Сообщество - Алина Глинская

– А что я?

– К какому пути ты принадлежишь?

– Записываем! Правило первое: «Все сородичи сообщества обязаны соблюдать Лицедейство. Несоблюдение правил и законов грозит неминуемой смертной казнью или суровым неоспоримым наказанием.

Эш на мгновенье отвлекся.

– Мания.

– Эй ты! Блондинчик смазливый! – Наставница обратилась к Эшу.

– Я? – Переспросил он.

– Да, ты! Закрой свой рот пока я не вырвала тебе язык, и не запихнула его куда подальше!

– Эм… простите, миссис Стэнли.

– Идиот! – Смеясь воскликнула голубовласая девица.

– Ты тоже закройся, каракатица. – Озлобилась наставница – Все закрыли рты! Записываем второе правило! «Ни при каких обстоятельствах не показывать истинной сущности в местах наиболее крупных скоплений людей. Запрещается раскрывать факт о существовании сообщества кому-либо из людей. Не соблюдение данного правила грозит смертной казнью»

– Кто это такая?

Освин оглядел голубовласую девочку. Она была довольно красива, но ее грубый тон, и довольно хладнокровный взгляд, словно так и кричали: «Не подходить». Кончики ее длинных, голубых волос завивались, а ее негустые, аккуратные голубые брови, прекрасно сочетались с ее красивейшими голубыми глазами, и слегка загнутыми черными ресницами. Все время, пока девочка записывала слова наставницы, она не переставала грызть своих изящных губ кораллового цвета. Впрочем, несмотря на всю ее отличительную красоту, губы были единственным изяществом в ней, и то, ее дурная привычка заметно портила всю «картину».

– Это Морринг Вэйсон… – Нахмурившись прошептал Эш – Она Амок, правда, не такая уж и злая…

– Она довольно симпатичная.

– Забудь. – Пресек Эш – Она слишком… эгоистична и хладнокровна… да и к тому же, она грубая…

– А это кто?

Освин указал на девочку, не менее удивительной внешности: она была красивой, но судя по ее без эмоциональному лицу, все же довольно холодной. У нее были густые волосы фиолетового цвета, которые локонами ниспадали на ее хрупкие плечи, обрамляя тонкие, и удивительно изящные черты лица. Цвет ее кожи, имел не сильно заметный светло-синеватый оттенок, совсем не такой как у других. Ее глаза также были другими: они имели прекрасный, яркий фиолетовый оттенок, несравнимый ни с одним другим. Вокруг ее глаз, красовались две темные, идентичные друг другу татуировки в виде солнца. В каждом ее движении, даже самом малейшем, угадывались невероятные легкость и изящество. Она была подобно загадочной нимфе: хрупкая, невероятно прекрасная и несравнимо изящная. В отличии от Морринг, тон девочки был элегантным и воспитанным. Целое скопление культурности, ощущалось в каждом произнесенным ею слове. Кстати говоря, некоторые отличительные татуировки сородичей, на самом деле являются лишь особой пигментацией кожи, которая приобретается во время ритуала избрания.

При виде девочки, Эш слегка покраснел. Кажется, что он немного смутился.

– Флорайн д’Эсте – Пребывая в мечтаниях, протяжно произнес он – Она тоже принадлежит к Мании… невероятно красива… утончена и тактична…

– Тогда мне все ясно…

– Я… ну знаешь… у меня такой голос… а она такая… пам-пам, тыры-тыры… аминокислоты, адроны, токсины, и наконец, аэробины!

– Эш… – В удивлении застыл Освин – Ты что, только что пел? Или я окончательно свихнулся? А может это наоборот, ты свихнулся?

– Прости. – Тяжко выдохнул Эш – Я всегда пою, когда нервничаю…

– Записываем следующее правило! – Продолжала говорить наставница – «Связи с грязнокровными запрещены! Любой сородич, независимо от своего положения, за нарушение данного правила будет казнен! Все грязнокровные отступники, должны нещадно истребляться!»

– Проклятье Эш, ты меня здорово напугал. Вот что, как только эта мегера замолкнет, сходим прогуляться, кажется, тебе стоит развеяться…

– И правда… – Огорченно шепнул Эш – Я знаю одно интересное место, думаю, тебе понравится.

После окончания занятий, Эш привел Освина в удивительное место. Они стояли на каменном берегу, за стенами Делириума. Впереди был лишь бесконечный темный океан, по поверхности которого плыли облака и звезды. Тихая гладь отражала лунный свет, создавалось впечатление, будто луна потонула в вечном океане, но все же сумела пробиться с самых бездонных глубин. Луна, была в измерении словно солнцем, ее свет был таким ярким, что казалось, будто все вокруг было лишь сказкой.

