Жена самурая (СИ) - Богачева Виктория

Такеши толкнул дверь и оказался в темной комнате. Из рассказов Хоши он знал, что находился в кладовой, полной мешков с рисом. Наощупь он принялся двигаться вперед, несколько раз запнувшись и едва не упав. Когда его пальцы нашли дверные створки, он крепко зажмурился и раздвинул их буквально на несколько бу*.

Снаружи должны быть минка, в которых также хранился рис и другие припасы. Хоши говорила, что в эту часть поместья не забредают случайно во время прогулок, сюда ходят лишь слуги, чтобы пополнить запасы продуктов на кухнях.

Узкой полоски света оказалось достаточно, чтобы глаза начало нещадно резать. Такеши жмурился, но это не помогало, и вскоре он почувствовал, как по щекам потекли слезы. Он не мог позволить себе привыкать долго — была дорога каждая секунда, и потому вскоре он шагнул на улицу. Шагнул и задохнулся.

Воздух — свежий, упоительно чистый и прохладный, — заполнил его грудь и заставил кружиться голову. Такеши пошатнулся, поднес по привычке к глазам левую руку, а правой оперся на стену минка позади.

В ушах шумело, словно он плыл в бурной реке. Не сразу он почувствовал, что идет дождь, и капли стучат по его голове и плечам.

Такеши кое-как разлепил непрестанно слезящиеся глаза и зашагал прочь от минка, шатаясь, будто пьяный. И его губы кривились в странной ухмылке, а из груди так и рвался нервный, полоумный смех, ведь сегодня величайшее преимущество поместья Тайра, которое позволяло оставаться ему неприступным целые столетия, играло против его владельцев.

Поместье упиралось в густой, непроходимый лес, служивший Тайра надежной защитой. Поместье даже не было окружено в той части стеной, в ней просто не было необходимости — никому еще не удавалось провести войско через лес и напасть на Тайра с тыла.

И теперь то, что было для любого полководца непреодолимым испытанием, стало для Такеши настоящим везением. Он шагал вглубь поместья под моросящим дождем, стараясь не поднимать взгляда от земли, шагал так быстро, как только мог, не обращая внимания на свое сбившееся, хриплое дыхание.

Он очень быстро устал — сказалось время, проведенное в заточении, но не остановился. Постепенно минка вокруг него сменялись деревьями, чьи стволы были толще, а кроны — гораздо гуще тех, что росли ближе к поместью.

Когда ему на пути попался ручей, Такеши долго шел вброд, по щиколотку в прохладной воде, чтобы запутать следы. Он довольно неплохо помнил карту ближайших к Тайра земель — провел много времени, разглядывая мельчайшие детали и размышляя о том дне, когда развеет там пепел своих врагов — и сейчас постоянно вызывал ее в памяти. Ему нужно было уйти как можно дальше на северо-запад и после идти на запад, чтобы сделать большой крюк и обогнуть поместье. Такеши пока даже примерно не представлял, сколько дней ему на это потребуется. И сколько сил.

Лес становился все дремучее, и хотя Такеши приходилось прикладывать гораздо больше усилий, чтобы в нем пробираться, он был рад. Деревья, что росли плотным частоколом, холмы и спуски, резкие провалы — все это задержит конную погоню и даст ему время. Правая ладонь пульсировала, левой культей он вновь ощущал призрачную боль, ноги дрожали и подкашивались, но Такеши было плевать. Он упрямо двигался вперед, дышал полной грудью, стараясь не упустить ни единого запаха — ни запаха мокрой после дождя листвы, ни древесной коры, ни мха, ни ягод — ни единого!

«Я иду, — думал он. — Я иду».

* — Басё

* — 8 месяц по лунному японскому календраю; месяц (опадающей) листвы; месяц любования луной; середина осени

* сун — 3,03 см

* сяку — 30,3 см

* бу — 3,03 мм

___________________________________________________________

наконец-то — воскликнули читатели и счастливый автор!

Глава 31. Нагацуки. Часть 1.

В сопровождении самураев Наоми возвращалась из вынужденной поездки в соседнюю с поместьем деревню.

