Кровью! - Нэнси Коллинз

Палмер только кивнул и поспешил прочь. На третьем этаже он остановился принять таблетку от боли. Когда он вышел на улицу, ребра уже не ныли, будто их разбили молотком для панциря омара.

Палмер не поднял глаза посмотреть, наблюдает ли за ним Джимми.

~~

Этой ночью ему приснилось, что его везут в инвалидном кресле по длинному и слабо освещенному коридору. Несмазанное кресло скрипело. Все казалось таким живым, таким реальным, что Палмер подумал, будто он снова в тюремном лазарете. Потом он вспомнил, что его выпустили. Тогда он в недоумении обернулся посмотреть, кто толкает кресло.

Лоли улыбнулась ему в ответ, и вид у нее был одновременно манящий и зловещий в этой накрахмаленной сестринской форме. Палмер остро ощутил эрекцию, натянувшую больничные штаны.

– Ты скучал по мне, милый? – спросила Лоли. Губы ее были окрашены в цвет свежей крови.

– Да, и очень.

Ему неприятно было это признавать, но он действительнотосковал по ней, как бы она с ним ни поступила. Он ощущал себя идиотом и бессильным ничтожеством, но член у него затвердел так, что хоть алмазы режь.

– Я неудачно с тобой обошлась, милый. Но на этот раз неудачи не будет!

Лоли остановила кресло у начала лестницы, уходящей будто в другие измерения, как на рисунках Эшера. У Палмера поплыло все в голове. Он попытался встать, но руки и ноги были привязаны к креслу.

Он завертел головой, чтобы хоть еще раз глянуть на Лоли. А оказалось, что он смотрит в дуло собственного пистолета. Палмер знал, что это во сне, и знал, что будет дальше. И еще он помнил бабьи сказки – или это научный факт? – что когда тебе снится, будто тебя убивают, ты умрешь во сне. Конечно же, даже воображаемаяЛоли на таком расстоянии не промажет.

И Палмер бросился головой вперед на неровные бесконечные ступени лестницы. Каким-то чудом кресло сохранило равновесие, пока его несло сквозь готические арки мимо мелькающих осыпавшихся фасадов. Слышно было, как визжит, ругаясь последними словами, Лоли наверху, и визг этот стихал вместе с пистолетными выстрелами. Куда он бежит, Палмер не знал, но подальше от Лоли, от ее окровавленного рта и беспощадного пистолета.

На миг, на краткий головокружительный миг Палмер понял, каково это – быть свободным. А потом увидел массивную кирпичную стену, перегородившую путь. Перед стеной, в позе полисмена, изготовившегося к стрельбе, держа рукоять пистолета двумя руками, стояла Лоли.

– Купился, дешевка!

Проснувшись, Палмер понял, что обмочил кровать.

~~

Оглядев бесконечные ряды гранита и мрамора, Палмер снова посмотрел на карту, которую дал ему служитель. Согласно имеющейся на ней информации, Джеффри Частейн, более известный как Чаз, похоронен в секторе Е-7. Почти все надгробия в этой зоне были типовыми, некоторые даже выглядели как машинная продукция. Имена и даты пока сохраняли четкость и были легко читаемы; но через несколько лет ветер и дождь сгладят надписи, как и на более старых плитах.

Было начало февраля, под ногами поскрипывал иней. Несмотря на анорак, Палмеру было холодно, и кошмар, от которого он проснулся в четыре часа утра в поту и дрожи, настроения не улучшал. Он потом не мог – не хотел? – заснуть снова, и под шрамом пульсировала боль, как от ожога сигаретой.

Палмер на ходу снова перечитал те скудные сведения, которые удалось получить из записей кладбищенского служителя. За могилу Частейна заплачено анонимно – наличными. Привлекал внимание тот факт, что покойный был сперва похоронен на Поттерс-Филд, а через месяц выкопан и перенесен в приличную могилу с надгробием. Палмер был уверен, что за этой переменой адреса стоит Соня Блу. Но зачем? Из чувства вины? Чувства долга? Из любви?

О могилу Чаза он случайно споткнулся в буквальном смысле слова. Нога запуталась в остатках похоронного венка, и Палмер, чтобы не упасть, оперся на ближайшее надгробие. Когда он выпутался, то увидел, что упирается задницей в надгробие Джеффри Частейна.

Отступив, он поглядел на ничем не примечательную гранитную доску. Джеффри Частейн 1961-1989. Никаких других сведений не приводилось. Религиозные символы и выражения чувств также отсутствовали на холодной поверхности, как и прочие особые приметы, если не считать пятен раствора внизу.

Палмер обругал себя – заниженная самооценка вылетела из его губ с клубами пара. Что он вообще собирался здесь найти? Почтовый адрес пропавшей наследницы, выгравированный на надгробии умершего возлюбленного?

И тут он увидел цветы. Сначала ему показалось, что это кусок венка, за который он зацепился, потом он понял, что эти цветы по-другому завернуты. Наклонившись, он поднял букет с могилы Чаза. То, что он принял за давно увядшие цветы, оказалось относительно свежими розами цвета полуночи. Палмер повертел букет – осторожно, потому что стебли щетинились шипами.

Черные розы. С именем и телефоном флориста на обвязывающей ленте. Палмер улыбнулся, снимая ленту, и вздрогнул, уколов подушечку пальца.

Долгую секунду он смотрел на бусинку крови – сияющую и красную, как только что отполированный рубин, – и лишь потом сунул палец в рот. Высасывая ранку, он поднял глаза и увидел, что с расстояния нескольких ярдов на него смотрит не по погоде легко одетый молодой человек, тощий, сигарета свисает изо рта. Холодный ветерок донес запах жженой гвоздики. Когда Палмер поднял глаза второй раз, человека уже не было, хотя запах французской сигареты все еще висел в воздухе.

Палмер был уверен, что этого человека он где-то видел. Может быть, за ним следят? Запихивая ленту в карман, Палмер повернулся и поспешил туда, откуда пришел. Интересно, куда этот тип так быстро мог слинять? И еще Палмеру было интересно, как это незнакомец мог торчать на кладбище в холодный февраль в одном только шелковом пиджаке. Остановившись, он обернулся к могиле Чаза, сунул руку под анорак и вытащил фотографию, которую дал ему Панглосс.

Не может быть. Струйки пота побежали по спине. Шрам на груди натянулся. Наверное, это все от недосыпания. И от дурацких снов.

От этого вполне рационального объяснения лучше не стало ничуть. Что-то надо делать с этими снами, пока они не свели его с ума. Но не сейчас. Потом, когда дело будет сделано.

~~

– Да, наше, – сказал флорист, разглядывая полинявшую ленту.

– Я хотел бы знать, не сможете ли вы мне помочь установить заказчика.

– Послушайте, молодой человек, мы столько цветов продаем...

– Черных роз?

Флорист сдвинул бифокальные очки на долю дюйма к носу и прищурился на Палмера:

– Черные розы, говорите?

Палмер кивнул. Он напал на след и знал это. Ощущалась знакомая, почти электрическая дрожь замкнутого контакта, невидимая механика включила передачу.