Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Артур Дойл

Стоило мне вскочить в седло, как сердце мое наполнилось радостью и гордостью. Я скакал на замечательной лошади взад и вперед, чтобы показать маршалу свое мастерство наездника. Конь был великолепен, мы оба смотрелись замечательно. Массена громко захлопал в ладоши, выражая свой восторг. Не я, заметьте, а он сказал, что прекрасный конь заслуживает отважного наездника. Султан{137} на кивере взлетал, а полы доломана вздымались на ветру, когда я проехал мимо маршала в третий раз. Его суровое лицо как бы подтверждало, что он не сомневался в том, что сделал правильный выбор. Я вытащил из ножен саблю, поднес рукоять к губам и галопом помчался в расположение своего полка.

Новость о том, что меня вызвали, чтобы отправить на выполнение опасного задания, уже успела распространиться по лагерю. Мои негодники вылезли из палаток поприветствовать меня. Старые глаза мои наливаются слезами, когда я думаю о том, как гусары гордились своим полковником. А я гордился своими бойцами. Они действительно заслужили столь бравого командира.

Ночь обещала быть ветреной и холодной, что должно было сыграть мне на руку. Я все сделал, чтобы сохранить свое отправление в секрете. Ведь если бы англичане разнюхали, что я покинул расположение части, то поняли бы, что следует ожидать чего-то серьезного. Поэтому коня вывели за линию пикетов, будто на водопой. Я отправился следом и вскочил в седло подальше от посторонних глаз. У меня были карта, компас и письменные инструкции, которыми снабдил меня маршал. Засунув бумаги за пазуху, нацепив саблю на пояс, я отправился навстречу опасности.

Лил дождь. Небо было безлунным. Погода не располагала к веселью. Но на сердце у меня было легко при мысли о чести, которой я удостоился, и о славе, которая ждет меня впереди. Этот подвиг дополнит серию славных дел, которым суждено превратить мою саблю в маршальский жезл. Ах, каким мечтам предавались мы, глупые юнцы, пьяные от успеха! Разве можно было предполагать в тот вечер, что я, которого единственного выбрали из шестидесяти тысяч, буду на исходе жизни выращивать капусту за сто франков в месяц! Ах, моя юность, мои мечты, мои друзья! Жизненное колесо вертится без остановок. Простите, друзья мои, слабость старого человека.

Итак, я направился через плато Торрес Ведрас, перебрался через ручеек, мимо остатков сгоревшего крестьянского дома, который служил ориентиром, и дальше через небольшую рощу устремился к монастырю святого Антония, находившемуся на левом фланге англичан. Здесь я повернул на юг и стал осторожно продвигаться вдоль гряды холмов. Именно это место, по мнению Массены, являлось наиболее удобным для того, чтобы пробраться сквозь порядки врага незамеченным. Было настолько темно, что я не видел вытянутой руки, поэтому ехал очень медленно. В таких случаях самым разумным было ослабить поводья и позволить коню самому выбирать дорогу. Волтижер уверенно шел вперед. Я чувствовал себя превосходно на его спине, внимательно смотрел по сторонам и избегал освещенных мест.

Таким образом минуло три часа. Я было решил, что опасность миновала. Поскольку мне необходимо было попасть в тыл вражеской армии к рассвету, то я пришпорил коня. Эта местность славится виноградниками и зимой превращается в голую равнину. Всаднику скакать напрямик здесь очень легко. Но Массена недооценил дьявольскую хитрость англичан. Вместо одной линии обороны они построили целых три. Третья линия оказалась самой мощной. Именно ее я и пересекал в этот момент.

Я скакал, счастливый от сознания собственного успеха. Вдруг перед самым моим носом загорелся фонарь. Во вспыхнувшем свете я увидел блеск начищенного ружейного ствола и очертания человека в красном мундире.

– Стой, кто идет? – раздался повелительный голос.

Я повернул коня направо и поскакал как бешеный. Не менее десятка выстрелов раздалось у меня за спиной. Пули засвистели прямо над головой. Я давно привык к оружейной стрельбе, но не стану подобно желторотому новобранцу утверждать, что полюбил ее. Тем не менее выстрелы не помешали мне соображать. Я понимал, что единственный выход из ситуации – пришпорить коня и попытать счастья в другом месте.

Вскоре стрельба стихла. Я пришел к выводу, что в конце концов прорвался сквозь порядки англичан. Дальше я двигался на юг еще около пяти миль, время от времени останавливая коня, черкая кремнем и поглядывая на компас. Казалось, что все идет хорошо, но в эту минуту судьба приготовила мне еще один удар: конь споткнулся и без единого звука замертво упал на землю. Очевидно, один из выстрелов все-таки достиг цели и незаметно для меня смертельно ранил животное. Благородное существо даже не всхлипнуло, не застонало, а продолжило путь, пока жизнь не покинула его. Секунду назад я чувствовал себя в абсолютной безопасности на самой дорогой, самой быстрой лошади в армии Массена. Но уже мгновение спустя лошадь, бездыханная, лежала на земле и стоила ровно столько, сколько стоит ее шкура, а я стоял рядом, чувствуя себя слабым и беспомощным настолько, насколько может себя чувствовать спешенный гусар. Что я буду делать в кавалерийских сапогах со шпорами? Какой теперь прок в длинной сабле? Каким образом я вернусь назад?

Я, Этьен Жерар, не стыжусь признаться, что уселся рядом с мертвой лошадью и в отчаянии спрятал лицо в ладонях. Первые полосы света озарили небосвод на востоке. Через полчаса будет совсем светло. Неужели я преодолел все препятствия лишь для того, чтобы потерпеть неудачу в последний момент, сдаться на милость врагов и провалить задание? Эти мысли рвали сердце солдата.

Но не спешите жалеть меня, друзья! Даже самые сильные иногда поддаются приступам отчаяния. Мой дух был подобен стальной пружине: чем сильнее ее сжимают, тем резче она распрямляется. Спазм отчаяния сменился холодным расчетом, сердце забилось сильнее. Не все еще потеряно. Я преодолел множество препятствий, справлюсь и с этим. Поднявшись на ноги, я стал размышлять о том, что следует предпринять.

Совершенно очевидно, что вернуться назад не удастся. Я не смогу добраться до своих, пока не стемнеет. Значит, следует спрятаться и попытаться прорваться после захода солнца. Я снял с коня седло, уздечку и стремена и спрятал в кустах. Никто теперь не узнает, что лошадь принадлежала французу. Оставив животное на дороге, я отправился на поиски укрытия. Со всех сторон на вершине холма горели лагерные огни. Крохотные фигурки стали появляться возле палаток. Необходимо пошевеливаться, пока англичане не обнаружили меня. Но где укрыться? Поле было усыпано колышками для винограда, но на них не было лозы. Здесь не спрятаться. Кроме того, мне понадобится пища и вода, чтобы спокойно дождаться ночи. Я помчался вперед в надежде, что случай и на этот раз улыбнется мне.