Мир во спасение - Сергей Юрьев

Рептилия глянула на принцессу жёлтыми глазами, показала раздвоенный язык, с тяжёлым всплеском нырнула в болото. И наступила тишина.

Глава 29

За те несколько столетий, что существует Игра, Лабиринт попыталось прийти более ста тысяч человек. Точное число тех, кому удалось из него выйти, является одной из самых охраняемых тайн Корпорации «Орго», но, по экспертным оценкам, их число не превышает пятисот. Причём подавляющее большинство заблудившихся в нём навсегда остались на так называемой «территории Порядка». До того момента, когда Корпорация начала вживлять претендентам чипы, позволяющие отследить, куда их занесло после выхода из Лабиринта, большая часть «счастливых обладателей собственных миров» так и не дала о себе знать, вероятно, решив не иметь ничего общего с остальным человечеством…

– Мне кажется, вы чем-то разочарованы, командор. – Арига смотрел в бинокль на приближающийся скалистый берег. – Дело во мне? Я что-то сделал не так?

– Нет, адмирал. Всё отлично. – Матвей также глянул в бинокль и увидел сквозь мощную оптику ту же картину, что открывалась с мостика: хаос как хаос, только край алого океана совсем рядом. И за ним – ничего, кроме непроглядной тьмы.

– Не адмирал, а контр-адмирал, – привычно поправил его Арига. – Я всё-таки надеялся, что заслужил хоть какого-то доверия и откровенности. – В его голосе звучала плохо скрываемая обида.

– Меня разочаровываете не вы, – поспешно отозвался командор. – Меня разочаровывает Хаос. Вам не кажется, что он как-то… примитивен. Почему-то я ожидал чего-то более разнообразного, более изощрённого, более жуткого, более…

– Изысканного? – Контр-адмирал едва заметно усмехнулся. – Ерунда! Хаос возможен лишь там, где доминируют самые примитивные и низменные страсти, где царствуют сущности, начисто лишённые воображения.

– Тогда почему там, за стеной, так боятся Хаоса?

– Амёбы размножаются делением, причём делают это непрерывно. Так что этот океан временами выходит из берегов.

– Не думайте об этом, – вмешалась в разговор Йоко. – Это уже не ваша забота. Удачи! – Она крепко обняла командора за талию и чмокнула его в подбородок. Выше её губы дотянуться не могли, а Матвей поставляться под поцелуй не стал.

– Всё! – решительно заявил Арига. – Прыгайте!

– Куда?!

– За борт, чёрт возьми! Тут есть куда ещё прыгать.

– А доплыву? – Матвей с некоторой опаской глянул на берег, до которого оставалось метров триста.

– Не думаю, что это самое суровое испытание, которое вам предстоит, командор, – холодно заметил Арига. – Шлюпки с гребцами не дам. Не могу допустить, чтобы кто-то из команды оказался вне корабля и увидел, как это всё выглядит на самом деле. Да и не нужна здесь шлюпка.

Матвей, сделав вид, что принял такое объяснение, улыбнулся и крепко пожал протянутую контр-адмиралом руку. На самом деле командор подумал, что искупаться ему придётся исключительно из-за того, что Йоко демонстрирует чрезмерную приязнь к его персоне.

Когда он сделал шаг за борт, команда линкора, выстроившаяся на баке в честь церемонии прощания со старпомом, громогласно прокричала троекратное «Банзай!». На третьем возгласе подошвы ботинок коснулись поверхности дрожащего месива густой жижи и тел, аморфных, копошащихся, постоянно меняющих формы. Полёт с десятиметровой высоты получился куда более медленным, чем там, где законы физики чего-то стоят. Субстанция под ногами едва колыхнулась, выдержав вес командора. Матвей, не оглядываясь, направился к берегу, постепенно ускоряя шаг.

Кто-то пытался хватать его за ноги, но он не обращал на это внимания, с лёгкостью вырываясь из осклизлых пальцев, щупальцев, языков, ласт, псевдоподий и прочих конечностей. Да и берег приближался куда стремительней, чем он предполагал. Казалось, сделано всего несколько шагов, а вот оно – нагромождение чёрных валунов, с которых медленно стекает такая же чёрная грязь, разводами и фонтанчиками вторгаясь в полупрозрачную алую светящуюся жижу. Последний прыжок, и вот – под ногами твёрдая поверхность. Только впереди полная тьма. Куда идти? Надо было спросить у адмирала. Но, скорее всего, тот сам бы сказал, если бы точно знал направление. Или это должно быть слишком очевидно. Этим путём уже ходили многие – и Первый Капитан Тортуги, и Ингрид с Фешенмуна, и ещё десятки или даже сотни будущих повелителей миров. Следов не могло не остаться.