На небесном горизонте так же виднелись и другие планеты, одна из них: томно серая, была настолько близка, что все ее кратеры и неровности, можно было с легкостью разглядеть издалека. Она занимала большое небесное пространство, но все же, не могла затмить луну. Все небо было усыпано звездами, они словно драгоценные камни, раскинулись по небесам, сверкая разноцветным хрустальным свечением.

Бездонная, бесконечная, вечная красота, несравнимая ни с чем другим.

– Это единственное место здесь, где можно выйти к океану. – Тихо заговорил Эш – Я единственный, кто о нем знает.

– Я никогда не думал, что здесь так красиво. – Осматриваясь признался Освин – Там, где меня заставляют жить все так уныло, что я уже перестал верить в прекрасное.

– Как можно не верить в красоту, когда вокруг ее так много… – А в доброту? Ты все еще веришь в нее? Сородичи отнеслись к тебе… не самым лучшим образом.

– Благодаря тебе, я смог поверить в доброту, а теперь и в красоту. Проклятье, кажется, во мне проснулась сентиментальность.

– В ней нет ничего плохого, Освин. По правде говоря, я рад это слышать. Надеюсь, что я смогу стать тебе другом.

– Ты уже им стал, Эш. Могу я задать тебе вопрос? Ты боишься смерти?

– Если я когда-нибудь погибну, то буду знать, что сделал все возможное, чтобы спасти тех, кто мне дорог. Я не испугаюсь смерти, я уйду из жизни свободным.

– Это вдохновляет. И откуда это только в тебе.

– А почему ты спросил?

– Я много думал, с тех пор как духи не избрали меня. Я размышлял о том, что в будущем мне возможно придется умереть. Я боялся усмирения больше чем смерти, но благодаря тебе, я перестал бояться. И если мне придется умереть, чтобы избежать этого, то я с радостью приму смерть. Как ты сказал: я уйду из жизни свободным.

– Возьми.

Эш снял со своей шеи тот самый клевер, и вытянув ладонь вперед, протянул его Освину.

– Ты хочешь отдать его мне? Но ведь, это подарок от твоей матери… – Я не смогу его взять.

– Возьми его Освин, ты нуждаешься в удаче больше чем я.

Глава вторая

Двое шестнадцатилетних мальчишек неслись по улицам Делириума словно ошпаренные. Они громко смеялись и сносили все и всех на своем пути. Пока недовольные сородичи осуждающе оборачивались, и возмущались взбалмошному поведению, юноши со всех ног неслись к лавке, вывеска на которой гласила: «Лучшие сладости Олона».

На прилавках чего только не было: шоколадные фигурки, тянучки, жвачки, громадные торты, всяческие мармеладки и даже разноцветные желе.

– У меня есть все! – Болтал продавец – Шоколад с лучшими начинками, торты, тянучки и жвачки! Желе, и ещё мороженное!

– Да-да. – Отмахивался Освин – Мы уже поняли.

– Ос. – Тихо шепнул ему Эш – У тебя есть деньги?

– Немного, мать перестала отвечать на мои письма. Разве док не дает тебе на карманные расходы?

– Нет. Это наказание за ту нашу выходку с шампунем миссис Стэнли.

– Бедняжка. – Весело хохотнул Освин – Лысина ей идет.

– Нет денег – нет сладостей. – Вмешался недовольный торговец – Пошли прочь, и не возвращайтесь сюда без денег! Как же мне надоели эти чертовы детишки… вечно приходят сюда без денег… – Ворчал он себе под нос – дышат моим воздухом… ходят по моему полу… лапают мои окна… и никогда не платят… черт бы их побрал… а эти сироты… чтоб их… – Чамберс! Чамберс! Почему ты не почистил пол! Пол грязный! Чамберс!

– Но я уже мыл пол мистер Брэдок… – Послышался замученный голос из подсобки.

– Ты плохо помыл! Я вижу пятно в углу! И зачем я только взял этого балбеса на работу… чертов сирота… ничего не умеет…

– Эш. – Освин покосился на Эша.

– Ос.

Как только Эш сделал подозрительный кивок в сторону Освина, второй неожиданно схватил целую охапку приторных кексов, после чего оба несносных мальчишки тут же пулей выбежали на улицу. Торговец был крайне неуклюж, пытаясь догнать паршивцев, он снес практически все прилавки на своем пути, а уже на выходе умудрился поскользнуться на собственных шоколадных начинках и свалиться прямо на снесенный прилавок.