Леньйа - Алескандр Зайцев

– Что ж в этом красивого?

– Тебе, выбравшему латный путь, не понять! – Хорт отмахивается от возражения. – Это ж… Огромные катки, куча техников и инженеров, ширина транспортной платформы будет почти в половину тракта! – Ох ничего себе размеры и это один бур!?? – Это тебе не секирой махать, тут иной масштаб!

– Фе, рассказывай сказки, что интересного гонять взад вперед по одним и тем же тоннелям?

– Через два года на месте соленых полостей курорт будут строить. Говорят, воздух и вода целебные, суставы лечат. А у меня как раз закончится испытательный срок. Пойду гонять междугородние грузовозы! – Он явно гордился открывающимися перспективами, не обращая внимания на крутившего у виска Регвара.

Что меня в гномах удивляло, так это называть городом любое поселение. Хотя, конечно, это не основное, главное, что было непонятно. Это почему настолько драчливый народ, имея население, близкое к миллиону, а в армию почти никто не идет и её численность даже в лучшие годы не достигала пяти тысяч, исключая, конечно, привратную стражу. Да и особым уважением солдаты не пользуются, судя по тому, как машинист переругивался с моим проводником.

Вальгарн оказался небольшим шахтерским городком. Гигантская пещера, в которой он находился, удачно располагалась, позволяя жителям обрабатывать семь различных шахт не дальше дневного перехода от поселения.

Гномы не селятся, как многие думают, в выдолбленных в толще скалы домах. Огромные естественные полости позволяют им возводить вполне обычные, на взгляд любого поднебника, постройки. Перенеси городок подобный Вальгарну на поверхность, и никто не заметит необычности, разве что обратит внимание на излишнюю фундаментальность строений.

– Хорн, ты сказал моему мужу, что я на него больше не обижаюсь. И он может спокойно возвращаться домой, а не прятаться в своей любимой соли, третью смену кряду! – Никто не назовет гномесс стройными созданиями. Но и кряжистых мужчин своей расы они напоминают мало. Немного миниатюрные, спортивного телосложения, а бюст любой из них, заставляет женщин поверхности покрываться сыпью зависти. И никаких усов и бороды, как им приписывают!

– Конечно, Аргель сказал. Только техники его пристроили подготовить бур к перевозке, так что раньше, чем через три дня, он не появится.

– Так я и поверила! Как у этого труса борода не отвалится! – от такой фурии я и сам сбежал.

– Женщина, бороду не тронь! – Ой зря Регвар влез.

Впрочем он и сам это понял очень быстро. После второй его фразы, не кажущаяся особо сильной гномеса, стащила бравого сержанта за бороду с платформы. И острыми каблучками потопталась по его бокам. Тот не сопротивлялся, стойко снося побои.

– Сам виноват, – выглянув из под закрывавших лицо ладоней, произнес побитый, когда боевитая жена шахтера выместила свою злость и удалилась. – Отвык, два года то походы, то дальняя стража.

– Ты аккуратнее, Широкой Ноге она на днях усы сбрила! – просветил Хорт, глаза Регвара в ужасе закатились.

– А что вы им позволяете-то такое? – это уже мое любопытство.

– Ты наших женщин не трогай! Как захотят, значит так и надо! – хором накинулись на меня оба дварфа.

– Вам оно видней, – примирительно вскидываю ладони, у Стального Брюха явно чешутся кулаки, требуя возместить урон самолюбию.

Кажется, я начинаю подозревать, отчего у гномов такой характер! Слава Создателю, Хорн вовремя перевел разговор, предложив выпить по кружечке «за знакомство». Регвар благодушно согласился нас угостить в лучшей городской корчме.

Вальгарн был небогатым городком, даже в лучшей таверне не позволили себе деревянную мебель, ограничившись искусно вырезанной каменной. Компанию страждущим промочить горло я не составил. Разговоры о пиве утомили так, будто несколько дней пил его, не переставая. Договорился о комнате с хозяином и спокойно отправился спать в уютную постель.

На следующее утро хорошенько потрудился, будя похмельного Регвара, правый глаз которого наливался лиловым цветом свежепосаженного фингала.

– Что так рано!? – гном категорически отказывался открывать глаза. – Наш дилижанс отбывает в пол одиннадцатого!

– А мы что, не пешком?

– Дал мне Дьюрин тупого сопровождать! – зарываясь под подушку. – Зачем сапоги изнашивать, пусть транспортники работают! И не трогай меня, сам встану, – ну его, пусть спит.

Спустившись в общий зал, попросил приготовить на завтрак что-нибудь легкое. Подметающая помещение юная гнома вовсю глазела на меня, как на диковинку. Наверно, никогда еще не встречала людей. Интересно каково это: жить, никогда не видя солнца? Не ходить по зеленой траве, растительность подземелий сплошь мох и вьюны. Наверно, перед сном просит рассказать сказки о поверхности?

– Как тебя зовут, дитя? – стараясь не испугать, подзываю девчушку к своему столу.

– Ниана, – какие синие у неё глаза. – А вы правда людь?

– Правда, только правильно говорить «человек», а не «людь».

– А когда много «человеки»? – сколько непосредственности!

– Нет, когда много люди.

– Странно как то, один гном, много гномы. А можно я тебя буду людью называть?

– Лучше не надо, называй по имени Дагом.

– А вы расскажите мне сказку о подлунных цветах?

– Ниана! Отстань от посетителя! – из приоткрытой двери кухни выглядывает гномеса в летах.

– Ничего, она мне не мешает, – вступаюсь за малютку.

– Расскажи о цветах, ну пожалуйста! Я, конечно, видела картинки, но они там скучные, хоть и красивые. Даааг, ну расскажи! – если она так же продолжит дергать меня за рукав, то завтрак растянется. Поправляю куртку, рука неловко соскальзывает, от очередного рывка. Неспроста.

– Я тебе покажу, только тссс, пусть будет нашей тайной! – случайно ли моя ладонь нащупала во внутреннем кармане колокольчик? Не думаю. Достаю на свет «живой» цветок.

– Ой, – прижимая ладошки к губам замирает ребенок. – Какой он, какой он… – но не находит слов.

– Можешь потрогать, – великодушно разрешаю. Когда маленькая ручонка касается стебелька, синий бутон раскрывается, и тихий звон разносится в недрах земли. Что это было? А моя рука сама тянется навстречу восхищенному дитю. – Он теперь твой. – Произносят губы без участия сознания. И это не магия Видящей, не манипулирование сознанием, что-то иное – гораздо большее движет мной сейчас. Даже Творцу недоступное. Еще чуть чуть и мне кажется, что пойму, кто же я! И кто такие все мы – эрмы. Но миг уходит.

Зайди сейчас кто случайно в трапезную, сильно был бы удивлен. Плачущую счастливыми слезами девчушку подземного мира, стараясь не поранить, к груди прижимал сказочный эрм. Все маскировочные щиты и измененные ауры слетели, будто их и не было никогда. Но меня это абсолютно не волновало.