Сад смерти - Маргит Сандему

— Сармик, Волк? Тот, о ком говорил Вендель?

— Тот самый, — кивнул Ировар.

— Но Вендель отзывался о нем с большой симпатией.

— Да, тогда Сармик был хорошим малым. Но с тех пор, как Вендель был здесь, прошло много лет, а беда ожесточает многих. Я не знаю, как другие, но один из них, во всяком случае, тот проклятый ребенок, о котором ты упомянул вчера. Тот, о ком слышал Вендель.

— Он едва ли ребенок теперь!

— Да, разумеется. Он — самый ужасный, какого только можно представить. Его называют вассалом Шамы. «Лицо смерти». Или сама Смерть.

— Ну, это меня не пугает. Дома, в Норвегии, у нас есть Ульвхедин, еще один, на ком лежит проклятие. Он выглядит так, как будто бы только что восстал из ада, но он стал моим лучшим другом. Моя мать тоже проклята, но она красива, как ясный день.

Ировар улыбнулся немного печально: его забавляло усердие молодого человека и его робкие попытки объясняться на языке, которым он владел удивительно хорошо, но тонкостей которого не знал, и поэтому долго должен был объяснять, что хотел сказать.

— Да, эти пятеро дают жару всем, кто вторгся в Таран-гай. Но вопрос в том, как долго они смогут выстоять. И как скоро русские услышат об этой стране и пошлют подкрепление.

— Я думал, что туда пришли русские?

— Нет, только лишь беглые каторжники из Воркуты. Неотесанные люди, которые услышали о диком Таран-гае и его народе, колдунах и ведьмах, и которые нашли применение своей жажде приключений и жестокости.

— А их много?

— Было примерно пятьдесят, когда они только появились. Но сейчас число их сильно сократилось — благодаря стражам гор.

— То есть сейчас подниматься в Таран-гай стало еще опаснее? Следует опасаться и захватчиков, и стражей гор?

— Ходить в Таран-гай было опасно всегда. Вендель мог бы и рассказать тебе об этом. — Даниэль кивнул. — Сейчас же это чистое безумие. Но тем не менее, Шира должна идти именно этим путем. Сейчас, — сказал Ировар.

— Ну, одна она никуда не пойдет. Я иду вместе с ней.

Ировар благодарно улыбнулся.

— Я знал, что ты это скажешь. Ты такой же бесстрашный, как и Вендель. А я, конечно же, пойду туда вместе с вами обоими.

— Тебе незачем идти туда! Ты ведь ненец!

Старик поднялся, почти достав Даниэлю до плеча.

— Ведь это знаю я, — многозначительно сказал он. Даниэль уступил такому доводу.

Заговорила Шира, ее красивый голос звенел.

— Так или иначе, я чувствую какое-то облегчение. Я чувствую, что во мне есть какие-то неизведанные силы, и все эти годы я как бы тратила время попусту.

Даниэль наблюдал за ней при свете, проникающем сквозь отверстие в крыше. Она была столь же легка и воздушна, что и этот падающий свет. Такая маленькая и хрупкая, но в ней не было никакого страха. Лишь уверенность в том, что ей уготована странная судьба, и немного печали от того, что она ничего не может с этим поделать.

Даниэль попытался утешить ее:

— Говорят, что у нас, Людей Льда, могущественные защитники. И когда мы в опасности, за нас вступаются наши благороднейшие предки.

— Я верю этому, — улыбнулась она. — Но у нас разные предки. Общий у нас только Тангиль, а он едва ли на нашей стороне сейчас.

— Верно. Но у меня есть и другая защита. Я могу дать ее тебе.

Он расстегнул рубашку и снял с себя мандрагору. Ировар тихонько присвистнул, увидев ее, а Шира почтительно дотронулась до корня.

Даниэль поспешил рассказать его историю. Ировар несколько раз кивнул головой.

— Он очень могущественный, Даниэль, очень! Гордись им! Но как и говорила твоя мать, он связан с тобой. Храни его, в Таран-гае он может тебе пригодиться.

— Может быть, ты и прав, — сказал Даниэль и вновь повесил амулет на шею. — Но хорошо знать, что он с нами, правда?

— Это просто замечательно!

Даниэль осторожно поинтересовался:

— Ты знаешь, что мы будем делать в Таран-гае?

— Знаю кое-что, но не все. Я думаю, что это будет определяться теми новостями, с которыми пришел ты, задачей Ширы, а также тем, что мы узнаем в Таран-гае.

— Звучит весьма разумно.

— Предлагаю потратить сегодняшний день на то, чтобы рассказать друг другу, что мы знаем о Людях Льда и Таран-гае. А завтра отправимся в путь. У нас не так много времени.

— Меня это устраивает.

Шира ничего не сказала. Она сидела молча, обхватив себя руками, глубоко задумавшись. Удивительная, странная, переменчивая…

Они достигли таежного плато, когда солнце было в зените. Но на сей раз в саду Венделя, заколдованном и покрытом инеем, никто не играл на флейте.

В этот день все было сухим, как солома, и все обитатели Таран-гая были наверху, в диких горах, ужасающе нависших над лесом и морем.

— Как ты думаешь, где враг? — спросил тихо Даниэль.

— Я полагаю, что под врагом ты подразумеваешь тех разбойников, что пытаются уничтожить таран-гайцев?

— Да, разумеется.

— Давайте для простоты называть их каторжниками, — предложил Ировар. — Потому что они либо отпущенные на свободу, либо беглые каторжники различных национальностей, поэтому мы не можем называть их просто «русские». Других мы, конечно же, будем звать «Стражи гор». Но что касается ответа на твой вопрос, то, разумеется, и те, и другие уже заметили нас. И поэтому нам остается рассчитывать только на твоих предков, твой колдовской корень и защитников Ширы, о которых я еще не говорил. Могу лишь сказать, что они очень могущественны.

Даниэля это не утешало. Его действительно страшила дикость Таран-гая. Молчаливый лес, где не пела ни одна птица, горы, где, казалось, прятались внимательные глаза… Он положил руку на свой пистолет, но подозревал, что холодная соленая вода Северного Ледовитого океана едва ли пошла ему на пользу и что порох превратился в большой влажный комок — ведь ему пришлось переправиться через столько рек и ручьев на долгом пути в Архангельск!

Он подумал то же, что и Вендель однажды: тайга Таран-гая, должно быть, превосходная защита от непогоды и ветра. Но сейчас здесь было тихо. Они быстро, не говоря ни слова, шли вперед, к горам у моря. Вблизи гор они миновали разоренную деревню. Даниэль хотел бы знать, не та ли это деревня, в которой Вендель видел отвратительного старого монстра, который ползал у его ног и изрыгал проклятия. Это наверняка была она. Сейчас здесь не было никаких признаков жизни, деревню сожгли и сравняли с землей. Ее жители, должно быть, бежали наверх, в горы — если они вообще уцелели…

Они продолжали путь и уже начали восхождение, когда Даниэль внезапно остановился.

— Стойте, — прошептал он.

— Что случилось? — спросил Ировар.

— Здесь поблизости кто-то есть, это что-то враждебное.

— Откуда ты знаешь?

— Талисман шевелится. Он изгибается, ему неудобно.