Божественная комедия - Алигьери Данте

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ Комментарии

1 Сочувственная воля, истекаяИз праведной любви, как из дурнойИ ненасытной истекает злая,

4 Прервала пенье лиры неземной,Святые струны замиряя властно,Настроенные вышнею рукой.7 Возможно ль о благом просить напрасноТе сущности, которые, чтоб датьМне попросить, умолкли так согласно?

10 По праву должен без конца страдатьТот, кто, прельщен любовью недостойной,Такой любви отринул благодать.

13 Как в воздухе прозрачном ночи знойнойСкользнет внезапный пламень иногдаИ заставляет дрогнуть взор спокойный,

16 Как будто передвинулась звезда,Хоть там, где вспыхнул он, светил державаЦела, а сам он гаснет без следа, -

19 Так от плеча, простершегося вправо,Скользнула вниз, вдоль по кресту нисшед,Одна из звезд, чья там блистает слава.

22 И с ленты не сорвался самоцвет,А в полосе луча промчался, светел,Как блещущий за алебастром свет;

25 Так дух Анхиза страстно сына встретил,В чем высшая нас уверяет муза,Когда его в Элисии заметил.

28 "О sanguis meus, о superinfusaGratia Dei, sicut tibi cuiBis unquam coeli ianua reclusa?"

31 Так этот свет; внимательно к нему яВозвел глаза; потом возвел к моейВладычице, и здесь, и там ликуя:

34 Столь радостен был блеск ее очей,Что мне казалось – благодати РаяМоим очам нельзя познать полней.

37 А дух, мой слух и зренье услаждая,Продолжил речь, но смысл был так глубок,Что я ему внимал, не понимая.

40 Он не нарочно мглой себя облек,А поневоле: взлет его сужденийДля цели смертных слишком был высок.

43 Когда же лук столь жарких изъявленийБыл вновь ослаблен, так что речь во всемСошла до нашей умственной мишени,

46 То сразу же я различил потом:"Благословен в трех лицах совершенный,Столь милостивый в семени моем!"

49 И дальше: "Голод давний и блаженный,Той книгою великой данный мне,Где белое и черное нетленны,

52 Ты в этом, сын мой, утолил огне,Где говорю я, и да восхвалитсяТа, что тебя возносит к вышине!

55 Ты веруешь, что мысль твоя стремитсяКо мне из Первой так, как пять иль шестьИз единицы ведомой лучится;

58 И ты вопрос не хочешь произнесть,Кто я, который больше, чем вся стаяСчастливых духов, рад тебя обресть.

61 Ты в этой вере прав: здесь обитая,Большой и малый в Зеркало глядят,Где видима заране мысль любая.

64 Но чтоб любви, которой я объят,Бессонно зрящий, и всегда взволнован,Как сладкой жаждой, не было преград,

67 Пусть голос твой, уверен, смел, нескован,Мне явит волю, явит мне вопрос,Которому ответ предуготован!"

70 Тогда я к Беатриче взор вознес;Та, слыша мысль, улыбкой отвечала,И, окрыленный, мой порыв возрос.

73 Я начал так: "Вы – те, кому предсталоВсеравенство; меж чувством и умомДля вас неравновесия не стало;

76 Затем что в Солнце, светом и тепломВас озарившем и согревшем, обаВне всех подобий в равенстве своем.

79 Но мысль и воля в смертных жертвах гроба,Чему ясна причина вам одним,В своих крылах оперены особо;

82 И я, как смертный, свыкшийся с такимНеравенством, творю благодареньеЗа отчий праздник сердцем лишь своим.

85 Тебя молю я, в это украшеньеСтоль дивно вправленный топаз живой,По имени твоем уйми томленье".

88 "Листва моя, возлюбленная мнойСквозь ожиданье, – так он, мне в угоду,Ответ свой начал, – я был корень твой".

91 Потом сказал мне: "Тот, кто имя родуДал твоему и кто сто с лишним летИдет горой по первому обводу,

94 Мне сыном был, а им рожден твой дед;И надо, чтоб делами довременноТы снял с него томительный запрет.

97 Флоренция, меж древних стен, бессменноЕй подающих время терц и нон,Жила спокойно, скромно и смиренно.

