Собачьи истории - Джеймс Хэрриот

Этого я ему в упрек не ставил. Всем нам надо как-то жить. Да и вообще он мне редко досаждал — Бротон лежал вне нашей с Зигфридом профессиональной орбиты. Но вот тамошние коллеги имели обыкновение награждать его не слишком лестными эпитетами. Про себя я не сомневался, что в немалой степени преуспеянием он был обязан своему звучному имени. «Деннаби Брум» — что могло быть внушительнее?

— Вот что я делаю, — продолжал Сет. — Мы с Деннаби закадычные дружки и часто советуемся друг с другом насчет собак. По правде сказать, пришлось мне как-то свозить к нему своего пса. Выглядит неплохо, а?

Я привстал на цыпочки и заглянул в зал. Мне только-только удалось увидеть у ног Сета его кеесхонда. Ну просто красавец, весь в пышном глянцевитом меху. Верзила нагнулся и погладил острую морду.

— Это ценная собака. Уж Хэрриоту я ее не доверю!

— Да чем Хэрриот так тебе не угодил? — спросил кто-то.

— Я тебе отвечу. — Сет постучал себя по лбу. — Вот тут у него маловато, только и всего.

С меня было достаточно. Я поставил кружку и тихонько выбрался на темную улицу.

После этого эпизода я стал обращать больше внимания на Сета Пиллинга. Он чуть ли не каждый день неторопливо прогуливался по улицам: несмотря на разносторонние свои познания, работы он лишался постоянно. А знатоком он был отнюдь не только собак. В «Короне и якоре» он важно рассуждал о политике, садоводстве, содержании певчих птиц в клетке, сельском хозяйстве, экономическом положении, крикете, ужении рыбы и еще о многом другом. Мало нашлось бы тем, которые не мог бы объять его широкий интеллект, притом без малейших усилий, но, как ни странно, наниматель за нанимателем словно торопились избавиться от его услуг.

Обычно он брал на прогулку свою собаку, и очаровательный песик начал казаться мне символом моих недочетов, и теперь я инстинктивно старался избегать этих встреч. Но однажды утром столкнулся с ними нос к носу.

Произошло это под навесом на рыночной площади, где несколько человек ожидали автобуса в Бротон. Среди них были Сет Пиллинг и кеесхонд. Я проходил мимо, направляясь на почту, и невольно остановился, не сводя глаз с пса. Его невозможно было узнать. Густой пепельный мех, так хорошо мне знакомый, сильно поредел, утратил глянец. Роскошная грива, типичный признак этой породы, почти вся вылезла.

— Вы на мою собаку смотрите? — Сет натянул поводок и подтащил пса к себе, словно опасаясь, что я наложу на него кощунственную руку.

— Да… Извините, я невольно… У него какое-то кожное заболевание?

Верзила окинул меня презрительным взглядом.

— Есть немножко. Вот я и везу его в Бротон к Деннаби Бруму.

— Ах так!

— Да. Уж показывать, так тому, кто про собак кое-что кумекает. — Он ухмыльнулся, косясь на людей под навесом, которые с интересом прислушивались. — Собака-то ценная.

— Бесспорно, — сказал я.

Сет повысил голос:

— Конечно, я и сам его подлечил. — Он мог бы мне этого и не говорить: от песика несло дегтем, а на шерсти выделялись маслянистые пятна. — Ну, для верности хочу его Деннаби Бруму показать. Нам, можно сказать, везет, что есть к кому обратиться.

— Да, конечно.

Он победоносно оглядел слушателей.

— Особенно когда собака ценная. Не вести же ее к такому, кто только напортит.

— Ну, — сказал я, — надеюсь, вы его вылечите.

— Уж не сомневайтесь! — Верзила извлек из нашей беседы большое удовольствие. — Вам тут беспокоиться не о чем.

Эта встреча не привела меня в восторг, но опять заставила выглядывать мистера Пиллинга на улицах. И в течение двух недель я наблюдал за ним с большим интересом. А пес лысел с ужасающей быстротой. И не только это. Куда девалась его былая бойкость? Теперь он не бежал, натягивая поводок, а еле плелся, с трудом переставляя лапы, словно находился при последнем издыхании.

Через две недели я с ужасом заметил, что мистер Пиллинг ведет на поводке какое-то подобие начисто остриженного ягненка. Вот все, что осталось от красавца кеесхонда. Но едва я направился к ним, как верзила заметил меня и поспешил в противоположном направлении, волоча за собой злополучного пса.

Однако несколько дней спустя я получил возможность осмотреть его самым подробным образом. Он явился к нам в приемную, но в сопровождении не хозяина, а хозяйки.

Миссис Пиллинг сидела, выпрямившись, а когда я пригласил ее в смотровую, она вскочила, раньше меня вышла в коридор и быстро зашагала впереди.

