Покаяние пророков - Сергей Алексеев

Неужто решили сразу же перевезти в обещанное Светланой Алексеевной надежное место?

Теперь уже другой боец, коротко стриженный, с короткой шеей, дотянулся, задернул шторку и выдавил шепеляво:

— Сиди спокойно.

Космач демонстративно отвел ее вновь.

— Пусть смотрит, — разрешил кто-то за спиной. Стриженый впился в него маленькими царапающими глазками, гипнотизировал — Космач обернулся.

— Что глядишь, харя бесстыжая?

Он думал, что перед взором все еще плывут цветастые пятна и разводья, но оказалось, у этого бойца сильно разбито лицо, лоб так вообще будто крупным рашпилем ободрали и, судя по распухшим, проваленным губам, вылетели передние зубы.

Стриженый отвернулся и пообещал кому-то:

— Я за это бороду отрежу.

— Помолчи, есаул, — посоветовали ему. — Тебе вредно разговаривать.

Тем временем Космач окончательно прозревал и начинал замечать детали. Оказалось, четверо бойцов, как и он сам, мокрые до пояса, накупались в канаве, и теперь в теплой машине от сырой одежды повалил пар. Сухим остался один, сидящий в наушниках возле аппаратуры. А еще рассмотрел, что все они кроме стриженого обряжены в бронежилеты и вооружены только пистолетами, рукоятки которых торчали из специальных карманов на боках. Обыкновенные и знакомые «Макаровы», с какими в Морфлоте обычно стояли на вахте…

В принципе, можно изловчиться и выхватить: сосед справа сидит вполоборота, совсем близко, и вроде бы потерял осторожность…

Только есть ли у него патрон в патроннике? Если нет, передернуть затвор не успеешь, рука одна прикована, сразу навалятся и отнимут.

А потом, если в руке окажется пистолет, надо стрелять…

Пока он размышлял, машина сбавила скорость, помоталась влево, вправо и встала. Космач выглянул в окно — вроде Москва, вдали многоэтажки торчат, но вокруг какая-то промзона, козловые краны, гаражи и лесной массив. Тот, что в наушниках, что-то забормотал, и все бойцы насторожились. Только стриженый незаметно шевелил разбитыми губами и что-то сплевывал в тряпочку. Через несколько минут волна тревоги спала, машина тронулась вперед через колдобины и въехала в старый сосновый лес, огороженный полузавалившимся деревянным забором. Бойцы окончательно расслабились и начали собираться. Кто-то веселый крикнул:

— Ну что, господа казаки? А любо сейчас в баньку да по двести пятьдесят?

— Любо! — отозвались все кроме стриженого есаула с разбитым лицом.

Оказывается, это был не просто спецназ, а казачье подразделение.

Скорее всего, въехали в парк какого-то дома отдыха, сквозь просветы между деревьями мелькали летние постройки, изгороди, спортивные площадки, заваленные снегом. Наконец впереди показался новенький решетчатый забор, машина въехала в ворота и встала возле ободранного старого дома с колоннами и высоким крыльцом с истертыми ступенями. Казани высыпали на улицу, кроме одного, который снял с Космача браслет и толкнул в спину.

— Давай двигай, мужик!

Едва он выбрался из микроавтобуса, как стриженый взял его под конвой, прошепелявил:

— Пошел вперед. Быстрей!

Между колонн его поджидал невысокий спортивный парень в кепке, стоял и ухмылялся.

— Проходи, проходи, герой…

Стриженый провел в небольшую комнатку под лестницей, что-то вроде караульного помещения, посадил на стул, сам остался рядом, царапал глазами макушку.

— Выйди, есаул, мы поговорим, — приказал парень в кепке, усаживаясь за письменный стол.

— Он борзый, Никитич, — предупредил стриженый.

— Я вижу, — усмехнулся тот. — Иди покажись врачу, потом сюда пошли.

— Здесь буду. — Стриженый вышел и притворил дверь — видно, ему не терпелось поквитаться за разбитую рожу, хотя Космач не помнил, кого бил.

— Ну что, Юрий Николаевич, расскажи, как молодого, здорового человека сделал инвалидом.

— Лучше покажу, — буркнул Космач, пока что не понимая, о ком речь.

— Ты что, боксер?

— Боксер, — соврал Космач.

— Охранник лежал в нокауте двадцать минут. — Парень снял кепку, и оказалось — почти лысый. — Разрыв барабанной перепонки правого уха, сотрясение мозга, кровоизлияние… И что-то еще. С одного удара?

Говорил он с некоторым злорадством, даже восхищением — без всякого корпоративного интереса. Ч го-то здесь было не так…

— Сам виноват, — осторожно проговорил Космач. — Нечего на службе расслабляться.

— Это верно! А шубу не жалко? Была настоящая волчья шуба!..