100 Не знала ни цепочек, ни корон,Ни юбок с вышивкой, и поясочкиНе затмевали тех, кто обряжен.

103 Отцов, рождаясь, не страшили дочки,Затем что и приданое, и срокНе расходились дальше должной точки.

106 Пустых домов назвать никто не мог;И не было еще Сарданапала,Дабы явить, чем может стать чертог.

109 Еще не взнесся выше МонтемалоВаш Птичий Холм, который победилВ подъеме и обгонит в час развала.

112 На Беллинчоне Берти пояс былРеменный с костью; с зеркалом прощаласьЕго жена, не наведя белил.

110 На Нерли и на Веккьо красоваласьПростая кожа, без затей гола;Рука их жен кудели не гнушалась.

158 Счастливицы! Всех верная ждалаГробница, ни единая на ложеДля Франции забыта не была.

121 Одна над люлькой вторила все то жеНа языке, который молодымОтцам и матерям всего дороже.

124 Другая, пряжу прядучи, роднымИ домочадцам речь вела часамиПро славу Трои, Фьезоле и Рим.

127 Казались бы Чангелла между намиИль Сальтерелло чудом дивных стран,Как Квинций иль Корнелия – меж вами.

130 Такой прекрасный, мирный быт граждан,В гражданственном живущих единенье,Такой приют отрадный был мне дан

133 Марией, громко призванной в мученье;И, в древнем вашем храме восприят,Я Каччагвидой стал в святом крещенье.

136 Моронто – брат мне, Элизео – брат;Супругу взял я из долины Падо;Отсюда прозвище ее внучат.

139 Я следовал за кесарем Куррадо,И мне он пояс рыцарский надел,Затем что я служил ему, как надо.

142 С ним вышел я, как мститель злобных дел,На тех, кто вашей вотчиной законной,В чем пастыри повинны, завладел.

145 Там, племенем нечистым отрешенный,Покинул я навеки лживый мир,Где дух столь многих гибнет, загрязненный,

148 И после мук вкушаю этот мир".

ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ Комментарии

1 О скудная вельможность нашей крови!Тому, что гордость ты внушаешь намЗдесь, где упадок истинной любови,

4 Вовек не удивлюсь; затем что там,Где суетою дух не озабочен,Я мыслю – в небе, горд был этим сам.

7 Однако плащ твой быстро укорочен;И если, день за днем, не добавлять,Он ножницами времени подточен.

10 На «вы», как в Риме стали величать,Хоть их привычка остается зыбкой,Повел я речь, заговорив опять;

13 Что Беатриче, в стороне, улыбкойОтметила, как кашель у другойБыл порожден Джиневриной ошибкой.

16 Я начал так: "Вы – прародитель мой;Вы мне даете говорить вам смело;Вы дали мне стать больше, чем собой.

19 Чрез столько устий радость овладелаМоим умом, что он едва несетЕе в себе, счастливый до предела.

22 Скажите мне, мой корень и оплот,Кто были ваши предки и которыйВ рожденье ваше помечался год;

25 Скажите, велика ль была в те порыОвчарня Иоаннова, и в нейКакие семьи привлекали взоры".

28 Как уголь на ветру горит сильней,Так этот светоч вспыхнул блеском ясным,Внимая речи ласковой моей;

31 И как для глаз он стал вдвойне прекрасным",Так он еще нежней заговорил,Но не наречьем нашим повсечасным:

34 "С тех пор, как «Ave» ангел возвестилПо день, как матерью, теперь святою,Я, плод ее, подарен свету был,

37 Вот этот пламень, должной чередою,Пятьсот и пятьдесят и тридцать кратЗажегся вновь под Львиною пятою.

40 Дома, где род наш жил спокон, стоятВ том месте, где у вас из лета в летоВ последний округ всадники спешат.

43 О прадедах моих скажу лишь это;Откуда вышли и как звали их,Не подобает мне давать ответа.

46 От Марса к Иоанну, счет таких,Которые могли служить в дружине,Был пятой долей нынешних живых.

49 Но кровь, чей цвет от примеси Феггине,И Кампи, и Чертальдо помутнел,Была чиста в любом простолюдине.

