Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена

— Некогда, — бросила через плечо Ламия, сосредоточенно размышляя, что будет делать и какие приготовления необходимо осуществить до того, как мужчины принесут Никандра. — Надо попробовать спасти ему ногу.

— Обе? — уточнила королева Шерана.

— Вторая просто сломана. Кровь из первой, — ответила Ламия, вспоминая что успела рассмотреть в повозке. — Но да, спасать будем обе.

— И кто это будет делать? — продолжала волноваться Валиния, хотя в истерике не билась, как могла предположить Ламия. Она тоже была напугана не меньше невестки, но контроль над собой сохраняла, что не могло не вызвать уважения.

— Я.

— Что? — возмутилась мать короля.

— Королева Ламия славится своим целительским даром, — неожиданно заступился за здешнюю Госпожу Фавий, чем заслужил от Ламии недоумевающий взгляд.

— Другого варианта всё равно нет. Олин не справится с такой операцией, да и я не доверю. Поэтому выбор у вас невелик: либо довериться мне, либо сразу отрезать ногу.

Валиния позади прошептала скороговоркой молитву, а когда они начали спускаться в подземелье, снова заговорила:

— Не понимаю, как так могло случиться. Никандр с пеленок в седле. Как он мог упасть?

Ламия тоже вопросительно повернулась к Фавию.

— Он не падал. Он выпрыгнул, — ответил воин, а заметив шок на лицах женщин поспешил пояснить: — Нам повезло невероятно: мы догнали отряд Дараны как раз тогда, когда ребёнок начал выпадать из её рук. Никандр это заметил, догнал, попробовал докричаться, но было уже бесполезно. Принц выскользнул из мешка во время погони прямо под ноги коней, Никандр прыгнул за ним.

— О Боги, — охнула Валиния, сбившись с шага и заглядывая в пеленки у себя в руках, где так и продолжал спать младенец, погладила его по голове и бросилась следом за хозяйкой замка, чтобы расслышать продолжение истории:

— Ребёнка-то он поймал и, судя по тому, что тот совсем не пострадал, ещё в полете, но вот сам разбился. Не знаю, как он так сильно переломал ноги, наверно не только ударился о землю, но и один из коней зацепил.

— Или проклятье, — прошептала себе под нос Ламия, заходя в лабораторию и останавливаясь на пороге. — Пройдите ко мне в покои, — кивнула она на дверь в противоположной части коридора. — Как что-то станет известно, я сообщу.

— Спасите моего сына, — взмолилась Валиния. — Если спасете, просите, что хотите. Я вам все свои богатства отдам.

Ламия презрительно фыркнула, пропуская в лабораторию Олин.

— Могли бы и промолчать. Мне он и самой нужен живой и здоровый. И без всяких ваших богатств, — и захлопнула дверь перед носом Валинии.

Королева Салии бросилась к шкафам, доставая оттуда не только собственноручно приготовленные зелья и снадобья, но и устрашающего вида инструменты. Она раскладывала их на небольшой тумбе около стола для тела или вернее пациента, когда в коридоре послышались голоса приближающихся мужчин и их возня.

— Всё в порядке, Госпожа? — поинтересовалась Олин, глядя на то, как Ламия застыла с пилой в руке.

Та сглотнула, завороженно глядя на инструмент и прислушиваясь к шуму в коридоре.

— Я никогда такого не делала. По крайней мере с живыми, — призналась она, а затем брезгливо откинула пилу к остальным инструментам, вытирая руку об юбку. — Я этим трупы разделывала… Почисти и прокипяти все как следует, — приказала она нервно. Олин собрала в охапку все инструменты и кинулась к еле горящему огню в камине.

Двери открылись и в лабораторию ввалились воины и служанки, которые переносили тело Никандра.

— Госпожа, сюда его? — спросила Рела, указывая на стол.

— Подождите, — откликнулась Ламия, разливая по столу одно из зелий и начиная его вытирать резкими, широкими движениями. Насухо она этого так и не сделала, а только смахнула воду на пол. — Кладите, — кивнула она, сдергивая с волос одного из мужчин шнурок. Тот удивлённо вздрогнул, оборачиваясь к ней, и увидел свою старую, потрепанную верёвку на роскошных волосах королевы, руководящей перекладкой тела.

— Приходил в себя? — спросила Ламия, по-деловому осматривая лицо короля и приподнимая его веки.

