Вермахт против евреев. Война на уничтожение - Александр Ермаков.

15 сентября очередной съезд НСДАП одобрил предложенные Гитлером расовые законы «О защите немецкой крови и немецкой чести» и «О гражданстве рейха». Первый запрещал браки между евреями и гражданами «немецкой или родственной крови», а также внебрачные связи между ними. Евреям было запрещено нанимать женскую прислугу моложе 45 лет и вывешивать государственные флаги. До 31 декабря 1935 года надлежало уволить всех чиновников еврейского происхождения на пенсию. Второй закон проводил различие между жителями и гражданами рейха, которые имели гражданские права и обязанности.[57] Дополнительные распоряжения, изданные несколько недель спустя, признавали евреем того, кто имел трех предков-евреев второго колена и одновременно принадлежал к еврейской религиозной общине. «Лица смешанного происхождения 1-й степени» (два предка второго колена) занимали промежуточное положение и потеряли все права к 1944 году. «Лица смешанного происхождения 2-й степени» (один предок второго колена) могли становиться чиновниками. В результате при поддержке и одобрении вермахта в Третьем рейхе вступило в силу законодательство, которое сделало немецких евреев «неприкасаемыми» и свело к минимуму их социальные контакты.

31 декабря 1935 года по приказу Фрича из сухопутных войск были уволены ветераны Первой мировой войны, которые раньше пользовались льготами. При проверке их расового происхождения требования к документам были настолько жесткими, что в случае сомнения проверялись предки до третьего колена включительно. В то же время Фрич понимал, что травля евреев разлагает офицерский корпус. Он издал секретный приказ о пресечении любых слухов о «неарийском» происхождении кого-либо из офицеров или их жен. В случае установления «неарийского» происхождения военнослужащего надлежало строго доверительно доложить об этом командиру. Наконец, все документы о проверке «расовой чистоты» были причислены к секретным. При этом для Фрича речь шла только о сохранении сплоченности офицерского сословия, а не о вопросах совести, морали или личных убеждениях. В одном из частных писем, написанных три года спустя, он откровенно показывал солидарность с антисемитской политикой нацистов: «Вскоре после войны я пришел к убеждению, что надо выиграть три битвы, чтобы восстановить силы Германии: 1) битва против рабочего класса, ее Гитлер выиграл; 2) «против католической церкви, лучше сказать — против ультрамонтанства и 3) против евреев. Эту борьбу мы еще ведем. И эта борьба против евреев — самая трудная. Надеюсь, тяжесть этой борьбы ясна всем».[58]

Командующий сухопутными войсками генерал-полковник Вернер фон Фрич (1934–1938) Der Judenmetzger Журнал «Der Stürmer» тиражирует образ еврея-врага. «Мясник» Der Schnorrer Der Hausierer Журнал «Der Stürmer» тиражирует образ еврея-врага. «Попрошайка». «Лоточник»

Во второй половине 1930-х гг. в вермахте неукоснительно соблюдались расовые принципы нацизма. Так, с июня 1936 года еврейские «полукровки» больше не могли быть унтер-офицерами в вермахте. Унтер-офицер — воспитатель солдат — по приказу Гитлера должен был отбираться «по строжайшим расовым принципам», а человек с примесью еврейской крови не мог командовать «арийскими» солдатами. После аншлюса Австрии в марте 1938 года все расовые правила вермахта были применены к военнослужащим австрийской федеральной армии, зачисленным в состав вооруженных сил Германии.[59]

Нацистское расовое законодательство вторглось в принципы кадрового отбора прусско-германского офицерского корпуса еще одним путем. С незапамятных времен немецкое офицерство заботилось не только о своей профессиональной, но и о социальной исключительности, которая давала дополнительную легитимацию его вмешательству в государственные дела. Поэтому под строгим контролем командира находились не только образ мыслей и поведение каждого офицера, но и его семья. В Германской империи женитьба офицера была возможна только с согласия командира полка, то же правило сохранилось и в Веймарской республике. Согласно распоряжению о вступлении военнослужащих в брак от 5 января 1922 года офицер мог получить разрешение командования на создание семьи только по достижении 27 лет в том случае, если он и его невеста не имели долгов и будущая семья хорошо обеспечена материально. Невеста должна была обладать безупречной репутацией и происходить из «уважаемой семьи», то есть иметь высокий социальный статус. Командующий военно-морским флотом адмирал Эрих Редер даже запрещал офицерским женам коротко стричь волосы, пользоваться косметикой, носить короткие юбки и красить ногти. Вскоре после установления гитлеровской диктатуры, 20 июля 1933 года, в прежнее распоряжение было внесено дополнение: от невесты требовались «арийское» происхождение и нетерпимость к «антигосударственному образу мыслей». То же требование содержалось и в законе об обороне, а новое распоряжение о вступлении военнослужащих в брак от 1 апреля 1936 года вообще превращало «арийское» происхождение невесты в главное условие создания семьи.[60]

