Сибирская жуть-2 - Бушков Александр Александрович

Фельдшер наш Аристархов так и сказывал, что узнали каким-то чувством в медведе-оборотне пропавшую лесную деву.

Сокрушалась почему-то больше всех мать пропавшей самовольщицы и считала, что нет ее дочери в живых-то на белом свете.

Завернули медведя-оборотня в холстину. Уложили на телегу и в чащу лесную свезли. Покаялись, на всякий случай, в убийстве. Нехорошо получилось.

Словно круги по воде, пошла в народ молва… Чай не за тридевять земель, а в нашей знакомой, старой Орловке поймали загадочного медведя-оборотня. Осталась вековечная тайна без ответа и по сей день. Затерялся в непролазных дебрях и подозрительный старик-зырян – шаман. Вдруг знает он тайну страшного оборотня и обучил ей самовольную лесную деву? Сыскать бы его да выспросить. Хотя, конечно, про такие нечеловеческие дела и знать будет, да не скажет. Запрется.

Не хотят и самовольные непослушницы отстать от лихого любопытства, изменяют своему роду-племени человеческому. Как шла стихия жизни, так и идет от века и до века. Не касается сердец строптивых добрый звон колокольный, что летит над дремучей тайгой сибирской из святых церквей.

Заплутал человек от божьего пути святого да и в страшного зверя превратился.

Крадутся по нашей бескрайней тайге, ломая сухие ветки, мохнатые великаны.

Медведи-оборотни.

ЧУДОВИЩЕ ЛЕБЕДИНОГО ОЗЕРА

Давным-давно, еще от самого сотворения Господом Богом белого света, населилась матушка-сырая земля такими великими и дивными тварями, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Страх божий, да и только.

Сухими путями таежными грозные мамонты с бивнями да хоботами ходили стадами, а в морях рыбий царь, кит-великан, плавал да в наш древний Енисей далеко даже заплывал.

Завелось от тех несказанных да незапамятных времен множество разных дивных существ.

Научился человек охотиться на них и многих изучил. Но, видно, стало быть, не всех.

Края наши далекие, места от веку заповедные. Ходят, конечно, наши добытчики почти везде. Но ведь и то правда, что за промыслами тайны таежные в суете не разглядишь. Прячутся от шумных гостей вековечные секреты в глушь да в глубину озерную-болотную.

Придет человек простой за лесными подарками, разведет костер, обед наладит, выпьет, что покрепче, и позабудет осторожность. Обидится на него и матушка-природа по-своему. Напустит на лихого гостя неведомого зверя – и конец. Пропадет без вести, хоть и жалко бедолагу.

Заметили как-то бывалые люди, что нет-нет, да и потеряется в лесах за Богунаем мужичок.

За лесными горами, где золото намывают, есть заболоченный край, а за ним, еще дальше, скрывается прозрачное чистое озеро среди тайги. Дойти туда непросто, люди говорят, не любят эти места частых гостей. Легко потерять там узенькую звериную тропку да заблудиться в зарослях.

Но прямо заговорили о неведомом звере, начиная с пропажи близ озера охотника Шишенкова. Обстояло это таинственное дело так. Любили еще до войны известные в местном народе братья Шишенковы таежные приключения и часто далеко в лесу охотились со всяким удовольствием.

Пришло на Богунай лето красное, время промысловое приспело.

Отправился как-то раз один из братьев Шишенковых в дальний путь, до самого чистого Лебединого озера. Найти его трудно, так ведь дело верное.

Приготовился надежно. Ничего не забыл. Ружье двуствольное верное снарядил и порохом да свинцом патроны честь по чести приготовил. Взял, конечно, и острый нож булатный в кожаных ножнах. Уложил в заплечный мешок рыбацкие снасти да хитрые припасы.

Прекрасная там, на птичьем озере, рыбалка предстояла и клев завсегда самый удачный.

Настреляешь и уток, и гусей крупных, полярных.

Куда он ушел, точно ведь известно было. Потому как издавна в наших местах да на дворах обычай имеется: куда хочешь иди, но семье-то сказывай ясно. В какие дебри-места и за чем отправляешься.

Предупредил вот и наш герой про поход на дальнее нетронутое озеро. Никто не удивился.

Там и рыбы есть всякой серебристой, и птица большая гостит на дальнем перелете.

