Место под солнцем - Лиза Марклунд

– Почитай Отца и Мать своих, ибо тогда долго будешь ты жить в земле своей, – сказала она.

– Мамаша умерла, папаша в тюрьме, и только поэтому я сижу в этой адской дыре, – сказал Косоглазый, и голос его дрогнул.

– Мы должны бояться и любить Бога и поэтому не должны вредить ближнему своему и причинять ему смерть, но помогать ему и поддерживать его на всех путях его и жизненных начинаниях, – сказала Ангел, подошла к нему и взялась за лезвие ножа.

Косоглазый заплакал, отпустил нож и выбежал из ворот.

После бегства мальчика наступила тишина. Пылинки плясали в лучах солнца. Девочка-тролль смотрела на Ангела, открыв рот, и сказала Ангелу:

– Зачем ты это сделала?

И Ангел сразу смутилась.

– Надо любить Господа Бога твоего превыше всего и ближнего любить, как самого себя. Так говорит Иисус.

Девочка-тролль подошла ближе к Ангелу и прищурила глаза.

– Ты немного не в себе?

Ангел же на это лишь покачала головой.

С того дня она стала ходить с Девочкой-троллем и Принцессой по всему саду. Отец и Мать хотели уберечь ее от сева и молотьбы, но она, вслед за Богом, сказала, что человек должен есть хлеб свой в поте лица своего, и они перестали ее удерживать. Вместе кружились они в морозной дымке и тумане, вместе были в трудах и отдыхе, и Ангел познавала другие миры, где царствовал великий человек, проигравший страшную войну, познала она и холодные ночи в сырых подвалах, где пьяные люди покупали спирт и любовь. Да, они все делали вместе – летом, осенью, зимой и весной, до той ночи в августе, когда была страда и когда Девочка-тролль и Принцесса исчезли навсегда, но началось долгое путешествие Ангела в подземное царство.

– Исходное сообщение —

Срочно: освобожден Филипп Андерссон.

Источник: Адвокатская контора Свена-Ёрана Олина

Шеппсброн, 28, 10 часов 30 минут.

(nnnn)

Казалось, лето не придет никогда. Только-только начали распускаться листья на деревьях, а ведь уже давно наступил июнь. Не было практически ни одного по-настоящему ясного дня. Северный ветер держал страну стальной хваткой, и метеорологи не сулили и впредь ничего хорошего.

Анника плотнее запахнула куртку, прикрыла горло и пошла на автобусную остановку. Дождь шумел в кронах деревьев. Она прошла мимо растяжек возле 7/11: ЗДЕСЬ ТЫ СМОЖЕШЬ ОТПРАВИТЬСЯ К СОЛНЦУ – было написано на одной, и ДОЖДИ ПРОДЛЯТСЯ ДО СЕРЕДИНЫ ЛЕТА – на другой. Хуже всего было то, что в ее газете преобладали негативные новости, а газета конкурентов лучилась оптимизмом. Неизвестно, кто сегодня выиграет эту войну изданий.

Анника пропустила автобус, и ей пришлось долго стоять в подворотне дома номер 32 по Хантверкгатан из-за дождя, который, видимо, решил вылиться на землю без остатка. Она подняла голову и посмотрела на лепную арку ворот дома, где они с Томасом прожили несколько лет. Как ни напыщенно это звучало, но о таких вещах она читала в книгах.

После той ночи на Солнечном Берегу он не давал о себе знать.

Он обещал позвонить. «Я позвоню», – сказал он, когда они расстались в аэропорту, и ей показалось, что он говорил это совершенно искренне. Но так и не позвонил.

Она сама тоже не стала ему звонить. Зато купила Калле мобильный телефон и научила его им пользоваться, чтобы не звонить в ненавистную квартиру на Грев-Турегатан, чтобы пожелать детям спокойной ночи.

Она уже скучала по ним, несмотря на то что провела с ними Троицу и только что отвела в школу и детский сад.

Никлас Линде тоже не объявлялся, но его звонков она и не ждала.

Не звонил и Джимми Халениус, но это, вероятно, объяснялось массовым побегом заключенных из тюрьмы в Эстерокере, что могло иметь неприятные политические последствия. Все оппозиционные партии в один голос требовали отставки министра юстиции, как будто он сам лично снес бульдозером стены тюрьмы. Он вел себя честно и порядочно, как обычно, произведя некоторые новые назначения и проявив при этом назаурядное политическое дарование.

Подъехал автобус, и Анника вошла в него последней. Всю дорогу до Ёрвеллевегена ей пришлось стоять.

Охранник Туре поднял голову и посмотрел, как она входит в подъезд.

– Ты что, не можешь попользоваться редакционной машиной? – укоризненно сказал он.

Зазвонил ее мобильный телефон, и Анника принялась лихорадочно рыться в сумке. Номер был ей незнаком.