Учитывая расовое законодательство вермахта 1934–1936 гг., нельзя согласиться с утверждением английского историка Джона Уиллер-Беннета о том, что расовые законы Третьего рейха применялись в сухопутных войсках «так мягко и в столь немногих исключительных случаях, что они практически не действовали», а выдающиеся офицеры «неарийского» происхождения без труда могли перейти на службу в люфтваффе, «где благодаря могущественному влиянию Геринга, который никогда не воспринимал антисемитизм серьезно, если речь шла о технических способностях, могли найти лучшую защиту, чем в сухопутной армии».[61] Манфред Мессершмидт, напротив, доказывает, что в германских ВВС постановления «арийского параграфа» проводились в жизнь гораздо строже, чем в сухопутных войсках и на флоте, хотя именно Герингу приписывается высказывание: «Я сам решаю, кто еврей!»[62] Геринг, один из бесспорных лидеров Третьего рейха, в своем качестве главнокомандующего люфтваффе действительно пользовался несравненно большей свободой, чем его коллеги Фрич и Редер. Это позволило ему фальсифицировать свидетельство о рождении еврея по отцу Эрхарда Мильха (Геринг шутил: «Мы сделали из него ублюдка, зато ублюдка аристократического!»), назначить его статс-секретарем в министерстве авиации и произвести в 1940 году в фельдмаршалы. В то же время сам факт фальсификации документов доказывает, что даже всемогущий Геринг был бессилен сделать исключения в расовом законодательстве. О массовом допуске «неарийцев» в военную авиацию он и не помышлял. Военный флот также не мог предложить им защиту. По мнению американских историков, Редер «считал преследование нацистами евреев и других групп населения грязным делом, но, коль скоро это не касалось его ведомства, не проявлял никакого беспокойства по этому поводу. Но когда гонения все же затрагивали интересы флота, старик превращался в драчливого петуха». Стало быть, и главком ВМФ руководствовался не соображениями гуманности или справедливости, а стремился, как Манштейн или Фрич, сохранить исключительное положение офицерского корпуса в государстве или, как Геринг, удержать нужного специалиста. Успехи Редера на этом поприще также были ничтожно малыми: он сумел добиться от Гитлера продолжения выплаты пенсии контр-адмиралу в отставке К. Кюленталю, восстановить на службе во время войны двух изгнанных офицеров «неарийского» происхождения и защитить «несколько еврейских семей, которые он знал еще ребенком».

Один из создателей люфтваффе генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх, еврей по отцу, и генерал авиации Вольфрам фон Рихтгофен Командующий кригсмарине адмирал Эрих Редер принимает военный парад

Но, признаются Сэмюел Митчем и Джин Мюллер, склонные оправдывать адмирала, он «ничего не мог (вернее сказать, не захотел. — А. Е.) сделать для тех несчастных, которые не имели отношения к флоту или к нему лично».[63]

Пассивность высших военных руководителей, немногих из тех, кто обладал в стране реальной силой, в отношении судьбы полумиллиона немецких евреев развязывала Гитлеру руки для ужесточения их социальной и экономической дискриминации, апогеем которой стала «имперская хрустальная ночь» — еврейский погром в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года. После него ОКВ достигла критика в адрес «еврейских чисток». Военно-экономическая инспекция XVII военного округа (Вена) сообщала, что очень большое число австрийцев не согласно с методами «удаления евреев». Хотя они не чувствовали особого сострадания «к этому еврею» и хотели лучше избавиться от него сегодня, чем завтра, все же «сожжение святилищ и избиение евреев было для них совершенно непонятным».[64]