Соблазнительное пари - Сьюзен Джонсон

Повернувшись, он прижал ее к двери, задрал юбки и, расстегнув на своих брюках последние пуговицы, чуть приподнял ее и вошел в ее лоно.

Она еле слышно удовлетворенно вздохнула.

— Мы подходим друг другу, — шепотом сказал он. И поднял ее ноги так, чтобы Жоржи смогла обхватить ими его талию. Ладонями он поддерживал ее за попку.

— Абсолютно.

Он скорее почувствовал, чем увидел ее улыбку, она крепко обвила его шею руками.

— Я мог бы еще раз кончить в тебя, — прошептал он.

— Это то, чего и мне хочется, — отозвалась она, и он ощутил тепло ее дыхания на своих губах.

Ее слова прозвучали как откровенное приглашение, и он тут же прикинул, сколько раз можно удовлетворить себя таким образом до того, как они прибегнут к практическим мерам, которые стали возможны благодаря любезности графини Алвиари.

— Ты получишь то, чего тебе хочется…

Похоже, его страстный шепот очень разволновал Жоржи.

— Сделай это сейчас, — потребовала она.

— Прямо сейчас? — поддразнил он ее, уже ощущая первые легкие подрагивания ее вагины.

— Это приказ, Map. — Хотя слова были произнесены шепотом, в них ощущалась сила приказа.

Неожиданный стук в дверь заставил их остановиться.

— Срочное послание, ваша милость.

Жоржи беспокойно заерзала, близость голоса слуги привела ее в смятение.

— Позже, Малкольм. — Симон сказал это негромко, однако твердо, и послышался звук удаляющихся по коридору шагов. — Прости, — пробормотал он.

— Опусти меня на пол. — Даже при тусклом свете на ее лице был заметен румянец смущения.

— Он уже ушел, — сообщил маркиз, прикасаясь губами к ее губам. — Он ушел и не вернется…

— Симон, он слышал нас! — Она напряглась в его руках. — Я не могу это делать.

— А тебе и не надо ничего делать. — Он начал движение внутри ее — мягко, осторожно; шелковистые волосы его касались ее подбородка, когда он целовал ей шею. — Ты только прими меня… позволь мне погрузиться в тебя на всю глубину… позволь мне довести тебя опять до вершины.

Разве могла она ему отказать в этом, когда его слова звучали так нежно, а его твердый ствол медленно и постепенно входил в нее все глубже.

— Я сейчас потеряю сознание, — простонала она.

— Я позабочусь о тебе…

— Ты хочешь сказать, — хрипло пробормотала она, — что ты меня как следует…

— Я тебя порадую, — с обаятельной улыбкой согласился он.

И когда она улыбнулась ему в ответ, он сделал то, что умел делать очень хорошо и из-за чего за ним бегали женщины. Он довел графиню до оргазма один раз, затем второй, третий, поддержав репутацию выносливого мужчины и умелого, изобретательного и обаятельного любовника.

Позже, когда они отдыхали от любовной игры, он целовал ее в глаза, щеки и губы, в уши и шею и нашептывал ей нежные, шутливые и серьезные слова, а она с готовностью отвечала: да, да, да, да, да — на все его предложения и просьбы.

Это был поистине новообретенный рай для них обоих, удивительный как для маркиза с его богатым прошлым и дурной репутацией, так и для простодушной молодой графини, которая лишь вкусила от жизни, но не познала ее прелестей. Когда затеплилась заря, Симон спохватился, что пройдут сроки, когда еще можно предупредить беременность. Он взял со столика небольшой кожаный чемоданчик и поставил его на живот Жоржи.

— Кажется, пора действовать.

— Это так нужно? — поддразнила она, прикоснувшись кончиком пальца к его губам.

— Да, если у тебя не появилось желания стать матерью, — сказал он спокойно, без каких-либо признаков паники. — Тебе решать.

Закинув руки за голову, она лениво потянулась.

— Думаю, что нужно. — Она улыбнулась ему, и в ее глазах засветились теплые искорки. — Поскольку мы только что встретились. Должно быть, это все твои чары, Map. У меня такое впечатление, что я знала тебя всегда.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Ты должна остаться со мной. — Затем, вернувшись к прежней полулежачей позе, он подцепил пальцем красный чемоданчик и добавил: — Так будем делать или нет?

— Проклятие, ты ведь знаешь, что выбора нет, — сказала Жоржи и села в кровати. — Дай мне это и расскажи, как пользоваться.

Симон был очаровательно деловит и невозмутим, когда принялся за дело: он заказал горячую воду, взял за дверью медный кувшин из рук слуги, не позволив никому войти в комнату. Быстро вымыв руки, он насыпал в чашу с теплой водой порошок, который дала ему Марибелла, потом, не смущаясь и не смущая Жоржи, взял сосуд для спринцевания.

— Если хочешь, можешь закрыть глаза, — великодушно предложил он, подходя к кровати, — а я дам тебе знать, когда все будет закончено.

Он выглядел очень опытным в таких чисто женских делах. Знал ли он кого-то так же близко, так же интимно? Впрочем, какое это имеет значение? И потом, это нахальство с ее стороны смотреть на него так, словно он принадлежит ей. Она находится здесь для того, чтобы получить удовольствие. Как и он. И сейчас не время для размышлений о чьих-то исключительных нравах.

Она закрыла глаза и развела ноги.

Однако когда прохладный роговой цилиндр вошел в нее, Жоржи подняла ресницы и слегка поморщилась.

— Я бы предпочла, чтобы в меня вошел ты.

— Дай мне пару минут, и я буду к твоим услугам.

Она вскинула брови:

— Это будет моей наградой?

— Моей наградой.

Она взглянула на светлеющее небо за окном.

— Скоро утро.

— Я изменю свое расписание.

— Ради меня?

Такая безыскусная радость может довести мужчину до погибели, подумал Симон не столько с тревогой, сколько с восторгом.

— Только ради тебя, сладостная Жоржи, — весело сказал он.

Она запищала, когда он сжал мягкую кожаную грушу и в ее вагину хлынула теплая жидкость. В воздухе распространился запах жасмина и мирры.

— Какое благовоние! — прошептала Жоржи.

— Врата в рай снова девственно чисты и ароматны, — пошутил Симон, заканчивая процедуру.

— Ты знал слишком многих женщин, — сморщила нос Жоржи.

— Больше не знаю, — добродушно ответил он, деловито вытирая капельки влаги с завитков волос между ног. И эти слова вовсе не были милой дежурной ложью, как некогда в прошлом. Вынув из-под нее турецкое полотенце, предусмотрительно до того подложенное, он свернул его и бросил на пол. — А теперь скажите мне, графиня, каким способом вас удовлетворить?

— А ты удиви меня, — предложила она чувственным контральто. Она видела, как он пожирал ее жадным взглядом и, казалось, предощущала волны сладострастия, пробегающие по ее телу.

Прошлое и будущее более не имели значения.

Важен только этот момент.

— Я думаю, что этот столик по высоте будет в самый раз, — проговорил Симон, наклоняясь, чтобы поднять ее с кровати.