Армянская трагедия. Дневник врача (декабрь 1988 г. – январь 1989 г.) - Михаил Кириллов

В штабе – Г. И. Смышляев, который так и живет в госпитале, С. Б. Коробов, начмед – армянин, дежурная служба. Телевизор, шахматишки, перекуры, свежезаваренный чай, разговоры. Обещают новое землетрясение в Армении – сегодня, 31-го, или 1-го. В Дилижане уже объявлена такая возможность. В приемном покое, в коридоре в штабе нет отбоя от «отпускников», прибывших на похороны, и т. п. Идут на все, только бы остаться. Какое-то нашествие.

Сгорел склад с медикаментами МЗ Армении. Об этом говорят, как о попытке скрыть следы воровства.

Перед самым землетрясением в Ленинакан был – переведен подполковник медицинской службы, перевез семью, и вся она погибла. Такие трагедии не единичны. Опубликовано интервью Язова против замалчивания роли армии, в том числе военно-медицинской службы, оказавшей наиболее раннюю и эффективную помощь пострадавшим в зоне.

31.12. Утром туман такой, что не видно противоположной стороны оврага, на дне которого течет Раздан. Солнце – как оловянный грош. Тихо, легкий морозец.

30-го отправили еще одну группу раненых, их переводят в центры протезирования: в пансионаты на Кавказском побережье. Армяне, пострадавшие, вылеченные, направляемые на реабилитацию в пансионаты, все время требуют: то Вильнюс, Рижское взморье, то, наоборот, только в Армении, причем требуют хорошее пальто, новую одежду, обувь, чуть поношенное не берут. Так и сидят на узлах в палатах, добиваясь своего. Замполит госпиталя с ног сбился, уговаривая их. Зато наши – только бы уехать, в любой одежде. Те, кто бывал в коллекторе вещей, собранных по всей стране и доставленных в Ереван, видел, как хищнически расхватывается лучшее совсем не для пострадавших. Все это вызывает недоумение и возмущение.

В реанимационной пополнение: ночью поступил майор, лет 35, с инфарктом миокарда и явлениями кардиогенного шока. Кожа влажная, бледен, тахикардия, давление снижено, но боль уже купирована, несколько эйфоричен. Думаю, все обойдется, но нужен строгий покой. Договорились об этом с ним с трудом. Интересно, что перенес землетрясение вместе с семьей, успели выскочить, но все имущество завалило. Пришлось бежать в часть, работы было много. Семью вместе с другими на следующий день отправили, пока не знает куда, как будто в Ростов, выбирать не приходилось. Не заметил в работе, как проскочили эти три недели, а вчера вдруг, после бани, так зажало сердце, что чуть не умер. Прежде никогда никаких болей в сердце не было. Это запоздалая расплата за нервное перенапряжение. Эти мины замедленного действия еще долго будут взрываться.

А армянкам – полегче. После Нового года их вернут в плановое отделение.

У реанимационной есть хозяин – начальник. Но к пациентам он относится скорее как квартиросъёмщик. Ведут больных врачи из тех отделений, из которых они переведены в реанимацию. Странно. В Кабульском госпитале было рациональнее: специалисты привлекались, но вели раненых и отвечали за них анестезиологи.

Нужно сказать, что здесь многое напоминает Кабул, Афганистан, войну. Та же массовость трагедии народа, чудовищность и бессмысленность потерь, сходство проблематики травмы (политравма) и осложняющей ее патологии внутренних органов, психологический стресс, возможность привлечения и использования опыта организации хирургической и терапевтической помощи, опыта эвакуации раненых авиационным транспортом с использованием, в сущности, одних и тех же самолетов («Спасатель», «Скальпель»), даже просчеты те же (доминанта помощи центральных учреждений, недостаток кадров и аппаратуры). Люди – те же: Костюк, Косачёв, Лизанец, Ф. И. Комаров, Э. А. Нечаев. Даже медслужба «Спасателя» – та же.

В госпитале нашел меня, как когда-то нашел в Кабуле, врач самолета для перевозки раненых капитан Петров, наш выпускник. Сходством в проблеме межнациональной розни, пронизывающей здесь все. В причудливом сочетании повсеместного мародерства и самоотверженной работы людей. Конечно, если это– и Афганистан, то свой, «домашний», но от этого только горше. Неужели и опыт организации медицинской помощи в Армении будет также бездарно утрачен, как это случилось с афганским опытом?!

По радио сообщают о стычках вооруженных групп армян и азербайджанцев на границе. Трагедия в горах не отрезвила многих. Идут на провокации. Комитет «Карабах» заявил: «Все равно мы заставим солдат стрелять в народ».

Днем забежал к себе «домой», в Институт курортологии. Разговорился с зав. гастрологическим отделением – канд. мед. наук, весьма агрессивно настроенной дамой. Судите сами: «Азербайджанцы режут детей… директор школы выкалывает глаза ребенку… 80 % азербайджанцев – варвары, прежде всего их академики… 7.12. – сразу после сообщения о землетрясении во все отделения связи, из Азербайджана пришли телеграммы с поздравлениями о землетрясении…» Что-нибудь возразить – невозможно, тут же становишься врагом. Какое непроходимое невежество! Правда, старичок-армянин, который всякий раз вежливо открывает стеклянные двери института, говорит, что все это (национальная драка) – дело тех, кто наверху, это им выгодно. Но это уже не кандидат наук, здесь просматривается классовое сознание.

Никак не могу угнаться за фактами, наблюдениями, собственными переживаниями, мыслями. Не могу понять чего-то главного – о народе армянском, о его трагедии, о политической и социальной ситуации здесь, о ценности интернационального вклада для него, об его собственном вкладе в происходящее сейчас восстановление – ничтожном в организационном и моральном отношениях. С одной стороны, глубокий траур, неутешное горе, апатия, неверие в будущее – и это можно понять, а с другой – Ереван, кишащий богатыми, холеными, только на машинах, все время что-то везущих ящиками, тысячи людей не на работе. Наиболее трезвые из них говорят, что несчастье коснулось лишь тех, кто потерял родственников. Зато в зоне Спитак – Ленинакан местного населения, восстанавливающего разрушенное, почти нет. Женщин и детей вывезли, но ведь и мужчины ушли. Гнут спину запасники из России, умирают под панелями при расчистке, мерзнут, болеют, тоскуют по дому.

Больно, что горе, не обидно за труды, обидно только, что для многих здесь – горе «с маслом».

В госпитале полно посетителей – хоть и в трауре, но все же Новый год. Показывают кино. Работающие обычно по 10–12 ч врачи сегодня ушли пораньше. «Обещанного» землетрясения нет, зато стало известно, что 2 января приезжают начальник Центрального военно-медицинского управления Ф. И. Комаров и министр обороны Язов.

На ужин в столовую пришли только дежурная служба да я. Буфетчица угостила нас, чем могла, учитывая наше вынужденное одиночество, чем-то напомнив мне официантку Машеньку из Кабула.