Учитель истории - Георгий Кончаков

У каждого мальчишки была рогатка. У Аркаши никогда хорошей не было. Ребята постарше где-то доставали резину, нарезанную из противогазных шлемов. Где же Аркаше было достать такую резину. Рогатки вырезали из близко расположенных сучков. Такая рогатка метко стреляла. Такую рогатку Аркаше сделать не удавалось. Стрелял недалеко и не метко.

Где же вы встретите сельского парнишку, не имеющего кнута? Самым примечательным, мечта любого мальчишки, кнут пастуха. Утром, как начинают выгонять коров, гордо идёт через всю деревню пастух и точно выстрелы раздаются щелчки его длинного в несколько метров кнута. Кнут пастуха — произведение искусства. От короткой ручки идёт ремённое плетение в восемь концов, потом переходит в шесть, в четыре, в три, в два и на самом конце плетение из тонкого пучка волос конского хвоста. И обращается пастух с кнутом как скрипач со скрипкой. Точным движением на длину кнута хлестнёт зазевавшуюся или отбившуюся от стада корову, и та сразу понимает, что от неё требуется. А уж когда размахнётся, чтобы слышало всё стадо, пацаны млеют от полученного удовольствия.

У ребят кнуты были намного короче пастушьего, но тоже громко щёлкали. Вот и соревновались, у кого громче получится. Аркаша в таких соревнованиях участия не принимал. Но кнут имел и пощелкать любил. Правда, плести научился только в три ремешка. Кнут был не такой внушительный, как у других сверстников. Но концы для кнутов умели добывать все. Подходит Аркаша к лошади, запряженной в телегу, станет возле оглобли, возьмёт в руку несколько волосинок, немного, чтобы больно не было. Дёрнет, конь даже не шелохнётся. Несколько приёмов и конец для кнута есть. А как сладостно слушать громкие пронзительные щелчки кнута, изготовленного самостоятельно.

Летом сорок второго года ушёл воевать прокурор Шульгинского района дядя Эрнест. Фронту нужны были здоровые, годные к строевой службе мужчины. Брали и тех, у кого была бронь, кто нужен был и в тылу. Дядя выглядел бодрым, уверенным. Прощались без слёз и причитаний. Может жена его, тётя Зина и поплакала, только Аркаша этого не видел.

Козу держали до зимы. Привыкли к ней, любили, как умеют люди любить домашних животных. В дополнение к корму охотно скармливали остатки супа. Но сена накосить не сумели. Купить непросто, да и сколько денег надо. С приближением зимы козу пришлось продать. Жалко было. Но что поделаешь? Поплакала мама, распрощавшись с козой.

С сестрой и мамой выучил Аркаша наизусть много разных стихотворений. Даже знал от начала до конца «Муху-цокотуху». С мухами у Аркаши однажды произошла целая история. Дело было к осени. Но ещё тепло. Мухи беспечно летали по комнате садились на оконные стёкла, ползали по ним. Аркаша был один в доме. Пристроился возле окна. Сначала просто смотрел, как мухи ловко бродят по стёклам, перелетая с места на место. Аркаша изловчился и поймал одну. Муха трепыхала крыльями. Аркаша взял, оторвал одно крыло, потом другое и пустил муху гулять по стеклу. Лететь муха не могла, но быстро и ловко бегала. Тогда он проделал то же самое с другой мухой. Потом ещё, ещё. В это время вернулась домой мама, увидела, чем занимается сын и всполошилась:

— Нельзя мухам отрывать крылья!

— Но, мы же всё равно мух убиваем.

— Да, мух мы убиваем. Ничего хорошего от них нет. Но отрывать крылья?! Им больно. Они не смогут летать и погибнут. И при этом будут мучиться. Нельзя живым существам причинять боль.

Эти поучения запомнил Аркаша на всю жизнь, как и случай с мухами. Не знаю, сказалась на его характере эта детская история, или в совокупности то воспитание, что получил в детстве, но о взрослом Аркадии можно было безошибочно сказать: такой человек мухи не обидит.

3. Как возьмём Харьков — 1943

Сорок третий год запомнился маленькому Аркаше картой. Карту повесил дедушка над своей кроватью на перегородке, отделявшей кухню от комнаты. Место удобное, всем видно. Карта была отпечатана на полном развороте газеты «Правда» после успешного продвижения наших войск, разгромивших немцев в Сталинграде. Сверху вниз обозначена линия фронта на момент распечатывания карты. Дедушка, прочитав сообщения из очередной полученной газеты, подходил к карте и красным карандашом, который сохранился с довоенных времён, который он никому не доверял, особенно детям, чтобы не изрисовали, помечал освобождённые города.

