронные, полковые и дивизионные солдатские комитеты. Меня избрали председателем эскадронного и членом полкового комитетов.

Прошло несколько дней, как мы вернулись в Россию. Солдаты уже начали разбираться в происходящих на родине событиях. Напрасно наш командир эскадрона подполковник Нестерович убеждал солдат, что Ленин - шпион, завербованный немцами и засланный ими в Россию в опломбированном вагоне для руководства смутьянами и подстрекателями. Напрасно клеветали на Ленина и меньшевики, и эсеры, и кадеты. Мы рассуждали так: раз все мироеды, клевещут на Ленина, значит, он против них, значит, он наш. Солдаты расходились только в одном: некоторые считали, что Ленин из рабочих, другие утверждали, что он крестьянин, а третьи - их было много - говорили, что Ленин унтер-офицер, артиллерист, лейб-гвардеец.

Во время выборов в солдатские комитеты к нам приехал старый большевик Филипп Махарадзе. От него мы узнали правду о Ленине, как о вожде рабочих и крестьян.

Махарадзе призвал солдат посылать в свои комитеты людей, готовых бороться против войны. Высмеивая лозунг, который проповедовали наши офицеры - "Армия вне политики", - он обращался к нам, к рабочим и крестьянам, переодетым в солдатские шинели, и спрашивал: может ли крестьян не интересовать вопрос о земле - дадут им землю или нет, может ли рабочих не интересовать вопрос о том, кому будут принадлежать фабрики и заводы?

Между прочим Махарадзе заявил нам, что командование нашего полка творит беззаконие, требуя, чтобы солдаты, как и прежде, титуловали офицеров и генералов благородиями, высокоблагородиями и превосходительствами. Мы знали, что во всех полках дивизии уже изданы приказы об отмене титулования, только наше командование упорствовало, и это очень возмущало солдат.

В этот день вечером в помещении офицерского собрания командование полка устроило бал по случаю возвращения в Россию из Персии. На бал были вызваны трубачи и хоры песенников от каждого эскадрона. В числе гостей командования полка были князья и княгини, приехавшие из Тбилиси, офицеры и генералы нашей дивизии, а также других воинских частей и соединений.

Возмущенные солдаты в разгар бала явились толпой в офицерское собрание и потребовали, чтобы командование полка немедленно издало приказ об отмене титулов. Офицеры встретили солдат грубой руганью и зуботычинами. Разгорелся кулачный бой, во время которого какой-то офицер убил одного солдата выстрелом из револьвера. В ответ на этот выстрел солдаты дали залп по офицерскому собранию. Один офицер был убит и несколько ранено.

Расследование этого происшествия не проводилось, а приказ по полку об отмене титулов был издан на следующий же день.

В Екатеринофельде наш полк, как и все части Кавказской дивизии, пополнялся людьми, лошадьми, вооружением, занимался строевой и боевой подготовкой до первых чисел июля 1917 года, когда дивизия в полном составе была переброшена по железной дороге в город Минск.

6

По прибытии дивизии в Минск начались перевыборы солдатских комитетов. Я был избран председателем полкового комитета и заместителем председателя дивизионного комитета. Фактически мне пришлось исполнять обязанности председателя дивизионного комитета, так как избранный на этот пост солдат Горбатов был болен туберкулезом и вскоре после перевыборов убыл в госпиталь на лечение.

К этому времени, несмотря на то, что правительство Керенского, захватив всю власть в свои руки, начало преследование большевиков, большевистская партия развернула большую работу среди солдат на фронте и в тылу по созданию своих военных организаций, которые направляли бы деятельность солдатских комитетов.

Деятельность солдатского комитета Кавказской кавалерийской дивизии в Минске, и в частности моя как исполняющего обязанности председателя комитета, проходила под руководством военной организации большевиков Западного фронта и Минской городской парторганизации. Лично я был связан с М. В. Фрунзе, известным тогда у нас под фамилией Михайлова, который в то время был председателем Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний, членом Исполкома Минского Горсовета и членом фронтового комитета армий Западного фронта, а затем, во время корниловского мятежа, начальником штаба революционных войск Минского района. Помогал мне и большевик Александр Мясников. Фрунзе и Мясников связали меня с Минским горкомом партии, приглашали на заседания Минского большевистского Совета рабочих и солдатских депутатов. Я повседневно чувствовал их заботу о повышении моей политической сознательности. Они помогали мне глубже понять политику большевистской партии и разглядеть буржуазное нутро всех партий, враждебных большевикам.

Работа под руководством Фрунзе и Мясникова была моей первой настоящей большевистской школой, хотя я в это время и был беспартийным.

Около 20 августа комендант города Гомеля донес по начальству, что солдаты и унтер-офицеры команд выздоравливающих, расположенных в городе, бунтуют, и просил прислать для их усмирения воинские части. Для этой цели из Минска в Гомель была направлена по железной дороге наша 1-я бригада Кавказской кавалерийской дивизии.

Накануне погрузки бригады в вагоны М. В. Фрунзе сообщил мне, что никакого бунта в Гомеле нет, а просто солдаты возмущены тем, что комендант посылает на окопные работы больных, не желает выполнить их законного требования о создании медицинских комиссий для определения трудоспособности и вообще ведет себя с солдатами вызывающе грубо.