— Жалко, автомат не взял…

— И хорошо, что не взял! — заметил лысый. — Иначе бы у них была причина всю милицию на ноги поднять. А так остались в полной заднице! Статья маячит — незаконное лишение свободы. Но можно иначе взглянуть — похищение людей. Чем ты не заложник? Все признаки… Момент похищения был? Когда тебя вывезли из дома Барвина?

Космач медленно затормозил бег своих мыслей, почти до полной остановки: кажется, попал в руки конкурентов ГУРА!

— Чую, из огня да в полымя!

— Теперь ты у друзей, Юрий Николаевич!

Пришла женщина в камуфляже с медицинским баулом, бросила его на стол, обернулась к Космачу.

— Этот, что ли, Никитич?

— Посмотри его, чтоб вопросов не было.

— Мужчина, встань! — скомандовала она. — Присядь, помаши руками.

Он не шелохнулся, разве что бороду разгладил.

— Ты слышишь, мужчина?.. Он что, глухой? С шумовухои брали?

— Ладно, иди, — отмахнулся лысый. — Не хочет — значит, здоров.

— В порядок бы его надо привести, Никитич, — посоветовала женщина, уходя — Гален выехал сюда, будет с минуты на минуту.

Никитич не то чтобы засуетился, но оживился.

— Юрий Николаевич, я провожу тебя в туалет. Ты там умойся, почисть одежду Скоро к начальству идти.

Надо было и здесь начинать разведку, глянуть, что за туалет, есть ли решетки, и вообще осмотреться.

— Пойдем — Космач встал и пошел к двери. — Показывай, куда.

В здании сделали ремонт, причем не простой — похоже, отреставрировали первозданную обстановку. Широкий коридор и холл поблескивал позолоченной лепниной, лестница выложена белым мрамором, на площадке второго этажа в глубокой овальной нише стояла женская скульптура. Только самих окон не видно, задраены белыми шелковыми занавесями.

Лысый сопроводил его в глубь здания, показал дверь. Туалет благоухал дезодорантом, блестел зеркалами и никелированными безделушками, в окне же вместо привычных рам стоял стеклопакет с двумя ручками — поворачивай, открывай и прыгай…

Космач снял куртку, умылся, глянул в зеркало на свое исцарапанное о снег лицо (большинство ссадин не видно из-за бороды), расчесался и вышел довольный. Лысый уже нервничал.

— Юрий Николаевич, нам нужно подняться наверх! Господин Гален ждет!

— Мне ведь наплевать на твоего Галена, — спокойно произнес Космач. — И на тебя тоже. Друзья нашлись… Никуда не пойду.

Тут в коридоре появился сухонький, носатый старичок — очечки, костюм-тройка болтается как на колу, походка торопливая, шажки мелкие, на носках.

— Господин комендант, где есть наш гость? — со скандинавско-английским акцентом спросил он, будто не замечая Космача. — Барон Гален очшень ждет.

— Да вот он. — Лысый чуть ли не насильно выдернул куртку из рук Космача. — Только идти не хочет.

Старичок вскинул голову, поправил очки и будто резкость навел.

— Ви есть господин Космач? Очшень рад! — покланялся, как китайский болванчик. — Князь Ростовский! Прошу идти к господин Гален!

Космач сразу же подумал о предводителе дворянства Палеологове — уж не его ли это контора, если тут бароны и князья?

— А я попрошу сначала объяснить, кто вы такие. И что от меня хотите.

— Мы имеем желание разговаривать с вами. — В голосе и тоне старичка слышалось благоговение. — Мы очшень ждал вас, господин Космач. Только старый русский аристократ имеет шанс дать высокий цена ваш труд! Я есть ваш коллега, специалист область генеалогия! Я исследовал ваш труд…

— Палеологов здесь? — перебил его Космач.

— Господин Палеологов вылетел в срочную командировку и будет только завтра, — вместо князя ответил лысый. — Но он на связи и в курсе всех дел.

— Ладно, пошли к вашему Галену!

Старичок бежал сбоку и чуть сзади, а лысый комендант шел за спиной и чуть ли в затылок не дышал. Поднялись по лестнице на второй этаж, где от восстановленного великолепия зарябило в глазах, пересекли актовый зал со стульями под старину, затем огромный холл с балконом для оркестра и диванчиками на гнутых ножках у стен — должно быть, тут устраивали балы. Наконец комендант забежал вперед и распахнул высокую дверь.

Кабинет был обставлен белой мебелью, на стенах висели портреты, под потолком сверкала лепнина в позолоте. Барон Гален не очень-то вписывался в эту царскую среду: невысокий, толстоватый и длинноволосый, с пышными, закрывающими губы усами — такое ощущение, будто держал в зубах клок шерсти.