Аркаша не помнит разговоров про Сталинград и нашу победу там, он запомнил, что наши войска перешли в наступление и один за другим освобождают захваченные немцами города. Не помнит разговоров и упоминаний о боях под Курском и Белгородом.

Запомнилось, дедушка делает пометки на карте и всякий раз говорит: «Как возьмём Харьков, значит всё, немцы ничего не смогут поделать, победа будет за нами».

Сейчас легко рассуждать, вспоминая войну и зная о её победоносном завершении. А тогда и на третий год войны никто не знал, чем кончится война. В сознании парнишки укрепилось мнение, что именно взятие Харькова решит исход войны. Но, время шло, а Харьков никак не брали. Тем не менее, настроение у взрослых было приободрённое.

И вот радостный возглас дедушки: «Харьков взяли!» Аркаша не знал, сколько городов ещё надо взять нашим, сколько им предстоит пройти с боями до Победы, но с того момента не покидало обнадёживающее ощущение, что мы побеждаем.

А до конца войны было почти два года. И только дети знают, каким длинным бывает год в этом возрасте. Война продолжалась, а вместе с ней голод и неустроенность всей жизни. Полагали, что с победой придёт конец всем этим мукам и страданиям, которые принесла война, наладится нормальная жизнь. С нетерпением и надеждой ждали окончания войны, ждали Победу. Ждали и не ведали, что окончание войны принесёт некоторое облегчение, избавит от ужасов войны, но не избавит от голода и бедности. И десять лет спустя, после окончания войны будут бедствовать крестьяне, составляющие более половины населения страны. И десять лет спустя заработка рабочего едва будет хватать, чтобы содержать семью. И это притом, что жена тоже работает и приносит в дом копейку.

Лишь небольшая прослойка квалифицированных рабочих на крупных предприятиях, железнодорожники и шахтёры будут получать высокие в сравнении с остальными зарплаты. Особую зависть у непосвящённых вызывали заработки шахтёров. Но угольные комбайны хорошо смотрелись на страницах школьных учебников истории, на большинстве шахт Донбасса угольный пласт был такой, что добывать уголёк можно было лёжа на боку, ударяя киркой. Об этом знали только сами шахтёры.

Безбедно будут жить семьи начальников разных уровней и рангов.

Размышляя о прожитом, учитель истории Аркадий Львович с грустью констатировал, что почти всю свою трудовую жизнь прожил на черте бедности. Он не был нищим. До этого дело не доходило. Но даже в благоприятные для него годы, когда зарплата была вполне приличной, покупали одежду в кредит. Отложить с зарплаты сколько-нибудь, чтобы накопить на большую покупку, не удавалось. Жили от зарплаты до зарплаты, правда, без долгов.

Однажды, это было ещё зимой, ночью загорелась сажа в трубе. Так загудело, что взрослые в испуге подскочили с постелей. Дедушка выбежал на улицу и увидел, как из трубы взметнулось огнедышащее пламя. Крыша соломенная, одной искры достаточно, чтобы начался пожар. Тут же вернулся домой, и вместе с женщинами ватным одеялом перекрыли приток воздуха. Не сразу, но огонь сначала стал утихать, а потом и вовсе угас. В сознании очевидцев это длилось так долго, боязнь стать погорельцами парализовала волю. Безысходность и страх, это надо было пережить.

Утром, всё ещё под впечатлением происшедшего, взрослые никак не могли успокоиться. Когда Аркаша узнал, ему тоже стало страшно. Он представил, как загорелась бы крыша, потом выгорел потолок. Они бы спаслись, но от дома и имущества ничего бы не осталось. К счастью, всё оказалось прошедшим. Аркаша не был свидетелем страшного происшествия. Всегда легче пережить, что не видел своими глазами.

Вспомнился этот случай, когда Аркадий Львович в 1973 году проходил переподготовку в Институте повышения квалификации учителей в Ташкенте. Институт был всесоюзного значения. Съехались учителя со всех краёв и республик страны: Молдавия, Украина, Сибирь, Дальний Восток и естественно Средняя Азия.

В одно прекрасное утро просыпается Аркадий Львович и видит, как преподаватели столпились кучками и тревожно между собой шушукаются. Выяснилось. Ночью было землетрясение. Несколько внушительных толчков не менее трёх баллов. Местные от первого же толчка мгновенно проснулись и выбежали на улицу, чтобы в случае обвала не похоронило в здании. И лишь приезжие, в том числе и тридцатипятилетний Аркадий Львович, безмятежно спали, их такими толчками разве разбудишь. Прочувствовать событие, испытать волнение, а может быть и страх, так и не довелось.