— Да. Пока несли, видимо, задели ногу, он просыпался, а потом опять потерял сознание, — ответил один из воинов, подозрительно глядя на женщину.

— Хорошо, значит разбудим снова, — кивнула Ламия. — Идите. Олин, давай снотворное и обезболивающее.

Королева обернулась к своей помощнице и, заметив ту у камина, разжигающую огонь, окликнула нескольких служанок ей в помощь. Остальная же толпа под грозный рык Рамилии покинула лабораторию, а затем и коридор. И на несколько часов в подземелье воцарилась ещё более зловещая тишина, чем обычно, изредка нарушаемая звоном, тихими голосами из лаборатории и плачем голодного ребёнка.

Вышла же Ламия из лаборатории, когда наступила глубокая ночь. На еле гнущихся ногах она дошла до своей спальни. Зайдя в комнату и оценив встревоженные взгляды всех собравшихся, принялась развязывать поварской фартук, залитый кровью, который повязала на талии перед началом операции.

— Рела! — позвала она, оборачиваясь в пустой коридор у себя за спиной и не находя там служанки, которая осталась вместе с другими девушками присматривать за Никандром.

— Как он? — кинулась к ней Валиния.

Ламия качнула головой, осматривая всех собравшихся и замечая среди них Рамилию.

— Помоги мне раздеться и помыться, — попросила она управляющую.

— Прикажу принести горячей воды, — расторопно заявила та, но Госпожа не одобрила, покачав головой, сбрасывая фартук себе под ноги, переступая через него и направляясь к уборной.

— Холодной помоюсь, — заявила она и скорее устало взмолилась, чем приказала: — Помоги мне.

Женщины скрылись за дверью, а Валиния грозно кивнула присутствующему здесь Фавию на выход. Тот попытался упрямиться, настаивая на том, что должен охранять маленького принца, но Её Величество была непреклонна.

— Выйди немедленно! — повысила она голос, когда за дверью послышался плеск воды. — Совсем стыд потеряли в этих ваших походах? Её Величество устала и будет отдыхать! Не место тебе в женской части замка.

Фавий всё ещё неуверенно, но вышел за порог. Правда, под нос себе недовольно всё-таки пробормотал:

— Здесь везде «женская часть»… Что же мне теперь вас за стеной охранять от убийц?

Однако королева оказалась непреклонна, решительно закрыла дверь перед его носом, а затем вернулась на своё место у колыбели, где как сторожевой пес просидела все те часы, пока Ламия оперировала Никандра.

Королева Салии показалась из уборной довольно скоро и Валиния не пожалела, что выставила воина за дверь, потому что невестка вышла в полупрозрачной ночной сорочке. На шее её ещё блестели капли воды, сухие волосы, были криво заколоты заколкой с драгоценными камнями на затылке, и она на ходу распутывала их, подходя к колыбели.

— Как Никандр? — вновь спросила Валиния, заглядывая в лицо королевы Салии и пытаясь прочесть по нему хоть что-то. Но оно ничего не выражало, кроме тревоги и сосредоточенности, с которыми Ламия направлялась к ребёнку.

— Я слышала, как он плакал, — вместо ответа сказала она. — Почему сейчас молчит? Он должен быть голодным.

Она протянула руки и осторожно подняла беспокойно спящего сына, который капризно хмурил во сне еле наметившиеся брови.

— Ещё какой голодный, — подтвердила Валиния, заглядывая в руки невестки. — Мы дали ему немного козьего молока полизать, а потом укачали.

— Козьего молока? — нахмурилась Ламия, возмущенно поворачиваясь к Рамилии.

— Господин Фавий кормилицу не пустил, — обиженно ответила она. — А молоко сам попробовал прежде, чем дать его принцу.

Ламия всё ещё хмурясь, переложила в руках сына удобнее, от чего он начал сильнее вертеться просыпаясь, и направилась к креслу около камина, где уже привыкла его кормить. По пути она не отводила от него обеспокоенного взгляда, гладя то по головке, то по щечкам, то целуя быстро в лоб и в висок.

— Ешь давай, — вроде бы грубо скомандовала она, когда устроилась в кресле, но смотрела при этом так, будто не могла на него насмотреться, и прижимала к себе так, будто хотела вдавить в своё тело. Сын не растерялся, сначала захрюкал, вертя головой с открытым ртом, а потом и жадно зачавкал.