Око за око - Harry Turtledove

В приемной оказалось чисто и достаточно уютно. На столике лежали журналы годичной давности. Даже если бы ящеры и не заявились в Америку, здесь было бы точь-в-точь то же самое. За конторкой сидела средних лет симпатичная женщина в льняном платье. Если появление грязного незнакомца с винтовкой и велосипедом в руках и удивило ее, она этого не показала.

– Доброе утро, сэр, – поздоровалась она. – Доктор Генри скоро вас примет.

– Хорошо, спасибо.

Йенс сел. Он не обратил внимания на вывеску снаружи, где стояло имя врача. Ему было все равно. Он принялся листать журнал «Лайф», разглядывая фотографии немцев, отступающих под ударами суровой русской зимы. Сейчас происходили гораздо более ужасные вещи, хотя тогда, в 1942 году, казалось, что самое страшное уже случилось.

– Э-э-э, извините, сэр, – сказала медсестра. – Ваше имя?

Ларссен назвал, а потом произнес его по буквам, он привык, что люди, как правило, путают либо его имя, либо фамилию, а порой и то и другое.

Дверь рядом с конторкой медсестры открылась, и из кабинета вышла беременная женщина. Если не считать того, что она была похожа на дирижабль, выглядела она прекрасно. Она улыбалась. Видимо, доктор сказал, что у нее все в порядке.

Женщина, чуть моложе медсестры, высунула голову и позвала:

– Заходите, мистер э-э-э… Ларссен.

Она была в стареньком, но идеально чистом белом халате, а на шее у нее висел стетоскоп.

Йенс вошел в комнату. Женщина взвесила его, измерила кровяное давление, а потом спросила, на что он жалуется. Йенс почувствовал, что краснеет.

– Я бы хотел поговорить с доктором, – смущенно пролепетал он.

Женщина приподняла одну бровь. У нее было худое лошадиное лицо, а темные волосы собраны в короткий хвостик.

– А я и есть доктор, – ответила она. – Марджори Генри. Вы решили, что я медсестра? – По тому, как она задала свой вопрос, стало ясно, что люди на протяжении многих лет спрашивали у нее одно и то же.

– А, понятно, – пробормотал Йенс, который теперь смутился совсем по другой причине. – Прошу меня простить.

Ему стало не по себе, и он не имел ни малейшего представления о том, как выберется из трудного положения. Как он скажет женщине, пусть даже и врачу, что у него триппер? Он пожалел, что не прочитал вывеску у входа. Гонорея его не прикончит, а он мог поискать и другого доктора.

– Ну, так что же вас беспокоит? – повторила свой вопрос доктор Генри. Ларссен ничего не сказал, и она снова удивленно на него посмотрела. – Уверяю вас, мистер Ларссен, какая бы у вас ни была проблема, я могу с ней справиться. А если нет, я честно вам об этом скажу.

Йенсу нравился ее уверенный серьезный вид.

– Я, ну… видите ли, у меня…

Он сдался, понимая, что не сможет заставить себя сказать вслух, зачем сюда пришел.

Доктор Генри встала и закрыла дверь в кабинет.

– Вот так. Теперь Белла нас не услышит, – сказала она. – Мистер Ларссен, должна ли я сделать вывод из вашего смущенного заикания, что речь идет о венерическом заболевании? – Йенс поморщился и кивнул. Она коротко кивнула в ответ. – Хорошо. Вы знаете, чем вы больны?

– Гонорея, – прошептал Ларссен и принялся внимательно изучать свои армейские ботинки. Из всех слов, которые он никогда не произносил в присутствии женщин, это значилось в списке среди первых. Собравшись с силами, он продолжал: – Я слышал, что сульфаниламиды могут помочь, но ни у кого из врачей, к которым я обращался, их не оказалось.

– Да, сейчас с лекарствами трудно, – ответила она. – Но вам повезло. Перед самым появлением ящеров я получила большую партию необходимого вам препарата. Думаю, могу выделить вам несколько граммов. Поверьте мне, иметь возможность повести атаку на болезнь гораздо приятнее, чем просто от нее защищаться.

– И вы действительно дадите мне лекарство? – переспросил Йенс, не веря в свое счастье. – Здорово!

Он начал быстро менять свое мнение о Ханфорде. «Отличный город, дружелюбные люди», – подумал он.

Доктор Генри открыла шкафчик с лекарствами, и Йенс увидел несколько больших банок с маленькими желтыми таблетками.

– Принимайте по три штуки пять раз в первый день, – сказала она. – Четыре раза – во второй, три – в третий, а потом два раза в день, пока они не закончатся. У вас есть куда их положить? Таблеток у меня полно, а вот баночек для них не хватает.

– Вот, есть, – сказал Йенс и вытащил из мешка носок.

