Генералы подвалов - Алексей Рыбин

Хмурый таксист довез ее до «Кировского завода». Она вышла на совершенно пустынный в этот предутренний час проспект Стачек. На мгновение ей показалось, что она просто возвращается с вечеринки домой, что ей нужно во что бы то ни стало не опоздать сегодня в школу, а то там такое будет…

Тряхнув головой, Настя отбросила смешные мысли. Какая там школа?.. Вот она где, настоящая школа. Сумка оттягивала руку, и она перехватила ее из правой руки в левую. И правильно. Так будет сподручней. Она расстегнула молнию и, вытащив из-под груды свитеров пистолет, сняла его с предохранителя. Авось сам не выстрелит.

Настя подошла к колоннам возле входа в метро. Вокруг – ни души. Машин на проспекте тоже не было видно. Движение начнется через час, когда откроется метро и поедут первые работяги на свои, еще не закрывшиеся за ненадобностью для новой России заводы… Сейчас даже постовых ментов возле метро не было. «Вот и славно», – подумала Настя.

Она простояла на одном месте минут двадцать. Ей было не страшно и даже не скучно, Настя сама себе казалась своего рода зомби, который все понимает, все чувствует, все просчитывает, даже опасается самых смешных вещей – того, например, что не хватит денег на такси в обратную сторону… Она сунула руку в карман – пересчитала деньги. Должно хватить… Не опасалась она только одного – стрелять в человека. В человека, который отрезал Димке палец… При воспоминании о страшной посылке ей вдруг стало плохо.

В этот момент из-за дальней колонны вышел высокий парень в спортивном костюме и кедах. Настя сразу узнала его, еще не вглядевшись в лицо. Это был тот самый неприятный тип, что приходил с Любкой. Значит, это она. Не Любка, а она, Настя, где-то проговорилась. Значит, это она во всем виновата. И в том, что случилось с Димкой… Это он из-за нее страдает…

– Привет, – сказал парень. – Принесла?

Настя молча качнула сумкой. Парень, кажется, был под кайфом, во всяком случае, внешне он не выглядел беспокойным. Никуда, кажется, не торопился, не бегал глазами по сторонам.

– Покажи.

Настя с облегчением вздохнула. Он сам упростил ей задачу. Она сунула руку в сумку, сжала рукоятку пистолета и медленно вынула его. Настя дала себе установку – нельзя выдергивать пистолет резко: вдруг зацепится или выпадет из сумки. Когда получилось как надо, она подняла «пушку» на уровень груди вытаращившего глаза парня и мягко, как учил Димка, нажала на спусковой крючок. Резкий толчок отбросил парня, который по инерции продолжал изумленно таращиться на нее, к бетонной стене площадки перед входом в метро. Послышался звонкий щелчок его затылка об стену. Настя осмотрелась по сторонам и, сделав шаг от метро к проезжей части улицы, вдруг увидела, как ней бежит высоченная, голенастая девица в таком же спортивном костюме, как у подстреленного парня.

И вот тут Настя растерялась. Куда-то испарились спокойствие и отрешенность, державшие ее все это время в хорошей форме. Настя подняла пистолет, опустила, снова начала поднимать… Девица махнула ногой, и острая боль словно иглой проткнула Настин локоть. Пистолет вылетел и запрыгал по ступенькам, ведущим к метро. Она видела, как девица, вдруг превратившись в ветряную мельницу, развернулась, крутанулась и… прямо в Настино лицо полетела белая кроссовка. Тупой удар, пришедшийся в лоб, лишил Настю сознания.

Она долго падала в какую-то яму, дна которой не было видно. Вокруг все гудело и звенело. Потом этот гудящий фон вдруг прорезал визг тормозов. Еще через секунду все стихло.

Глава 17

Настя пришла в себя от мягкой тряски.

– Не тошнит? – услышала она знакомый голос и, повернув голову, увидела сидящего рядом с собой Дохлого. Они с ним находились на заднем сиденье родной «вольво». За рулем, как она разглядела, сидел Барракуда. Отстранившись от Дохлого, она уставилась на него:

– Рассказывай!

– Во! Узнаю тебя, Настя. Это вместо «спасибо»… Слушай, а как тебя круто эта баба отметелила, а? Если бы не мы, вообще бы по асфальту размазала.

– Там бетон, – отозвался с переднего сиденья Барракуда.

– Где Димка? – крикнула она. – Где Димка?

– Я же тебе сказал – в больнице Димка, – отозвался Дохлый. – Димку вытащил, я даже и не знаю кто.

– А откуда ты знаешь, что он в больнице?

– Сам вез потому что. Ладно, сейчас приедем, все расскажу.

– А куда едем-то?

– Как куда? К тебе. Надо же разобраться с этим твоим Сухим. Отпустить его с миром. Война окончена, всем спасибо. Слушай, скажи-ка мне, а тот парень, который там валялся, возле метро, чего он валялся? Его тоже эта баба треснула?