Но всё оказалось ещё проще, чем думалось. Едва глаза привыкли к темноте, стала видна уходящая вдаль вереница светящихся пятен – как будто кто-то, выбравшийся из этого алого «бульона», то ли прошёл, то ли прополз, то ли пролетел туда, во тьму, оставляя за собой эти лужицы. Едва ли этот след мог тянуться до конечной цели, но он хотя бы указывал направление. Стоп! А стоит ли быть таким доверчивым? Может быть, это ложный след? Даже если Хаос настолько незамысловат, как утверждает Арига, то козней конкурентов никто не отменял. То, что примитивно, может быть смертельно опасным. Именно потому, что примитивно. Вылезет, например, из скалы какое-нибудь тупое каменное чудовище, наступит, раздавит и не заметит.

Скальный выступ слева от тропы шевельнулся, и с него с грохотом посыпались камни.

Так! Здесь, пожалуй, стоит попридержать воображение. Нет ничего опаснее собственных страхов. Особенно здесь. Особенно сейчас.

Дальше он шёл, стараясь ни о чём не думать. Как ни странно, лужицы светящейся жижи не тускнели, а наоборот, становились всё ярче. Это явно был свежий след, и тот, кто его оставил, вероятно, двигался медленнее и медленнее, словно раненый зверь, теряющий силы.

Сколько прошло времени с того момента, когда он «взял след»? Час? Два? Вечность? Протекает ли вообще время через это прóклятое место или обходит его стороной? Не важно. Главное идти вперёд и не терять терпения. И беречь голову. Никого не впускать и ничего не выпускать. Никакой игры воображения. Никаких мыслей и чувств. Тишина. Режим молчания! Сон разума. Сон разума порождает чудовищ! Откуда это?! Неважно… Не спать! Ни о чём не думать…

Сначала на каменистой тропе появились шматки скользкой чёрной грязи, а потом она постепенно начала превращаться в болото. Светящиеся следы стали более тусклыми и размытыми. Казалось, ещё несколько шагов – и всё… След исчезнет совсем, и Матвей останется один посреди кромешной тьмы. И что дальше? Куда идти? Что делать? Но любая дорога рано или поздно кончается, а значит, надо просто идти вперёд,

Вдруг кто-то схватил его за ногу и до боли сжал лодыжку. Из болота торчала алая светящаяся женская рука. Потом на поверхность всплыли два холмика обнажённой груди и лицо.

Он узнал её. Цинь Цзянхун, революционерка, приговоренная к смертной казни в двенадцати мирах за терроризм и аморальное поведение. Так, по крайней мере, было написано в досье, что подсунул ему Фернандо. Правда, черты лица были лишены прежнего изящества, они растекались, превращаясь в аморфный студень, лишь глаза и губы уверенно держали форму.

– Я хочу тебя… – прошептали губы, из которых повалил чёрный удушливый дым, а правая рука Цинь поползла вверх, змеёй обвивая его левую ногу.

Испытывая скорее отвращение, чем страх, Матвей вырвался и помчался прочь – во тьму, уже не разбирая дороги. Куда кривая выведет…

Теперь, когда больше не было светящихся следов, оказалось, что мрак вокруг не так уж и непрогляден. Из болота торчали едва заметно флуоресцирующие стебельки, и благодаря им были видны кочки, торчащие из грязи валуны, и, главное, они обозначали края чёрной полосы, где растительность была вытоптана теми, кто уже когда-то проходил здесь тысячелетием раньше и совсем недавно – может быть, считаные минуты назад.

Вдруг из-за спины послышалось хлюпанье, и Матвей оглянулся. Цинь преследовала его, но было очевидно, что принимать всерьёз её усилия не стоит. Крупная амёба, на передке которой ещё проступали глаза и губы, беспомощно шлёпала ластами о грязь. Командор на всякий случай поднял первый попавшийся камень и швырнул в преследующую его бестию. Камень шлёпнулся у неё перед носом, забрызгав чёрной грязью то, что когда-то было лицом.

– Не хочешь?! Ну и вали отсюда, – совершенно отчётливо произнесла Цинь, прежде чем окончательно потерять форму и начать скатываться обратно вниз по тропе, оставляя за собой всё те же лужицы алой жижи.

Прощай-прощай, красотка. Когда-то ты была хороша, и власть, что была дана тебе природой, открывала двери сильных мира сего, а слабые падали ниц перед тобой, готовые исполнить любую твою прихоть, ничего не прося взамен. А теперь ты – всего лишь бессмысленный сгусток плоти, растворённый в океане столь же никчемных созданий…

Прощай-прощай, красотка. Лучше бы тебя не встречать. Ты показала, как сила становится слабостью, как иссякают желания, как подступает небытие. Ты показала, как уязвимы сильные духом и крепкие телом.