Миссис По - Линн Каллен

– Каждый совершает ошибки.

Он невесело рассмеялся:

– Разве каждый из-за чувства одиночества женится на малолетней кузине? И разве каждый потом, поняв, что жена слаба и ребячлива, гнушается ею? Разве каждый ставит жене в пример женщину, похожей на которую той никогда не стать, а потом упрекает ее за жалкие попытки походить на недостижимый идеал? Она любила меня, а я был с ней жесток.

Я склонила голову, признавая за собой часть вины. Сколько раз за прошедший год я ругала себя за то, что проклинала миссис По за грехи, которых она вовсе не совершала? Теперь-то я видела, что виной всему была ее мать. Это миссис Клемм столкнула меня в воду, и она же подстроила падение ледяной глыбы. И, конечно же, именно она воспользовалась приступом кашля Виргинии, чтобы попытаться взорвать дом Бартлеттов. Виргиния повинна лишь в том, что украсила стену моим безголовым дагеротипом, да и это был лишь жест отчаявшегося ребенка, ничего более. Это моя зеленоглазая ревность жаждала видеть в Виргинии чудовище и, конечно же, видела его.

Но было еще кое-что.

– Эдгар, – мягко спросила я, – кто поджег дом мадам Рестелл?

– Поджег? – нахмурился мистер По.

– Перед тем как вы переехали.

Он покачал головой:

– Не знаю. Когда это случилось, я был у себя в редакции. А что?

Я смотрела на него, силясь понять. Он откинулся в кресле и словно бы ушел в себя. Через некоторое время он произнес:

– Надеюсь, что я умру вместе с Виргинией.

Все во мне полыхнуло гневом.

– Умрешь? Эдгар, нет! Тебе не обжулить Жизнь. Ты должен играть теми картами, которые она тебе сдала. Должен продолжать партию. Ты нужен этому миру. Ты и твой разум.

– Что проку в разуме без души? Ты забрала ее, Френсис. Нет, это я сам отдал ее тебе. Я хотел, чтобы ты владела ею.

– Значит, мы должны продолжать партию, пусть и такими опустошенными, какими сделались.

Его глаза превратились в колодцы, полные боли:

– Но зачем?

Я вздохнула:

– Из-за ребенка.

Он смотрел на меня так, словно не верил своим ушам:

– Я слышал, это ребенок Сэмюэла.

– Мне пришлось так сказать, – мягко проговорила я. – Ради ее блага. Но даже Сэмюэлу известна истина.

Слезы застили ему взор:

– Значит, у меня есть дочь? У нас есть ребенок?

– Да, Эдгар.

Мы крепко обнялись. Я наслаждалась биением его сердца, родным мускусным запахом его кожи, ощущением обвивающих меня сильных рук.

Через миг он ослабил объятия, чтобы посмотреть на меня.

– Как ты ее назвала?

– Фанни Фэй.

Он медленно кивнул, словно проникнувшись звуком этого имени. Мягкий свет засиял в обрамленных темными ресницами глазах, постепенно согревая болезненное, измученное лицо, и наконец улыбка коснулась уголков его рта.

– А ты уверена, что не хочешь назвать ее Улялюм?

Я рассмеялась, но мой смех грозил превратиться в рыдания, и я спрятала лицо на его плече. Я люблю этого человека.

Он нежно поднял мой подбородок.

– В своей жизни, Френсис Сарджент Локк, я совершил множество ошибок, но любовь к тебе в их число не входит.

Я нежно поцеловала его, почувствовав губами соленый вкус его слез.

Когда он отстранился, я едва могла дышать от вставшего в горле комка.

– Френсис?

Я не могла говорить и поэтому лишь кивнула в ответ.

– Как ты думаешь, ты сможешь рассказать обо мне маленькой Фанни?

Моя душа в отчаянии возопила, расставаясь со своей половиной.

– Да, любимый. Конечно.

Он прижал меня к себе. Какое-то время я прислушивалась к биению его сердца, запоминая этот звук, а потом отстранилась.

Теперь он принадлежал своей жене.

* * *

Когда я вернулась домой, малышка плакала, и ее плач немедленно послал тревожный сигнал моим нервам. Однако вначале я все равно поспешила к письменному столу, стоявшему у окна моего кабинета, с трудом откупорила чернильницу, вытащив намертво присохшую пробку, обмакнула перо и принялась раздраженно водить им по бумаге, чтобы дать стечь лишним чернилам.

Служанка, Лиззи, поспешно поднялась из цокольного этажа, вытирая губы передником.

– Она только что проснулась, мэм.

– Я ею займусь.

– Вы уверены, мэм?

Мне нужно было быстро, пока я не забыла, записать то, что нашептало мне вернувшееся вдохновение. Оно вернулось ко мне среди опустошенного молчания на обратном пути, и Маргарет оказалась достаточно мудра, чтобы уважать это молчание. Полозья ее саней рассекали снег, а у меня в голове складывалось новое стихотворение, его нашептывал мне тот внутренний голос, что живет где-то в душе каждого писателя, знакомый любому из нас и в то же время загадочный и непонятный, тот внутренний голос, ради которого мы и живем.

