Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - Юрий Скуратов

Любопытный нюанс: некоторыми из 32 заблокированных по требованию «Noga» в Швейцарии и Люксембурге российских счетов, считавшихся государственными, могли также распоряжаться и конкретные физические лица. И здесь сразу же появлялись вопросы: на основании какого российского закона они были открыты? Кто контролировал эти расходы? Кто они, эти лица, и какие ведомства представляют?

По некоторым предположениям, денежные «излишки», образовавшиеся в результате исполнения (или неисполнения) соглашений с «Noga», могли использоваться и в первой предвыборной кампании Бориса Ельцина весной и летом 1991 года, а также для реализации других политических планов. Причем технически это могли делать примерно одни и те же люди, работавшие как рядом с Горбачевым, так и рядом с Ельциным. На это косвенно указывали те обстоятельства, что интерес к делам «Noga» в разное время проявляли как сам Борис Ельцин, так и Александр Руцкой, Владимир Шумейко, Олег Сосковец и другие высокопоставленные российские политики, не чуждые связям с бизнесом.

Можно сколь угодно долго говорить сегодня о политической провокации, о том, что парусник и самолеты формально вообще не являются российской государственной собственностью, а принадлежат эксплуатирующим их предприятиям. Но пока конфликт с Гаоном не будет урегулирован, от повторения подобных инцидентов не застраховано ни одно российское судно (воздушное, морское ли), не говоря уже о зарубежных банковских счетах и недвижимости.

Но «у русских собственная гордость». Изощряясь по части подбора нелестных эпитетов в адрес истца, российские чиновники за прошедшее после ареста парусника «Седова» время мало что сделали для того, чтобы в судебном порядке доказать необоснованность претензий Гаона. Замминистра финансов Сергей Колотухин, на которого Путин в свое время возложил обязанности по разрешению конфликта с «Noga», вообще с циничной откровенностью стал намекать на преклонный возраст швейцарца. Дескать, куда России торопиться и «идти на уступки финансовому террористу», когда и так все скоро разрешится само собой.

Вот Лондонский и Парижский клубы, МВФ – действительно вечны. А престарелому и бесчеловечному финансовому «ваххабиту» незачем выплачивать даже некогда определенные стокгольмским арбитражем десятки миллионов долларов долга. И не беда, что штрафные проценты капают, и сегодня Гаон уже требует, учитывая набежавший за десяток с лишним лет процент, почти 800 миллионов долларов. Россия же, без всяких рациональных объяснений отказывающаяся выполнять решение международного арбитража, очень уж неловко выглядит в глазах делового сообщества…

Тем более что Гаон все никак не успокаивался.

Очередная попытка «Noga» заполучить российские деньги была сделана в Швейцарии. Там компания потребовала наложения ареста на 3 миллиона долларов, выплаченных Россией в качестве залога за освобождение обвиняемого в отмывании денег госсекретаря Союза «Россия – Беларусь» Павла Бородина. Но здесь «Noga» ожидало фиаско: Высший суд Швейцарии отказался удовлетворить это требование, сославшись на отсутствие у «Noga» достаточной аргументации по иску.

В последнее время дела у Гаона идут неважно. Увязший в судебных склоках коммерсант оказался на грани разорения, а сама «Noga» стала терять на Западе прежнюю поддержку: в конце 2003 года Парижский кассационный суд принял решение, что собственность России, находящаяся на территории Франции, отныне не может быть объектом судебного преследования по искам фирмы. Тем самым Франция присоединилась к шести другим странам Евросоюза, среди которых Швейцария и Бельгия, принявших ранее такое же решение.

Но Европа велика, и представители российских государственных учреждений, тем не менее, не перестают бояться вывозить свое дорогостоящее имущество на выставки, открыто называя Гаона террористом.

Примером тому служат решения конструкторов истребителей МиГ и «Сухого» не участвовать на некоторых международных авиасалонах, поскольку их устроители не смогли дать гарантий, что стоящие миллионы долларов машины не будут там арестованы по иску «Noga».

Запах коррупции в истории с «Noga» несомненен. В некоем «общем котле», который кипел где-то между Россией и Швейцарией, вываривались и отмывались, судя по всему, громадные суммы. Только специальное и сложное расследование могло бы показать, сколько денег ушло на политические цели, а сколько просто прикарманили отдельные участники.