52 О, лучше бы ваш город их имелСоседями и приходился рядомС Галлуццо и Треспьяно ваш предел,

55 Чем чтобы с вами жил пропахший смрадомМужик из Агульоне иль инойСиньезец, взятку стерегущий взглядом!

58 Будь кесарю не мачехой дурнойНарод, забывший все, – что в мире свято,А доброй к сыну матерью родной,

61 Из флорентийцев, что живут богато,Иной бы в Симифонти поспешил,Где дед его ходил с сумой когда-то.

64 Досель бы графским Монтемурло слыл,Дом Черки оставался бы в Аконе,Род Буондельмонти бы на Греве жил.

67 Смешение людей в едином лонеБывало городам всего вредней,Как от излишней пищи плоть в уроне.

70 Ослепший бык повалится скорейСлепого агнца; режет острой стальюЕдиный меч верней, чем пять мечей.

73 Взглянув на Луни и на Урбисалью,Судьба которых также в свой чередИ Кьюзи поразит, и Синигалью,

76 Ты, слыша, как иной пресекся род,Мудреной в этом не найдешь загадки,Раз города, и те кончина ждет.

79 Все ваше носит смертные зачатки,Как вы, – хотя они и не видныВ ином, что длится, ибо жизни кратки.

82 Как берега, вращаясь, твердь луныСкрывает и вскрывает неустанно,Так судьбы над Флоренцией властны.

85 Поэтому звучать не может странноО знатных флорентийцах речь моя,Хоть память их во времени туманна.

88 Филиппи, Уги, Гречи видел я,Орманни, Кателлини, Альберики -В их славе у порога забытья.

91 И видел я, как древни и великиДель Арка и Саннелла рядом с ним,Ардинги, Сольданьери и Бостики.

94 Вблизи ворот, которые такимНагружены предательством, что далеКорабль не может плавать невредим,

97 В то время Равиньяни обитали,Чтоб жизнь потом и графу Гвидо дать,И тем, что имя Беллинчоне взяли.

100 Умели Делла Пресса управлять;И уж не раз из Галигаев лучшийУкрасил позолотой рукоять.

103 Уже высок был белий столб, могучиФифанти, те, кто кадкой устыжен,Саккетти, Галли, Джуоки и Баруччи.

106 Ствол, давший ветвь Кальфуччи, был силен;Род Арригуччи был средь привлеченныхК правлению, род Сиции почтен.

109 В каком величье видел я сраженныхСвоей гордыней! Как сиял для всехБлеск золотых шаров непосрамленных!

112 Такими были праотцы и тех,Что всякий раз, как церковь опустеет,В капитуле жиреют всем на смех.

115 Нахальный род, который свирепеетВслед беглецу, а чуть ему поднестьКулак или кошель, – ягненком блеет,

118 Уже тогда все выше начал лезть;И огорчался Убертин Донато,Что с ними вздумал породниться тесть.

121 Уже и Капонсакко на МеркатоСошел из Фьезоле; и процвелиИ Джуда меж граждан, и Инфангато.

124 Невероятной истине внемли:Ворота в малый круг во время оноОт Делла Пера имя повели.

127 Кто носит герб великого барона,Чью честь и память, празднуя Фому,Народ оберегает от урона,

130 Те рыцарством обязаны ему;Хоть ищет плотью от народной плотиСтать тот, кто этот щит замкнул в кайму.

133 Я Импортуни знал и Гвальтеротти;И не прибавься к ним иной сосед,То Борго жил бы не в такой заботе.

136 Дом, ставший корнем ваших горьких бед,Принесший вам погибель, в злобе правой,И разрушенье бестревожных лет,

139 Со всеми сродными почтен был славой.О Буондельмонте, ты в недобрый часБрак с ним отверг, приняв совет лукавый!

142 Тот был бы весел, кто скорбит сейчас,Низринь тебя в глубь Эмы всемогущий,Когда ты в город ехал в первый раз.

145 Но ущербленный камень, мост блюдущий,Кровавой жертвы от Фьоренцы ждал,Когда кончался мир ее цветущий.

148 При них и им подобных я видалФьоренцу жившей столь благоуставно,Что всякий повод к плачу отпадал;

151 При них народ господствовал так славноИ мудро, что ни разу не былаЛилея опрокинута стремглавно

154 И от вражды не делалась ала".

ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ Комментарии