– Что, Лиззи? – рассеянно переспросила я. – Да, уверена, погоди минутку.

Я набросала несколько фраз, образов и ключевых слов, чтобы они не улетучились из памяти, и отложила перо. Потом еще подумала, снова схватила его и нацарапала сверху: «Первая улыбка Фанни».

Крики малышки становились все громче. Бросив перо, я поспешила наверх, и сердце мое было преисполнено нежностью и благодарностью.

Дочурка стояла в кроватке, держась за прутья. Увидев меня, она разжала кулачки и радостно агукнула.

Я прижала ее к груди и вдохнула прелестный, чистый младенческий запах, вобравший в себя сладость луга, аромат распускающихся цветов и чистую человеческую радость. Это запах надежды, поняла я.

– Тихо, успокойся, – тихонько промурлыкала я в похожее на розовый бутон ушко. – Успокойся. Мама с тобой. Ты не одна. Ты никогда не будешь одна. Ты моя, навсегда.

И дитя рассмеялось, глядя на меня опушенными темными ресницами глазками.

КОНЕЦ

Авторские примечания

В свои лучшие минуты он демонстрировал тот выдающийся уровень благородства, на который редко оказываются способны выходцы из низших сословий.

Руфус У. Гризвольд. Воспоминания об авторе. 1850 год

Виргиния По скончалась 30 января 1847 года от туберкулеза, или чахотки, как тогда называлась эта болезнь.

Эдгар По умер 7 октября 1849 года, причина смерти неизвестна. После смерти Виргинии он написал несколько самых известных своих произведений, в том числе «Улялюм» – стихотворение, которое, в числе других, вдохновило автора на написание этой книги.

Френсис Осгуд скончалась 12 мая 1850 года от туберкулеза. Супруг покойной, Сэмюэл, издал посмертный сборник ее стихов, включив в него и те, что были посвящены Эдгару По. Весь тираж был успешно распродан.

Младшая дочь Френсис, Фанни Фэй, умерла в октябре 1847 года, причина смерти неизвестна. Интересно, что лирический герой стихотворения «Улялюм» и его возлюбленная оплакивают свою ненаглядную Улялюм, скончавшуюся в октябре.

Старшие дочери Френсис, Мэй Винсент и Эллен, умерли 26 июня 1851 года и 31 августа 1851 года соответственно, предположительно от туберкулеза.

Душеприказчиком Эдгара По стала Мария Клемм. Хотя ненависть преподобного Гризвольда к покойному поэту была общеизвестна, миссис Клемм передала ему все оставшиеся после По бумаги. Можно только догадываться, почему она вручила наследие зятя человеку, который всегда стремился опорочить его. Мария Клемм скончалась в 1871 году.

Гризвольд сделал все, чтобы уничтожить репутацию По, развернув не имевшую аналогов в Америке отвратительную кампанию. Всего через два дня после смерти По Гризвольд под псевдонимом опубликовал в «Трибьюн», нью-йоркском издании Горация Грили, надгробное слово, начинающееся словами: «Эдгар По умер. Это случилось позавчера в Балтиморе. Эта новость поразит многих, но мало кто будет огорчен». До самой своей смерти в 1857 году Гризвольд неустанно очернял По, распространяя слухи о его наркотической зависимости и безумии. Написанная Гризвольдом клеветническая биография По, не оставившая камня на камне от его репутации, вплоть до 1875 года была единственным широко известным жизнеописанием поэта. Но, по иронии судьбы, именно эта биография повлияла на формирование завладевшего умами общественности притягательного, темного и опасного образа По. Гризвольд невольно создал и взрастил легенду о человеке, которого стремился уничтожить. Несмотря на все усилия, Гризвольд так и не добился женщины, страсть к которой побудила его начать кампанию по уничтожению соперника, – Френсис Сарджент Осгуд. Пусть ничто больше не потревожит любви Фанни к По, запечатленной на страницах ее стихов. Ничто и никогда.

Первая улыбка Фанни

Стихотворение Френсис С. Осгуд

Она вошла в сердце, как первый луч светаСияет тому, кто смог выжить во тьме,Ворвалась, как в зиму врывается лето,Восторгом немым отозвавшись во мне.И ротик тот нежный, и милые глазки,Что ярче, синее лазури любой,Так ждали, так жаждали трепетной ласки,Как солнца цветы ждут в прохладе ночной.Пока не настало златое мгновенье,О доме небесном грустила она,Недавно оставив его в отдаленье,На нашей Земле пробудившись от сна.Но нынче улыбкой меня одарилаДочурка, ко мне потянувшись душой,И Бога я в этот миг благословилаЗа свет воссиявший и мирный покой.

Опубликовано в «Журнале Грэма», тринадцатый номер за январь-июнь 1847 года, страница 262.