Красуются на водной глади среди серых гусей царские птицы. Машут крыльями белоснежные лебеди. Плавают рядышком и черные с отливом лебяжьи пары.

Редкое место Сибирского царства.

Направился с ружьем к заветному озеру охотник. А только нет его назад. Потеряли все терпение, а не дождались. Нет из лесу вестей, значит – беда.

Решил тогда меньшой брат пропащего, второй Шишенков, отыскать заплутавшего сам.

Снарядился, с хорошим ружьем взял вдоволь патронов с медвежьими пулями. Приладил булатный нож к поясу и молча за порог переступил.

Долго ли, коротко ли шел брат в тревоге по звериной дикой тропе. Одолел вскоре Богунайские горки и безопасно мест заболоченных, нелюдимых к вечеру достиг.

Идет в зарослях, приглядывается осторожно на шорох.

Надо сказать о пропавшем, что был герой в годах преклонных и много поохотился на своем веку. Бороды вовсе не носил, усов тоже не заводил.

Но лицом был самый русский, правильный. Светел ясными очами и волосом весьма курчавый. Сказать по правде, прямо богатырь крестьянского роду. Настоящий исконный сибиряк-первопроходец видом.

Не одолел бы его ни человек, ни медведь-великан. А вот бывает же беда, исчез. Будто срок пришел какой.

Идет меньшой брат на поиски лесною стороной. Вспоминает старшого да молится про себя.

Вдруг слышит с озерной стороны мрачный такой да протяжный не то вой, не то рев могучего зверя.

Чего только не померещится в дальних краях.

Стихло все снова, только птицы припевают да ветер с озера ветками наверху качает. Может, с болот трясина вздыхает?

Прибавил путник шагу, а уж солнце давно село, вечереет уже. Наконец расступилась вековая тайга.

Закричали вдруг впереди прибрежные птицы на озере и разом в небо поднялись.

Взволновали крыльями вечернее небо, покружили над водой и в дальних камышах укрылись.

Вот ты какое, Лебединое чистое озеро. Снял невольно путник перед прозрачной гладью свою черную шапку. Постоял, послушал вечную тишину.

Чует сердцем меньшой брат, рядом неладное что-то. Стал то озеро берегом обходить и сразу на стоянку вышел.

Подходит к ней ближе – и дрогнуло в душе. Видит: недалече на пригорке чернеется потухший костер. Ночевал, видно, кто-то и готовил. Играет ветерок озерный мертвою золою. Оставлен из лапника уютный для усталого добытчика шалаш.

Пригляделся искатель наш и покачал головою. Да, ведь все здесь.

Прилажен над кострищем просторный котелок с чаем. Грустит знакомая двустволка у входа в шалаш еловый.

Подошел брат, не утерпел и проверил стволы. Нет, хоть и заряжено, а никто, видно, не стрелял.

Все цело осталось.

Щелкнул затвором и на свое плечо найденное ружье, для верности, за ремень подвесил.

Присмотрелся теперь к самому мелкому и на первый взгляд неявному. Важнее мелочи в жизни ничего нет.

Заметил, конечно, следы братовых сапог на поляне. Сколько можно разведать, они от костра, шалаша да берега озера никудашеньки не отходят.

Ночевал здесь старшой Шишенков пропащий, и вся снасть его же личная сиротою осталась.

И следы все рядом, как привязанные. А человека, понимаешь, нет как нет. Пропал серьезно. Не было поблизости грозных следов медвежьих или волчьих. Чисто-гладко вокруг.

Пропасть человеку здесь, кроме озера глубокого, просто негде.

Получается, что исчез добытчик где-то совсем-совсем рядом на бережке. Потому все вещички словно собрались у костра.

Лежит рядышком и знакомый заплечный мешок, и веселый топорик отдыхает на дровишках.

Куда же старшой брат подевался? Много размышлял гость у серебристого Лебединого озера. Когда начало уже смеркаться в тайге, развел Шишенков под звездами яркий костер. Хорошо – дрова уже заготовлены.

Но спать побоялся.

Захотелось на свежем-то ветерке ему жареной рыбки. Заметил наш Шишенков в прибрежной хрустальной водице расставленные рыбные ловушки-мордочки. Но сразу снимать не стал. Притомился с дороги, пока дело распутывал, до тайных причин добраться решил.