Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь - Карина Демина

А чем сильней проклятье, тем сложней вязь.

Вот и берутся за такую работу старые матерые ведьмаки.

Кто?

И для чего? Уж не ради одного конкурса… титул — это, конечно, приятно… но что к нему? Небольшое имение? Небось, среди конкурсанток не было бедных, кроме, разве что, той смуглявой панночки… нет, само проклятье, ежели покупать, станет дороже имения. И значит, не в деньгах дело.

В ревности?

В желании примерить Серебряный венец, сотворенный мастерами-гномами? Кто-то и вправду верит, что, надев его, отсрочит старость?

Или не венец нужен, но сам статус первой красавицы, позволяющий остаться при дворе?

Нехорошо как… неспокойно…

Евдокия погладила портфель, велев себе не паниковать раньше времени. Проклятье? Неприятно, но… когда речь идет о крупном тендере, можно ждать не только проклятья. И лунная слезка, которую Аленка поклялась не снимать, защитит…

Лихослав Вевельский явился пред светлые очи генерал-губернатора немедля и был удостоен внимательного, если не сказать, излишне внимательного взгляда.

Пан Зимовит обошел его слева.

И справа.

Дотянулся до волос, пощупал.

— Зубы показать, ваше превосходительство? — Лихослав раздражался.

Неспокойно ему было.

И неуютно. Честно говоря, он успел мысленно проклясть и колдовку, в ловушку которой вляпался; и полкового целителя, изрядного коновала, большей частью пребывавшего в состоянии глубочайшей алкогольной задумчивости, криворукого и равнодушного; и собственную невезучесть, и не способность смириться с тем, что, чувствуя себя здоровым, он меж тем к воинской дальнейшей службе был негоден.

…лет через пять, когда сама собою развеется, расползется серая петля, сердце захлестнувшая.

…если развеется еще.

…а и то твердят, повезло… одна беда от другой сберегла. И как сберегла, когда обе с Лихо и остались?

— Не дерзи, — спокойно ответил пан Зимовит. — Надо будет покажешь и зубы, и хвост.

— Хвоста у меня нет.

— Да? Совсем нет? Или периодически нет?

— Совсем, — глядя в глаза пана Зимовита ответил Лихо.

— Это хорошо, что совсем… это правильно… вашему семейству одного хвостатого с избытком будет… Что, не привык к мирному житью?

— Не привык.

— А понимаешь ли ты, дорогой мой, — палец генерал-губернатора уперся в грудь, — чем тебе это грозит?

— Да. Объяснили.

И объяснял уже местный, познаньский целитель, при храме Иржены-заступницы обретавшийся. Он был полноватым и рыхлым, в безрукавке зеленой, надетой на голое тело. И Лихослав, слушая целителя, глядел на пухлые руки его, все в младенческих перевязочках, на полные пальцы и розовые, аккуратно подпиленные ногти.

Глядел и думал, что не бывает так.

Ему ведь не больно… когда вляпался, тогда да, больно было и так, будто бы его, Лихослава, наизнанку вывернули. Даже когда навий волк подрал, и то не так болело. Задыхался, и кричал, и плакал от боли кровавыми слезами… и руку полкового целителя, проспиртованную и грязную, помнит, как давила на грудь, продавливала, и как заскорузлые пальцы пробирались внутрь. Тогда от них разливалась упоительная прохлада…

…они подцепили и вытащили осколок проклятья.

…вот только сопряженного целитель не заметил, позволил корни пустить, и теперь, только если с сердцем. Так целитель и сказал, поглядев на Лихослава с жалостью.

Странно.

Потом, дома, запершись в комнате, Лихослав разделся и долго, внимательно разглядывал себя, выискивая на коже следы. Кожа была белой, с красноватым отпечатком целительской ладони, который, впрочем, таял. Лихослав поворачивался и так, и этак… ничего не увидел.

…вот от навьего волка подарочек, тот чувствовался, что бессонницей, появлявшейся на полную луну, что щетиною — сколько ни брейся, а все одно вылезет; что смутным беспокойством, запахами, которыми мир наполнялся и переполнялся, а Лихо не умел от них защититься.

— Объяснили, значит, — генерал-губернатор, вдруг разом потерял к Лихославу интерес и вернулся за стол. — А тебе все одно неймется… служить, значит… верой и правдой…

Уши Лихослава полыхнули, до того глупыми в исполнении пана Зимовита звучали привычные обороты.

Служить.

А что ему еще делать? Отцу уподобиться и по актрискам пойти? Или в клубах обжиться, спуская остатки семейного состояния за карточным столом? По-хорошему, следовало бы заняться делами, но Лихослав отдавал себе отчет, что в хозяйстве он ничего-то не смыслит…

…батюшкины кредиторы намекали, что земли князей Вевельских заложены и перезаложены…

…и матушкины драгоценности, добрая половина из которых еще годы тому лишилась настоящих камней…

…управляющий, единственный из четверых, который не проворовался — то ли не успел, то ли уродился чересчур уж совестливым — утверждал, что поместье способно приносить доход, но поначалу потребуется вложиться…

…Лихо и вкладывался, отправляя домой не только офицерское жалование, каковое было скудным, хоть и полагались Крылатым особые надбавки, но и все, чего удавалось на границе взять. А порой получалось неплохо, вспомнить хотя бы позапрошлый месяц, когда его разъезд наткнулся на хольмский обоз с контрабандой… Лихославова доля на пятнадцать тысяч злотней потянула.

…да и без того Серые земли его баловали, подсовывая то навьи стаи, то хрустального цвета поляны, то иную какую редкость.

Подкупали.

Или откупались за тот, за первый подарок?

Лихо откуп брал, зная, что не надолго это везение. Но казалось, есть время… еще день, еще час… еще шаг и другой по старому скрипящему полу, к печи, в развалинах которой сверкает золотая искра. Не то обманка, не то огнецвет в полную силу вошедший…

О чем думал, когда гнилая доска хрустнула под ногою?

О деньгах.

О том, что за огнецвет, ежели и вправду повезло на него наткнуться, дадут тысячи две, а то и две с половиной… и что денег этих, быть может, хватит хотя бы ненадолго…

Потому, верно, и не услышал шороха, с которым развернулось старое проклятье, и холодную иглу, которая в ногу впилась, ощутил не сразу… когда закричали, было уже поздно.

Но снова повезло: вытащили. И целитель полковой почти тверезым оказался… и жив Лихо, это ли не главное? А деньги… что деньги? Куда ушли?

Известно куда. И ведь сколько ни говори, отец лишь рукой отмахнется и о своем начнет, что, дескать, иной выход есть.

— Думаете, с тайной канцелярией семейные дела поправить? — пан Зимовит осклабился, точно видел Лихослава со всеми его мыслями, а может и видел, недаром на генерал-губернатора лучшие ведьмаки работали. Но мыслей своих Лихослав не стыдился.