Православные христиане в СССР. Голоса свидетелей - Ольга Леонидовна Рожнёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По праздникам, несмотря на занятость, все ходили в церковь. Раньше, как я помню, детей в церкви было очень много, но во время службы стояла идеальная тишина. А сейчас практически не соблюдают тишину в храме, ведут разные разговоры. К батюшке мы относились с особым уважением и любовью. Сейчас, на мой взгляд, отношение к священникам какое-то другое.
Перед началом любого дела мы всегда просили: «Благослови, Господи!» Так мама научила нас, чтобы мы всегда просили благословения у Господа. И все заботы, дела, горести и проблемы решались у нас с помощью Божией без особых затруднений.
Уповай на Бога от души, и все получится в жизни!
Рассказывает Лилия Ивановна Мозговая, жительница города Остров Псковской области
И тогда мы залезали на крышу вагона
Родилась я в городе Баку в 1939 году в семье рабочих. Бабушку и дедушку убили в 1917-м. Мама – домохозяйка: нас было пятеро детей. Папа – водитель, пожарный охранник. Папа прошел всю войну с 1941 по 1945 год. Детство у меня было послевоенное, голодное, все по карточкам.
Ездила мама в деревню работать. Заработает там на муку, на картошку. Все везет домой. И я маленькая. Меня с собой брала: одну дома не оставишь. И вот мы едем с ней домой, а в поезд невозможно сесть. И тогда мы залезали на крышу вагона, она меня затаскивала. И вот так, на крыше вагона, мы возвращались домой.
Еще мама варила кашу и на рынке продавала, чтобы что-то заработать. Постоянные тревоги, без света сидели подолгу, заклеивали окна. Всех мужчин забирали на фронт – масштабная мобилизация. Очень тяжелая обстановка… Мы очень маленькие были, но все это прочувствовали.
Остались дети сиротами
У нас даже такой случай был. Наша соседка работала проводницей, ездила в поезде Баку – Москва. У нее росли двое детей. И когда она уезжала, то детей оставляла под нашим присмотром. И вот она вышла однажды на работу, а ночью тревога была. Свет не зажигается, темнота. И вот они идут, их толпа собирается, чтобы идти пешком на вокзал.
Идут и слышат: едет танк. Слышат, но никак не поймут где. А танк где-то рядом, и все ближе и ближе. Но его не видно. Куда-то перегоняли его… И он свет не зажигает, и у них никакого фонарика нет. И нельзя зажигать: тревога ведь. Боятся же, что будет бомбардировка. Танк выезжает, а они в его сторону – и он нашу соседку задавил. И это такое для нас происшествие страшное было, до сих пор помню… Остались дети сиротами.
Как мы дружно жили в Баку
И вот жили мы, значит, в Баку, в Азербайджане. Мусульмане все очень верующие были, но и нам не запрещали верить, не смеялись над нами, не трогали нас. В те годы они очень уважали русских. А потом уже времена начали меняться, за многие наши поступки они стали относиться к русским как-то очень настороженно.
У нас был общий двор, и там, в этом дворе, стоял наш дом, и потолки были очень высокие – шесть метров. Жили мы дружно, и у всех семей комнатки по две было. А в доме этом все: и армяне, и грузины, и евреи, и азербайджанцы, и русские, и украинцы – разные нации. И очень дружно жили.
Вот наша Пасха русская была – мы всех угощали. Праздник был у всех во дворе. Азербайджанцы любили и своих, и наших детей, и даже, когда Пасха была, они тоже старались что-то испечь, яички покрасить, чтобы и у их детей тоже был праздник.
Ходили мы в храм редко
Храмы были очень красивые – армянский храм, русский храм… Русских три храма было в Баку, но мы боялись туда ходить. Службы шли, священники служили. Было нормально, не обижали. Вот крестили мы детей. Боялись, правда.
Мой муж крестил наших детей, когда еще был курсантом в училище. И боялись мы сказать, что он курсант, потому что это могло иметь последствия. Могли сообщить в училище, ко мне на работу. Могли его отчислить. Поэтому ходили мы в храм редко, вернее, просто заходили, службы не отстаивали… Зайду, бывало, посмотрю, свечку поставлю и выйду.
Старших очень уважали
Старших очень уважали. В нашей семье мы разговаривали на «вы» с мамой и с папой. За столом, например: «Мама, передайте хлеб, пожалуйста», «Папа, налейте компот, пожалуйста». У нас язык не поворачивался сказать им «ты».
Мы никогда родителям не прекословили, не отвечали им никогда грубо, никогда и никто из нас. Многие потом в России удивлялись нашему такому обращению с родителями. Говорили: «Как это? Мама – это друг. Надо на “ты”, как иначе?» А мы не могли.
Лилия Ивановна Мозговая
«Христос воскресе!»
В дни праздника даже мусульмане подходили и говорили «Христос воскресе!». И даже христосоваться хотели трижды. А мы с ними как-то не очень, мусульмане же. И вот ко мне однажды подошел мужчина-мусульманин:
– Христос воскресе!
– Воистину воскресе!
– По вашему обычаю нужно поцеловаться.
– А по нашему еще нужно яичко дать.
И он достает и дает мне яичко. Вот, тоже праздник.
Чудо со святителем Николаем
Как-то, когда я была уже взрослой, я сильно болела. А у дедушки Вовы умер дядя, которого мы очень любили, он нам помогал, очень хороший человек. А у него не было детей, и он боялся, что, когда умрет, его некому будет похоронить. Мы ведь жили на Кавказе и нужно было похоронить хорошо: пригласить соседей, накрыть стол. А я как раз после операции. И вот я организовала эти похороны. Так хотелось сделать ему хорошее.
И вот, значит, мы его похоронили, и я, видимо, надорвалась после операции-то и заболела. И болела у меня печень. Болела и раньше, но вдруг совсем сильно заболела. Врачи, диета – никто и ничто не помогало мне.
Как-то прилегла на кровать, а печень болит, терпеть прямо не могу, больно… Боли, боли, боли… Думала я, что уже все – умру! Ничего кушать не могла.
Лежу, и вдруг подходит ко мне старичок невысокого роста,
