Тайны Хеттов - Войтех Замаровский

Но не долго он благоденствовал. 7 октября 1817 года, 33 лет от роду, во время приготовлений к новому путешествию он умер.

Среди оставшихся после него вещей был обнаружен пакет, адресованный Лондонскому географическому обществу. И когда уполномоченные этого учреждения вскрыли пакет, то оказалось, что он содержит подробные описания и увлекательные дневники путешествий по Сирии, Ливану, Иордании, Синайскому полуострову и другим краям Ближнего Востока, которые объехал в 1809–1817 годах Иоганн Людвиг Буркхардт из Лозанны.

Этот отпрыск уважаемой базельской патрицианской семьи, давшей миру нескольких известных ученых, а Швейцарской конфедерации рад выдающихся дипломатов, был первым европейцем, увидевшим и с поразительной точностью описавшим Хаматский камень.

Правда, упоминание Буркхардта об этом камне в то время осталось незамеченным. Оно затерялось во множестве географического, этнографического, филологического и культурно-исторического материала, который он собрал в своей работе. И потом — что значил один камень в сравнении с тогда еще не исследованными горами камней, какие представляли собой египетские пирамиды?

Таинственная крепость Зинджирли

Все касающиеся хеттов открытия, о которых мы до сих пор говорили, наряду со своими специфическими особенностями имели одну общую черту: все они были случайны. Лишь после выхода книги Райта и Сэйса начались первые целенаправленные — хотя еще далеко не планомерные — экспедиции в глубины истории Хеттского царства.

Первая научная экспедиция была снаряжена в 1888 году Берлинским востоковедческим обществом, и возглавил ее немецкий археолог с мировым именем Карл Хуманн (1839–1896). Для времени, уже богатого хеттскими находками, очень характерно как раз то, что экспедиция направлялась не к крупнейшим из известных развалин у Богазкёя и не в те места, которые мы до сих пор называли, а в Зинджирли, на юге Турции.

В то время, когда в Лондоне появились на книжном рынке первые оттиски «Империи хеттов», Карл Хуманн со своим соотечественником Отто Пухштейном и австрийским военным врачом Феликсом фон Лушаном заканчивали предварительные изыскания в Киликии, на юге Турции. За два дня до отъезда Хуманн получил сообщение, будто в Зинджирли имеются интересные рельефы. Это казалось весьма вероятным. На карте этого пункта не было, и находился он вовсе не «вблизи Аданы», крупнейшего турецкого города на Средиземном море, а в добрых 100 километрах к северо-востоку от Аданы, в труднодоступной местности.

«Женщина с зеркалом». Зарисовка рельефа из Зинджирли, открытого Хуманном. Сейчас нам известно, что это изображение богини

Хотя времени оставалось мало, Пухштейн и Лушан отправились в путь. Они нашли одинокий холм, у подножия которого лепились грязные лачуги курдов. Искать долго не пришлось. Они увидели восемь больших рельефов, изображающих воинов с луками и кинжалами, животных и крылатых демонов. И что особенно поражало: все это было совершенно доступно и открыто для обозрения, «как на выставке археологических находок под открытым небом, которую должна посетить важная особа». К своему величайшему изумлению, они узнали от местного населения, что рельефы недавно выкопал Хамди-бей, генеральный директор турецких музеев и, вероятно, до сегодняшнего дня крупнейший турецкий археолог.

Пухштейн и Лушан рельефы срисовали (тогда еще не существовало переносных фотоаппаратов) и возвратились с чувством калифорнийских золотоискателей, которые наткнулись на вбитые колышки опередившего их старателя. Но им было совершенно ясно, что холм Зинджирли скрывает в своих недрах несметные археологические сокровища: где есть рельефы, там должен быть храм или дворец, а где храм или дворец, там должен быть и город!

Хуманн, разглядывая рисунки, качал головой: либо они были плохо сделаны, либо воспроизводили творения совсем неизвестной, своеобразной, оригинальной культуры; культуры, со следами которой нигде за все время своего пребывания в Малой Азии он не встретился, — а ведь он, составляя карты, исходил ее вдоль и поперек, всю перекопал в качестве картографа и строителя дорог, состоя на службе у турецкого правительства, не говоря уже о том, что позднее он исколесил ее как археолог, открывший знаменитый древний Пергам!

