Соблазнительное пари - Сьюзен Джонсон

— Может, ей следует отказать?

Жоржи не была уверена, что даже полный величавого достоинства Малкольм способен испугать принцессу де Буасси — это еще никому не удавалось.

— Это излишне, Малкольм. Мы с принцессой старинные друзья.

— Очевидно, ты выиграла ожерелье, — бодрым голосом заявила принцесса, входя в комнату, где завтракала Жоржетта. — Наряду с другими приятными призами, о чем можно судить, взглянув на твое лицо. — Она обвела рукой столовую. — А это твое нынешнее обиталище.

— Входи, Каролина, — пригласила Жоржи, не в силах скрыть счастливой улыбки. — Да, ты права. А каким образом ты нашла меня?

— У моих слуг была информация еще до того, как я проснулась, наивная ты душа. Жюльетта и Эмилия буквально идут по моим следам, — продолжила она, бросая роскошную соболью накидку на стул. — Он действительно так великолепен, как о нем говорят? Расскажи мне все, — мягким, вкрадчивым голосом попросила она, опускаясь в отделанное позолотой кресло.

Но Жоржи не успела начать рассказ о тех подробностях, которые можно было поведать, так как Малкольм объявил о приходе еще двух ее подруг. Они появились запыхавшиеся, с широко распахнутыми от удивления глазами.

— Дорогая! — воскликнула Жюльетта. — Ты уютно устроилась в его доме. Как тебе это удалось?

— Map никогда не привозит дам к себе, — пояснила Эмилия, внимательно оглядывая солнечную столовую, словно желая запечатлеть в памяти все детали на будущее. — Талей-ран не находит себе места от любопытства.

— Мы нашли, что у нас много общего. Чай или кофе?

— Ничего, кроме мельчайших подробностей, прошу тебя, — решительно заявила Жюльетта, усаживаясь на стул. — Не опуская абсолютно ничего.

— Он очень мил, — пробормотала Жоржи.

— Мил? Симон Map? Да он разбил больше сердце, чем любой другой мужчина во всей Европе! — возразила Эмилия.

— Я понимаю. Поверь мне, я не собираюсь оставаться долго. Но настоящим я очень довольна.

— Это совершенно ясно, — игриво заметила баронесса. — Ты прямо вся светишься и полыхаешь. Находясь здесь, в логове льва. Однако как все произошло?

— Это его идея. У него очень жесткий график встреч, и он пожелал, чтобы я осталась здесь.

— Чтобы всегда была под рукой, — подмигнула Эмилия.

— Я не жалуюсь, дорогие мои. — Жоржи улыбнулась счастливой улыбкой.

— Очаровательно! — сказала принцесса.

— Просто хорошо провожу время.

— А слухи о нем верны? Он действительно так хорош в постели? — без обиняков спросила Эмилия.

— Ну, я не слишком большой эксперт, но, в общем, да, он очень мил.

— В каком смысле мил? — с еле заметной улыбкой уточнила принцесса. — Может, ты влюбилась, моя дорогая?

— Я не столь уж глупа. — Она отнюдь не собиралась признаваться в своем чувстве.

— Может, он влюблен?

— Об этом лучше спросить его.

Однако никто из них не решился это сделать, когда он через час пришел.

Войдя в столовую, Симон галантно поприветствовал дам и даже сел с ними, чтобы обменяться последними светскими слухами. Однако как только он счел, что приличия соблюдены, тут же заявил с любезной улыбкой:

— Прошу извинить нас, леди. Я приехал домой на очень короткое время. — Поднявшись, он предложил руку Жоржи.

Она покраснела под понимающими взглядами подруг.

Симон никогда в жизни не краснел.

— Приходите с визитом снова, — сердечно сказал он. — Жоржи будет рада вашему обществу. — Галантно поклонившись, он вместе с Жоржи вышел из комнаты.

— Новость о нашей связи будет известна всем еще до вечера, — сказала Жоржи, когда они шли в спальню. — Надеюсь, ты не будешь шокирован?

— Это уже старая новость. Они теперь не смогут воспринимать тебя иначе.

— Так что нет ничего тайного?

— Боюсь, что нет. Ты не красней. Любовные связи вряд ли серьезно повлияют на судьбы наций.

— К счастью, это так, — с иронией заметила Жоржи.

— В самом деле, к счастью. Но я предпочел бы как можно меньше размышлять о характере наших отношений.

Она вопросительно посмотрела на Симона.

Взяв ее руку в свою, он негромко сказал:

— Потому что этого никто не поймет. Черт возьми, даже я не понимаю, — добавил он с улыбкой. — Царь очень удивился, когда я ушел с заседания, но ведь я не видел тебя целый час! И я заранее прошу извинить меня за то, что буду с тобой так недолго. Обещаю все наверстать вечером. Я уже проинформировал Веллингтона, что не смогу быть на вечернем приеме.

— Я так скучала по тебе, — тихо сказала она, стискивая его пальцы.

— Правда? — пробормотал он, заключая ее в объятия. — Может быть, ты покажешь мне, насколько по мне скучала?

Все последние дни они были погружены в приятные домашние дела, чего никогда не было раньше в жизни ни одного из них, и порой спрашивали себя, в здравом ли уме они оба. Большую часть ночей Симон оставался дома, отправляя на вечерние заседания своих помощников. Когда Жоржи и Симон занимались любовью, их изобретательности не было границ. Устав, они лежали перед камином, обнимая друг друга. Он приносил ей дорогие подарки: драгоценности, платья, очаровательные безделушки и предметы искусства. Когда она начинала протестовать, он говорил, что это доставляет ему не меньшее удовольствие, чем ощущать ее в своих объятиях, и что она может отдать их ему, если ей они не нравятся.

Они всегда завтракали вместе, а когда он целовал ее на прощание и уходил на день, непременно обещал вернуться домой до темноты. Маркиз сделался очень нетерпелив во время переговоров, всячески их форсировал. Переговоры пошли более успешно, когда он заменил миротворческий такт энергичностью подходов. Однако, вполне естественно, только давлением решить множество разногласий было невозможно.

Шпионы стали распространять слухи о вероятном возвращении Наполеона. Симону ежедневно присылали отчеты о характере морской блокады на Эльбе.

Многие не верили в то, что Наполеон способен собрать армию, достаточно сильную для того, чтобы вернуться к власти. Однако все говорили о подобной возможности. А наиболее осторожные заботились о диспозиции своих войск.

Седьмое марта стало месячным юбилеем для любовников — прошедшие недели были периодом безмятежного счастья. Однако с каждым днем мир неумолимо приближался к новому конфликту, и любовникам приходилось думать о том, что им придется расстаться. В случае войны Симон должен был немедленно уехать. Во время бесконечных переговоров в Вене он поражался немудрым, недальновидным взглядам европейских монархов, которые преследовали только свои эгоистические интересы и, похоже, не желали задуматься о возможных последствиях их ожесточенных споров.