Пару недель назад служанки передали Наоми, что в кладовых поместья Минамото не досчитались запасов риса, соевых бобов и сансая. Проверив свои записи и изучив свитки прошлых лет, она поняла, что этой осенью из многих деревень пришли скудные обозы. Некоторые — как та, в которой они находились сейчас, — не прислали ничего. В иные времена наказание за подобное было суровым и незамедлительным — Наоми узнала об этом из прочитанных свитков.

Ей пришлось отправиться в деревни, чтобы самой во всем разобраться и воздать крестьянам должное за непослушание. И пусть боги помогут ей, ибо она не намеревалась хоть как-то наказывать измученных неурожаем и войной людей.

И сейчас, сидя в рикше и направляясь обратно в поместье, Наоми пыталась перевести дух. Управление давалось ей нелегко. Очень нелегко. Как же тягостные обязанности главы клана противоречили ее натуре! В поместье отца она привыкла к любви слуг, к тому, что почти все они участливы к ней и добры. Привыкла противопоставлять себя отцу и думать, что вот она — хорошая! Легко быть хорошей, когда ничем не занимаешься и ни за что не несешь ответственности. Легко…

Ребенок внутри нее толкнулся, словно уловил ее тревожные мысли. Наоми накрыла ладонью тяжелый, высокий живот и поежилась, когда очередной порыв промозглого ветра пробрался под кимоно и плащ.

— Тише, тише, — едва слышно шепнула она. — Тише, малыш.

Она не могла дать сыну имя без Такеши — точно также, как и в клане Фудзивара не могли наречь дочь Фухито-сана и Ёрико. Но про себя Наоми звала малыша Таро*. И надеялась, что однажды Такеши проведет церемонию наречения имени для их старшего сына.

Ее ребенок вновь принялся толкаться, и она поморщилась. Он родится уже совсем скоро — с каждым днем ему становилось все теснее и теснее внутри нее. Наоми боялась даже думать об этом — рядом с ней не будет ни одной опытной женщины, чтобы поддержать словом и делом. В библиотеке Минамото она прочитала уже все, что хоть как-то относилось к разрешению от бремени — лишь два небольших свитка.

Она скучала по матери каждый прожитый день, но впервые столь остро захотела, чтобы та была сейчас рядом. Чтобы был кто-то — кроме воинов и слуг.

«Может быть, в следующей деревне мне попросить направить в поместье не только молоденьких девочек? Может быть, найти женщину, которая поможет?..»

От резкой остановки рикши Наоми соскользнула с сиденья на пол, ушибив колени. Она вскрикнула, подумав о сыне — только бы не задеть живот! — и с облегчением выдохнула, когда боль пронзила запястья. Позвонки на шее обдало неприятным холодом, и Наоми стало страшно.

«Пусть мы наткнулись на большой камень… или поваленный ствол дерева…», — взмолилась она, поднимаясь с колен и выглядывая из рикши. Недалеко от них, на западе в серое небо поднимался столб темного дыма. На западе — со стороны поместья клана Минамото.

Наоми вскинула к лицу руки и спрыгнула из рикши на землю, от ужаса позабыв на мгновенье даже о сыне. Она увидела, что Масато-сан уже бежит к ней с вершины холма, с которой уже было можно разглядеть очертания поместья.

Только зачем им это?.. Наоми не сомневалась — горит именно оно.

— Госпожа! — Масато-сан встряхнул ее, потому что она, сама того не заметив, начала захлебываться в истерике.

— П-п-поместье?.. Это поместье?! — бессвязно забормотала Наоми и дрожащими руками вцепилась в кимоно мужчины.

— Нам нужно уходить, госпожа. Сейчас же, — Масато-сан все еще держал ее за плечи — непозволительная вольность в любой другой момент, но сейчас Наоми была ему благодарна.

Было нужно, чтобы кто-то ее держал.

— Это поместье горит?! — овладев голосов вновь, выкрикнула она. — Поместье?!

Наоми казалось, горит она сама.

Она отчаянно пыталась сцепить зубы, что громко клацали друг о друга, унять слезы, что вот-вот готовились пролиться. Но истерика накрыла ее подобно волне — безжалостной и высокой, и она захлебнулась.

— Нужно идти, госпожа, — Масато-сан стиснул ее запястье и потащил за собой, и Наоми повиновалась, словно безвольная кукла. Она послушно переставляла ноги, следовала за мужчиной, не разбирая пути, слепо подчиняясь. Спроси ее о том, как они шли — и увидишь лишь пустоту в глазах.