Причем господин Гаон после наших с ним предварительных переговоров уже был готов дать признательные показания, кому из российских государственных чиновников он в свое время давал «на лапу». Забегая вперед, могу с уверенностью сказать, что, если бы мы доказали (а предпосылки для этого у нас все были), что Гаон, подписывая соглашение, действовал незаконно, России не пришлось бы впредь переживать столь неприятные и даже позорные для нее минуты ареста ее собственности за границей.

Глава 8 Кремлевский психоз

Напряженный «Тайм-аут»

11 марта 1999 года состоялось заседание Совета Федерации, где обсуждался вопрос о моей отставке с поста Генерального прокурора России. Как читатель уже знает, результаты голосования нарушили все кремлевские планы: 143 человека проголосовали против моей отставки и только шесть – за. Той же ночью по второму каналу телевидения была показана пленка, на которой человек, похожий на Генпрокурора, занимался амурными делами с проститутками… Уже на следующий день я был вызван для тяжелого разговора с дряхлеющим президентом Ельциным. О том, как это происходило, читатель, впрочем, уже знает из первой главы этой книги.

Кремлевские стратеги слишком поздно поняли, что допустили ошибку, дав мне своеобразный «тайм-аут» с 18 марта по 5 апреля. За это время я решил сконцентрироваться на шумных уголовных делах и продвинуть их дальше. Все сдерживающие меня раньше тормоза были спущены, все условности отброшены. Меня уже ничто не могло остановить. Известный телеобозреватель Евгений Киселев сказал в те дни, что прокуратура ныне напоминает корабельную пушку, отвязавшуюся во время шторма: ей все нипочем.

18 марта я оставил у президента в ЦКБ второе заявление об отставке (об этом я уже поведал читателю), приехал к себе на работу, созвал совещание и спросил у своих заместителей, что будем делать. Решение было практически единодушным: необходимо продолжить работу и действовать четко, жестко, показывая, что прокуратура не сломлена, она работает и сдавать свои позиции в борьбе с коррупционерами не собирается.

Было решено активизировать расследования, в первую очередь по «Мабетексу» – болевой точке кремлевской семьи. В конце концов, ведь должен же кто-то в этой стране сказать ворам, что они – воры… Независимо от того, кто они – близкие родственники президента или обычные жулики. Ну а если удастся вернуть в Россию несколько сотен миллионов украденных долларов, думаю, за это мне простые люди только спасибо скажут.

Первым делом мы провели выемки документов по «Мабетексу» из Кремля, в 14-м корпусе, где находились службы Управления делами, на Старой площади и в других местах. Затем я дал команду начинать допросы тех, кто подозревался в преступной связи с этой фирмой. Был запланирован ряд акций по расследованию деятельности швейцарской фирмы «Noga».

В ближайшее время мы собирались провести выемки документов и обыски в «Атолле» – личной охранной фирме Березовского. «Контора» эта оказалась доверху напичканной современным прослушивающим оборудованием, с помощью которого, как принято говорить в среде оперативников, «пасла сильных мира сего». В том числе здесь занимались и прослушиванием разговоров президентской семьи.

Это была личная силовая структура Березовского, и как тот ни пытался от нее откреститься, делая вид, что никакого отношения к «Атоллу» не имеет, ему это не удалось.

Надо сказать, оперативники из регионального управления по борьбе с организованной преступностью случайно наткнулись на нее, а когда копнули поглубже, то пришли в состояние некоего столбняка: слишком многих высокопоставленных особ обрабатывали люди, снявшие под свои производственные нужды подвал жилого дома на востоке столицы.

Занялись мы также и «Сибнефтью», возглавляемой коллегой Березовского, молодым олигархом Романом Абрамовичем, – новой фирмой с криминальным душком, также работающей на свой «большой карман»; мы провели там обыск. В прокуратуре все было готово для проведения обысков в Национальном резервном банке. Провели мы и аресты, в том числе такой крупной птицы, как бывшего министра юстиции Валентина Ковалева, оказавшегося банальным казнокрадом. Активно велись расследования по «Андаве» и «Аэрофлоту». В начале апреля мы планировали наконец-то арестовать Березовского. По моему приказу готовились допросы дочерей президента, крупных чиновников, имена которых у всех на слуху. Из Швейцарии Карла дель Понте должна была привезти важные документы по «Мабетексу». Предъявление обвинения было вопросом самого ближайшего времени…