Она была низенькая, но широкобедрая и крепко сбитая. Ходила она всегда быстро, выставив вперед подбородок и вызывающе дергая головой при каждом шаге. Она никогда не улыбалась.

Мне доводилось слышать, что Сет Пиллинг пыжился только на людях, а дома он и пикнуть не смел — такой страх ему внушала его маленькая жена. И, глядя на плотно сжатые губы и свирепые глаза, когда в смотровой она повернулась ко мне, я без труда этому поверил.

Она нагнулась, подхватила пса могучими руками и поставила на стол.

— Вы только поглядите на мою собачечку, мистер Хэрриот.

Я поглядел и ахнул.

Пес совершенно лишился шерсти. Кожа была сухая, сморщенная. Она шелушилась, а голова его бессильно свисла, словно он был под наркозом.

— Удивлены, а? — рявкнула миссис Пиллинг. — Само собой. Жутко выглядит, а?

— Боюсь, что да. Я бы его не узнал.

— Ни вы, никто другой. Собака просто чудо, а теперь вы поглядите на него! — Она несколько раз гневно фыркнула. — Я-то знаю, кто тут причиной. А вы?

— Ну-у…

— Знаете, еще как знаете-то! Муженек мой, кто же еще? — Она помолчала и сердито уставилась на меня, тяжело дыша. — Что вы про моего муженька думаете, а, мистер Хэрриот?

— Но я же с ним почти незнаком, и…

— Зато я знакома. Бахвал он и дурень. Все-то он знает, да только все не то и не про то. Он в свои игры играл с моей собачечкой, да вот и доигрался!

Я промолчал, вглядываясь в кеесхонда. В первый раз он был прямо у меня перед глазами, и мне сразу стало ясно, что с ним.

Миссис Пиллинг выставила подбородок еще воинственнее и продолжала:

— Сперва мой муженек сказал, что это экзема. Верно?

— Нет.

— Потом он сказал, что это парша. Верно?

— Нет.

— А вы знаете, что это?

— Да.

— Ну так что же?

— Микседема.

— Миксе…

— Погодите, — перебил я. — Надо окончательно удостовериться. — Я взял стетоскоп и прижал его к груди песика. Да, брадикардия, как следовало ожидать. Замедленные удары сердца, характерные для гипофункции щитовидной железы. — Да, так и есть. Без всякого сомнения.

— Но как вы сказали-то?

— Микседема. Пониженная деятельность щитовидной железы. Есть такая железа у него в горле, и она плохо работает.

— И от этого шерсть повылезала?

— О да. И от этого же морщинистость кожи и шелушение. Типичнейший случай.

— А почему он все время прямо спит на ходу?

— Еще один классический симптом. Собаки в этом состоянии практически впадают в летаргию. Вся живость у них пропадает.

Она протянула руку и потрогала обнаженную сухую кожу, еще недавно скрытую под пышным мехом.

— А вылечить его вы можете?

— Да.

— Мистер Хэрриот, только не обижайтесь. А вы не ошиблись? Вы совсем уверены, что у него эта микси… микса… как ее там?

— Абсолютно. Тут все ясно.

— Вам-то, может, и ясно! — Она побагровела и словно бы даже зубами скрипнула. — А вот моему муженьку ничего не ясно. У, дурень жирный! Чуть вспомню, как он мою собачечку мучил, ну прямо бы убила его!

— Он, наверное, хотел как лучше, миссис Пиллинг.

— Хотел не хотел, а бедную собачку совсем извел, дубина стоеросовая. Погоди, вот я до тебя доберусь!

Я дал ей коробочку таблеток.

— Это экстракт гормона щитовидной железы. Давайте ему по штуке на ночь и утром.

К коробочке я присоединил флакон с йодистым калием, который тоже помогает в таких случаях. Миссис Пиллинг посмотрела на меня с сомнением.

— Но в кожу-то ему втирать что-то ведь надо?

— Нет, — ответил я. — От этого никакого толку не бывает.

— Так, по-вашему, выходит… — Она полиловела и снова несколько раз фыркнула. — По-вашему, выходит, что всю эту пакость мой муженек на него бутылками лил совсем зазря?

— Боюсь, что да.

— Убить его мало! — взорвалась она. — Липкая такая масляная дрянь. А этот зазнайка в Бротоне прописал притирание. Жуть что такое: желтое, до небес воняет. Все ковры мне погубили, все чехлы на креслах!

Сера, китовый жир и креозот, подумал я. Великолепное старинное снадобье, но в данном случае абсолютно бесполезное и, разумеется, не для жилых помещений.

Миссис Пиллинг опустила кеесхонда на пол и пошла широким шагом по коридору, опустив голову, набычив могучие плечи. Я услышал, как она бормотала себе под нос:

— Ну погоди, дай домой добраться! Я тебе покажу, будешь знать!