– Нет. Это я.

– Ты? Ну ты даешь!.. Хорошо, мы вовремя успели. Как раз в тютельку.

– Вы с ней дрались?

– Куда там… Барракуда свою газовую «волыну» вытащил и заорал: «Руки вверх!» Она, наверное, решила, что опера нагрянули – такого деру дала, только пятки сверкали. А паренек так и лежал, не очухался.

«И не очухается», – подумала Настя.

Между тем машина уже подъехала к ее дому.

Они открыли дверь Настиной квартиры и вошли. Настя щелкнула выключателем, и Дохлый с Барракудой одновременно охнули и шарахнулись к стене. Прямо возле их ног лежал Сухой. Он пришел в себя и злобно смотрел на вошедших ребят. Рубашка на его плече была бурой от крови. Сам он был очень бледен.

– Перевяжи хоть, сука, кровью изойду…

Голос его был удивительно тонким и слабым, неожиданно слабым для такого крепкого тела.

Настя заметила, что входная дверь еще не закрыта, и толкнула ее, но что-то мешало, дверь уперлась во что-то мягкое… Настя опустила глаза и увидела носок чьего-то ботинка, сунувшегося снаружи в открытую щель. Кто-то хотел войти и не успел.

– Это я, – разрешил ее недоумения человек, стоявший на площадке. – Николай Егорович, сосед…

– Николай Егорович. – Настя навалилась плечом на дверь. – Я сейчас занята. Извините…

– Мне кажется, тебе требуется помощь, – сухо ответил Николай Егорович и, нажав на дверь со своей стороны, отодвинул Настю в прихожую.

Он распространял вокруг себя такое поле уверенности, что никому из ребят даже в голову не пришло сопротивляться его вторжению. Николай Егорович, лысоватый, лет шестидесяти, крепкий мужичок, одетый в старые мягкие брюки и коричневый джемперок, вошел, осмотрел всех собравшихся, сощурил глаза на Сухого, покачал головой:

– Кто ж его так?

– Это ты?! – прохрипел Сухой. – Ты?!

Настин сосед усмехнулся:

– Узнал-таки… Только по голосу меня теперь и узнаешь, Сухой. Да! Так кто тебя разукрасил? Соседка моя, поди?

Сухой молчал.

– Ну, пошли, ребятки, на кухню. Поговорим.

Чувствуя его сумасшедшую внутреннюю силу, Барракуда, Дохлый и Настя подчинились. Расселись на кухне, оставив неперевязанного Сухого в коридоре.

– А как он… – начала Настя, кивнув в сторону коридора.

– Ничего с ним не будет. Придуривается. Вы хорошо сделали, что не начали его перевязывать. Всех бы вас замочил. Это не рэпперы твои сраные, – серьезно сказал Николай Егорович, заглянув Насте в глаза. Она вздрогнула. Сама смерть посмотрела сейчас ей внутрь, в самую глубину ее существа. Такого взгляда она у своего соседа еще не видела… – Давай рассказывай, – скомандовал Николай Егорович, посмотрев на Дохлого. – Это всем интересно.

Дохлый, сначала робко, потом, чувствуя, что Николай Егорович, кажется, ничего плохого им делать не собирается, что он не мент, рассказал о том, чем занимался несколько последних дней.

Он, будучи действительно большим докой в технических вопросах, быстро определил, что Сухой поставил «жучок» в магазинный телефон. Сразу убирать его он не стал, чтобы не вызывать подозрений. Потом уже ликвидировал, демонстративно и шумно сменив аппарат на другой, с ненужным совершенно факсом и прочими штучками.

Однако интерес к фирме «Кольчуга» не давал ему покоя, и он задумал многоходовую операцию, которую и провернул. Только вот в нее вмешались по ходу. В этом месте он покосился на Николая Егоровича, но тот лишь кивнул головой – продолжай, мол.

Дохлый пришел в офис «Кольчуги» и, по его выражению, «загрузил» майора Пресника, сказав, что страшно обижен на всю свою компанию и хочет их наказать. Майор было его погнал, но, когда Дохлый поднялся и собрался уходить, остановил и стал беседовать уже серьезно.

– Про миллион-то наши супостаты уже знали. Вы трепались в магазине, а они слушали… – сказал он, украдкой снова посмотрев на Николая Егоровича.

Дохлый стал захаживать в «Кольчугу», пораскидав там уже своих «жуков». То же самое он сделал и в Настиной квартире.

– А это на фига? – гневно сверкнув глазами, спросила Настя.

– Дура ты, дура, – ответил Дохлый. – А как бы я узнал, например, сегодня о твоей стреле с этим уродом? Я просто предвидел что-то подобное…

Но дело закрутилось круче, чем он ожидал. Постоянно держа в голове разговоры Сухого, – он с торжеством глянул в сторону коридора, – и его бандюков – Турка со всей компанией, он узнал, что они собираются просто ограбить Настину квартиру. И опередил их.