– Ты, наверное, думаешь, что я мальчик на побегушках, приставленный смотреть за тобой, чтобы ты не промочила ноги? – проворчал он напоследок.

– Алло? – сказала Анника в трубку.

– Анника? Привет! Это Полли!

Голос был чистый и звонкий, как у маленькой девочки. Она прикрыла глаза, дав понять ворчливому охраннику, чтобы он замолчал. Полли, Полли Сандман, подруга Сюзетты. До сих пор она ни разу не слышала ее голос, они только переписывались по почте.

– Послушай, – сказала она, – либо подожди меня, либо приходи в редакцию. Как твои дела?

– В следующий раз потребуй у начальства машину из гаража хозчасти! – крикнул ей вслед Туре.

– Ты написала, чтобы я позвонила, – сказала Полли. – Если объявится Сюзетта.

Анника застыла посреди редакции, сжимая трубку. Патрик, стоявший в отделе новостей, заметил, что она пришла, и пружинистой походкой направился к ней с пачкой распечаток в руках.

– Она объявилась? – спросила Анника. – Дала о себе знать?

– Да, как господин Гуннар Ларссон, – ответила Полли. – На этот раз она написала сообщение.

– На Шеппсброн через сорок пять минут будет пресс-конференция, – сказал Патрик и протянул Аннике распечатку. – Ты поедешь со Стивеном.

– Что? – спросила Анника и вытащила наушник из уха. – Кто такой Стивен?

– Филипп Андерссон вышел на свободу. Стивен – это новый врио отдела фотографий.

– Алло? – прокричала в трубку Полли.

Анника снова воткнула в ухо наушник.

– Мы сможем встретиться? – спросила она. – Возьми с собой компьютер или копию сообщения. Где ты будешь обедать?

Полли назвала кафе на Дроттнинггатан, о котором Анника отродясь не слыхивала. Наверное, оно было совсем хипповое. В этот момент Анника увидела подошедшего к ней долговязого, очень молодого мужчину с фотоаппаратами в сумках.

– К вашим услугам, это я Стивен.

Анника бросила мобильный телефон в сумку и протянула новому фотографу руку.

– Мы сейчас же выезжаем, – сказала она и бегло просмотрела сообщение газетного информационного бюро, полученное от Патрика. – Шеппсброн, 28. Значит, Старый город. Парковаться придется на набережной.

– У меня нет водительских прав, – сообщил Стивен.

Очень хорошо, подумала Анника и кинулась в помещение охраны.

– Никаких шансов, – проворчал Туре. – Прежде чем ехать, надо заправляться.

– Твоя работа – заправлять, моя работа – думать, – отрезала Анника. – Доставай где хочешь этот чертов автомобиль.

Она получила старый раздолбанный «вольво», на котором обычно и ездила.

– Что за война амбиций вокруг какой-то пресс-конференции? – удивился Стивен, когда Анника, лавируя между машинами, выезжала из-под навеса. – Это настоящая война или бутафория? Кто жертва и кто герой? Есть ли в этой пьесе злодей?

Она покосилась на него, думая, что он шутит, но молодой человек был убийственно серьезен.

– Филипп Андерссон – это жертва, адвокат – герой, – ответила Анника. – Правда, ни один из них не является образцом для выпавших им ролей. Филипп Андерссон выглядит как гангстер, а Свен-Ёран Олин похож на толстого провинциального дядюшку.

– А злодей – стильный тип с честными голубыми глазами за стеклами темных очков?

– Злодей – ничем внешне не примечательная женщина, которая в декабре прошлого года застрелила полицейского в лесу близ Гарпхюттана, – сказала Анника. – Ее звали Ивонной.

После этого фотограф замолчал.

Дождь прекратился.

Анника медленно ползла в пробках центра города. Пешком они добрались бы быстрее.

Они припарковались на набережной и заплатили 260 крон за двухчасовую стоянку. Вышло дешевле, чем на такси.

Анника посмотрела на часы, думая, сколько времени продлится пресс-конференция. Если она затянется, можно будет уйти, не дожидаясь окончания. Встреча с Полли, назначенная на двенадцать часов, важнее, и пусть Патрик говорит что хочет.

Может быть, это ложная тревога, подумала она. Не всякое сообщение может быть доказательством того, что Сюзетта жива. Полли любит все драматизировать.

Приемная адвокатской конторы была битком набита журналистами, телевизионщиками и корреспондентами радиостанций. Это удивило Аннику. То, что Филиппа Андерссона освободят, было более или менее ясно уже зимой.

Но все равно будет любопытно на него посмотреть.

Анника протиснулась сквозь толпу и нашла свободное кресло возле туалетов. На ручке кресла лежала ежедневная «Фина-Моргонтиднинг». Анника со вздохом опустилась в кресло и раскрыла газету на странице культуры. Она пролистала газету до четвертой страницы, на которой и задержалась.