Русские воеводы XVI–XVII вв. - Вадим Викторович Каргалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Того же месяца февраля в 27 день Государь отпускал из-за Москвы реки с Болота наряд, которому наряду быть в его государево походе. А с нарядом отпускал Государь в Вязьму и указал Государь быть вперед в своем государевом походе у того наряду боярина Ф.Б. Долматова-Карпова и воевод».
Отправлением тяжелого осадного «наряда» по зимнему пути (намного раньше основного войска) была исправлена ошибка, допущенная в прошлом, смоленском походе, когда в 1632 г. воевода Шеин, осадив Смоленск, долго бездействовал, поджидая «ломовые пушки».
В Москву собирались московские и городовые «служилые люди», конные дворяне и «дети боярские», стрелецкие «приказы», полки иноземного строя, которых оказалось уже полтора десятка. Документы сохранили имена первых «солдатских полковников»:
«С Государем полковников с полками: Аврас Лесли, Алексей Бутлер, Александр Гипсон, Франц Траферт, Клавдиус Дестевилль, Кашпир Яндер, Христофер Гундермахер, Юрий Энглис.
С бояры, с князь Яковом Куденетовичем: Филипиюс Альберт фан Буковен, Ларонц Мартот, Юрья Закс».
Особое внимание уделялось рейтарским полкам. В делах Тайного приказа сохранилась собственноручная записка царя Алексея Михайловича: «Рейтар добрать 3600, а всех сделать 6000 человек, а добрать опричь московских и городовых верстанных». Это означало срочный набор шести новых рейтарских полков.
Одно за другим поступали донесения: «Везут к тебе, Государь, из Немецкие земли ружья, пищали, и шпаги, и латы», «свейские королевы мушкеты». Одних мушкетов было прислано в 1654 г. двадцать тысяч, а потом еще более двенадцати тысяч. Но основное оружие было свое, русское. Известно, что Ствольный приказ «отпустил» в полки: тридцать одну тысячу четыреста шестьдесят четыре мушкета, пять тысяч триста семнадцать карабинов, четыре тысячи двести семьдесят девять пар пистолетов, да еще в приказе осталось более десяти тысяч мушкетов и около тринадцати тысяч ружейных стволов!
В марте уже можно было подводить итоги неустанным трудам по подготовке армии, и «марта в 15 день ходил государь на Девичье поле смотреть рейтарского и солдатского ученья». Видимо, «начальные люди» были удовлетворены результатами «учения», и через два дня солдатские полки начали свой поход в Брянск.
Наконец, дошла очередь и до воеводы Алексея Никитича Трубецкого, лично от царя получившего «наказ», в котором были указаны и сроки выступления в поход, и цели южной группировки русской армии.
«Месяца апреля в 23 день Государь послал во Брянск, сбираться с ратными людьми, бояр своих и воевод: князя Алексея Никитича Трубецкого, князя Григория Семеновича Куракина, князя Юрья Алексеевича Долгорукова, да окольничего князь Семена Романовича Пожарского, да дворянина Семена Артемьего сына Измайлова, да дьяков Григория Хупакова да Ивана Патрикеева. А указал государь боярам и воеводам во Брянску стать мая в 9 день. А собрався с ратными людьми, указал государь боярам и воеводам изо Брянска итти за рубеж на Польские и Литовские города, на Рославль и на иные Литовские города и места войною и под городами промышлять».
Через три дня, «месяца апреля в 26 день пошли с Москвы во Брянеск и воеводы, князь Алексей Никитич Трубецкой с товарищи…»
Приближалось выступление в поход и самого царя Алексея Михайловича. Дворцовые разрядные дьяки буквально по дням расписали это событие. Записи дворцовых разрядов за май 1654 г. – живые свидетельства современников, гордых за великое воинство российское, и одновременно достоверная историческая хроника:
«Месяца мая в 10 день Государь на Девичьем поле смотрел по сотням стольников, и стряпчих, и дворян, и жильцов, и городовых и всяких ратных людей, которым быть в его государеве походе. И осмотря, изволил Государь имен их списки отдать головам сотенным, которому голове у которой сотни быть…
Месяца мая в 15 день послал Государь наперед своего государева походу в Вязьму: передового полку бояр своих и воевод, ертаульного полку (легкоконный отряд, создаваемый на период войны для разведки. – В.К.) стольников и воевод…
Того же месяца мая в 16 день послал Государь наперед своего государева походу в Вязьму: большого полку бояр своих и воевод князь Якова Куденетовича Черкасского с товарищи; сторожевого полку бояр своих и воевод…
Мая в 18 день Государь пошел из государевой отчины, из царствующего града Москвы, на недруга своего, на польского и литовского короля Яна Казимера. В его государеве полку дворовые воеводы бояре: Борис Иванович Морозов да Илья Иванович Милославский.
С утра, перед его государевым походом, сбирались его государева полку сотенные головы с сотнями, и рейтарские, и гусарские и солдатские полковники и начальные люди с полками, и головы стрелецкие с приказы на поле под Девичьим монастырем. А собрався, из-под Девичья монастыря с поля шли Москвою через дворец сотнями, а на дворце в столовой избе в то время был и ратных всяких чинов людей из окна святою водою кропил святейший Никон, патриарх Московский и всеа Русии…»
Пусть извинят читатели за столь пространную выписку, но в ней хорошо передается подлинный дух времени!
4 июня 1654 г. «царский полк» пришел в Вязьму, где государь получил донесение о взятии Дорогобужа – сильной крепости на половине пути к Смоленску. 13 июня «царский полк» был уже в Дорогобуже. К этому времени войска взяли крепость Белую, в ста верстах севернее Дорогобужа, которая могла угрожать Московско-Смоленской дороге. Вскоре пал Рославль, крепость по другую сторону Московско-Смоленской дороги. Путь дальше на Смоленск был безопасен. Наконец, «месяца июня в 28 день пришел Государь под Смоленск на стан на Богданову околицу». А уже через два дня, 30 июня, начались осадные работы – на Покровскую гору отправились два стрелецких «приказа» и три сотни служилых людей, чтобы построить там «земляной город» и подготовить позиции для осадной артиллерии. В начале июля 1654 г. «под Смоленск пришли государевы большие люди и облегли вокруг», сомкнув кольцо осады. По записи дворцовых разрядов, «того же месяца июля в 5 день пришел государь под Смоленск в среду и стал, не доходя Смоленска за 2 версты, на Девичье горе в шатрах».
Из Смоленска было много перебежчиков, и русское командование примерно знало, какие силы ему противостоят. Перебежчики сообщали, что в городе будто бы тысяча двести «воинских людей» (по другим сведениям – две тысячи двести пятьдесят), а всего жителей более шести тысяч; пушки стоят «по воротам и по круглым башням, а на других башнях пушки не поставлены». На воротных башнях и на земляных валах размещены гайдуки и немецкая наемная пехота, горожане же расставлены «по городу» – видимо, польское командование не очень доверяло