Доктор Генри рассмеялась, но принялась ссыпать таблетки в носок. Их было ужасно много, но Йенса это не беспокоило. Он бы с радостью проглотил шар для боулинга, чтобы избавиться от мерзкой болячки. Когда доктор закончила считать таблетки, он спросил:

– Сколько я вам должен?

– Мистер Ларссен, в наше время люди не в состоянии покупать лекарства за деньги, – поджав губы, ответила доктор. – Но кое-что другое купить можно, поэтому деньги никто не отменял… если по справедливости, вы мне должны двести долларов. Но если их у вас столько нет, а у вас наверняка нет…

Йенс засунул руку в карман штанов и вытащил толстую пачку денег. Доктор Генри с удивлением наблюдала за тем, как он отсчитывает двадцатки.

– Держите, – сказал он. – Иногда люди в состоянии купить себе лекарство.

– Правда? – спросила она. – А собственно, кто вы такой?

«Кто этот человек в маске?» – почему-то вспомнилось Йенсу. Впрочем, она имела право на такой вопрос. Небритый незнакомец, похожий на бродягу, не разгуливает с кучей денег в кармане, словно он поступил в ученики к знаменитому гангстеру. А люди, у которых столько денег, не склонны раздавать их врачам маленьких городков за лечение банальной болезни.

Вместо ответа Йенс достал письмо, которым его снабдил генерал Гровс, и протянул доктору. Она внимательно прочитала, сложила лист и вернула Ларссену.

– И куда вы направляетесь, мистер… нет, доктор Ларс-сен, для того, чтобы выполнить вашу важную миссию? – спросила она. Но не стала интересоваться, где он подцепил свою болезнь, – ну, и хорошо, поскольку он заразился ею дважды.

– По правде говоря, – улыбнувшись, ответил Йенс, – я направлялся именно сюда. Теперь мне придется вытащить свой велосипед из вашей приемной и пуститься в обратный путь, чтобы доложить о том, что я увидел.

– Вы направлялись сюда? В Ханфорд? – рассмеявшись, переспросила Марджори Генри. – Извините меня, доктор Ларссен, но что есть в Ханфорде, чего вы не можете получить в огромных количествах в любом другом месте Соединенных Штатов?

– Вода. Место. Уединение, – ответил он. Больше ничего у Ханфорда не было, если не считать, конечно, доктора Генри, но Йенс уже решил, что его отчет о Ханфорде будет не таким уничтожающим, как он думал поначалу.

– Да, всего, что вы перечислили, у нас сколько угодно, – не стала спорить доктор Генри. – Но почему эти вещи имеют для правительства такое огромное значение, что оно отправило на их поиски специального человека?

– Прошу меня простить, но я действительно не могу вам сказать. – Йенс начал жалеть, что показал письмо. – Пожалуйста, не рассказывайте никому обо мне и моей миссии, – попросил он. – Я буду вам очень признателен, если вы скажете Белле – я правильно запомнил имя? – что деньги я выиграл в покер или что-нибудь вроде того.

– Хорошо, – ответила доктор. – Я сделаю, как вы просите. Я ведь работаю врачом в маленьком городке и не могу себе позволить много болтать – так можно за неделю растерять всех пациентов. Впрочем, я задам вам один вопрос: вы не собираетесь открыть здесь госпиталь? В бумагах написано «доктор Ларссен», но я, честно говоря, не думаю, что вы медик.

– Нет, я не медик, и мы не собираемся открывать здесь госпиталь, – ответил Йенс и замолчал.

Он не сказал, в какой области специализируется, поскольку она могла догадаться о вещах, которых ей знать не следовало. Йенс снова вспомнил о мерах безопасности, которые не слишком его беспокоили, пока он сюда добирался.

Доктора Генри его ответ явно разочаровал, но она не стала больше задавать вопросов. Может быть, она не шутила, когда говорила об умении держать язык за зубами. Она сильно, по-мужски, пожала ему руку.

– Удачи вам, – сказала она. – Надеюсь, таблетки помогут, они всем помогают. Я также надеюсь, что больше вам подобное лечение не понадобится. – Прежде чем Йенс успел решить, стоит ли ему на нее рассердиться, она заговорила снова: – Итак, мы еще увидим вас в Ханфорде?

– Вполне возможно, что увидите, – сказал Йенс.

Она не рассердилась на его тон. В конце концов, она врач и не считает гонорею концом жизни. Ларссен кивнул ей, открыл дверь и прошел по коридору в приемную.

– Мистер Ларссен заплатил мне за визит, Белла, – крикнула ему вслед доктор Генри, и Йенс снова кивнул, на сей раз самому себе.

Если она запомнила, что при посторонних его следует называть «мистер Ларссен», возможно, она действительно не станет болтать о письме, которое он ей показал. По крайней мере, он очень на это рассчитывал.