Нельзя забывать о том, что шел лишь 1884 год. В наши дни весть о каждом новом научном открытии — да и не только о научном открытии, а, скажем, о результате футбольного или хоккейного матча — моментально распространятся со скоростью 300 тысяч километров в секунду по всему миру. Но тогда не было ни радио, ни телевидения. И потому прошел не один месяц, прежде чем Хуманн узнал о хеттских находках, прежде чем ему попала в руки книга Райта, исследование Сэйса о наскальных рельефах в Карабеле и другие литературные новинки. Сопоставив их, он пришел к выводу, что в Зинджирли речь идет, по всей вероятности, о памятниках хеттского происхождения. Тогда он, пользуясь посредничеством генеральной дирекции берлинских музеев, обратился с просьбой предоставить ему концессию на раскопки.

Поскольку переговоры о подобной концессии должны вестись дипломатическим путем, прошло четыре года, пока Хуманн получил надлежащую бумагу. 5 апреля 1888 года он пустился со своей экспедицией в путь.

Состав экспедиции был таков: сам Хуманн в качестве руководителя, доктор Лушан, который оставил службу в австрийской армии и целиком отдался занятиям археологией, и Франц Винтер, сотрудник Германского археологического института в Афинах. Их экспедиция была смехотворно мала по сравнению с нынешними, в которые входят специалисты по письму, по печатям, надписям, рельефам и так далее, секретарши, консультанта по архитектонике, администраторы, водители и неизбежные репортеры! Зато Хуманн взял с собой все, начиная от игл и гвоздей и кончая полевой кузней и верстаком. Носильщиков он нанял в Александретте, а в отношении рабочих понадеялся на местные ресурсы.

Через четыре дня он был на месте. На этот раз дорога представляла собой сплошное вязкое месиво. Когда они добрались до «неимоверно грязной деревни с неимоверно грязными жителями», Лушан соскочил с коня и повел Хуманна к месту, где четыре года назад он увидел массивные рельефы. Их там не было!

Несмотря на это, они принялись за работу. Правда, только после того, как убедили курдов, что за раскопки в указанных местах им непременно заплатят, хотя речь идет всего лишь о никому не нужных камнях. Аванс развязал землекопам языки: те восемь камней с изображениями находятся здесь, Хамди-бей приказал их опять зарыть. В полдень 10 апреля на них вновь светило солнце.

Царица за трапезой. Рельеф из Зинджирли, выкопанный Хуманном. Как выяснилось, это одно из последних произведений хеттского мастера. Рельеф относится ко второй половине VIII века до н. э., и надписи на нем сделаны уже по-арамейски

В первый день на раскопках было занято 34 рабочих, на следующий — 96, бюджет Хуманна позволял нанимать 100 рабочих в течение двух месяцев. А результаты? Уже на второй день к вечеру был откопан ряд массивных плит с 26 рельефами: воины со щитами, мечами и копьями, конь, боевая колесница, женщина, смотрящаяся в зеркало, — да, именно таким было наше знакомство с первой хетткой. Затем были открыты широкие ворота, охраняемые двумя львами. Через неделю Хуманн констатирует, что он открыл крепость.

Когда он понял, что это не какая-нибудь крепость, а действительно хеттская — на это указывало стилевое тождество местных находок с остальными хеттскими находками от Евфрата до Эгейского моря, — его обуял восторг. Надо иметь в виду, что следующие ниже слова написал не новичок, а человек, откопавший чудо света в Пергаме:

«Так закончилась первая неделя, и радостное волнение от богатых находок заставило нас забыть о том, что ураган, налетевший с запада, прорвал наши палатки, что на наши постели льет дождь, что мы спим с зонтиками над головой и месим ногами грязь в палатках».

Но удивляться им пришлось еще не раз. В зоне, огражденной укреплениями, кирки рабочих наткнулись на стену, которая, судя по всему, была частью какого-то здания; оказалось, толщина ее достигает двух, трех, четырех метров! Была найдена стела по всем признакам как будто хеттская, но выяснилось, что она ассирийского происхождения! Обнаружили рельеф, который, как подсказывал весь предшествующий археологический опыт, должен был иметь продолжение, но поблизости не нашли ничего подобного. Была найдена целая серия хеттских амулетов и рядом с ними — восточноримская монета! Коронной находкой была «говорящая картина» на Ордёкгёль, в 40 километрах от Зинджирли, куда привел Лушана один из рабочих: типичный хеттский рельеф, изображающий погребальную тризну, и тут же — финикийская надпись!