Последнее заклятье - Игорь Ревва

Позавтракав, мы отправились было в Центральный парк — есть тут такой, прямо рядом со Второй Соборной улицей, — но оказались почему-то совершенно в другом месте. Мы уже успели все здесь перезабыть. Но признаваться в этом ни я, ни Йорка не желали. И у нас возник маленький спор, куда нужно идти, чтобы попасть на площадь Пушкина. Йорка утверждала, что идти надо к рынку, я же был уверен, что в противоположную сторону. Вообще-то, черт его знает, зачем нам вдруг понадобилось искать эту площадь. Наверное, потому, что это название — площадь Пушкина — было единственной информацией, которую и я и она вспомнили о городе. Причем одновременно. Переупрямить Йорку мне не удалось (впрочем, как всегда…), и мы направились к рынку.

Конечно же никакой площади за рынком не оказалось. А оказался там трехэтажный дом, перед которым рабочие отбойными молотками ломали асфальтовое покрытие. Грохот стоял жуткий. Это и спасло Йорку от моих замечаний, когда мы повернули обратно.

Пробираясь между лотками, я подумал о том, до чего же рынки всех миров похожи один на другой! На всех, как мне кажется, присутствует какой-то необъяснимый налет суеты и волнения. На всех покупатель уверен в том, что его хотят надуть, а продавец — в том, что надуть пытаются его. Кстати, вот как раз наглядный пример! Я даже остановился, придержав Ларку с Йоркой за руки и указал глазами на небольшой прилавочек с южными гранатами, столь редкими в этих широтах.

Возле прилавка толокся смуглый усталый парень-продавец, которому до смерти надоело объяснять всем подряд, почему его гранаты такие дорогие. Тут же как раз подоспел очередной потенциальный покупатель — невысокий, приличного вида мужичок лет пятидесяти. На лине его было написано горячее желание осчастливить продавца покупкой.

— А гранаты у тебя в какую цену? — бодро интересуется он, окидывая хозяйским взглядом прилавок.

Парень сообщает — в какую. Не знаю, высокая это была цена или нет, но у мужика отвисает челюсть. Видимо, на его взгляд, цену парень заломил хорошую.

— Ну, ты, горный орел! — растерянно бормочет мужик. — Так не пойдет! Давай дешевле!

— Тебе — давай! Ему — давай! А мне что — давай не нада, да?! — возмущается парень. — Свой «Аэрофлот» скажи: «Давай дешевле»! Билет, знаешь, почем? Таможня — знаешь? Дешевле! Хэ!

— Ты не «хэкай» тут! — грозно ворчит мужик. — А то я тебе как «хэкну»!

Было видно, что мужик просто растерялся от высокой цены. И теперь он не знал, что ему и делать. Купить, наверное, очень хочется, но отдавать такие бабки?! И теперь он хамил парню просто от растерянности и без особой уверенности в благополучном завершении сделки. И я уже догадывался, во что выльется их задушевный разговор.

— Слушай, дарагой, — говорит ему парень. — Иди, а? Не хочешь — не пакупай! А то — начинает!… Плахой — млахой!… Какой есть — такой есть!

— Ты че? — начинает хмуриться мужик. — Говорю тебе, давай дешевле! Совесть надо иметь!

— Э-э-э!… — раздраженно тянет в ответ парень. — Совесть — где, деньги — где!… Не бери! Не нада! Другой купит!

— Понаехали на нашу голову! — злобно бурчит мужик, начиная себя накручивать. — Черножопые… Давить вас…

— Давай, дави, — пожимает плечами парень. — Тагда гранат ва сне видеть не будешь… А какой цвет у мой жопа — сматреть не нада! Тоже мне — арол горний!…

— Ты язык-то не распускай! — мрачно произносит мужик. — Не у себя дома! Понял? В России находишься!…

— Э-э-э! — небрежно усмехается парень. — Плевать я хател! Понял, да? Вот так! — и он смачно плюет мужику под ноги.

Лицо мужика заливается краской. Он протягивает руку и хватает парня за воротник куртки.

— Ну, ты! Сука! — шипит он.

Но тут рядом с мужиком возникают еще четверо крепких молодых парней. Явно — земляков продавца. Двое из них хватают мужика за руки, а один вежливо просит:

— Ухади, дарагой! Жить хочешь? Тагда ухади! Дамой иди, понял, да?

— Отпусти руки! — злобно говорит мужик. — Ну? Кому говорю?

— Нет, не хочет он жить! — вздыхает один из парней, и все пятеро дружно смеются.

Мне стало жаль этого мужика — не очень умного, не очень доброго и не очень отважного. И дело здесь было совсем не в том, что парни эти были южанами. Просто их было пятеро, а мужик — один. И наверняка он уже находился в состоянии, близком к тому, когда штаны становятся мокрыми. Я сделал несколько шагов и оказался возле этой живописной группы.

— Проблемы? — вежливо осведомляюсь я. Продавец с друзьями удивленно уставились на меня.

— Ты куда шел? Туда иди! Понял? — серьезно советует один из них. — Не твое дело здесь!

— Какие мы смелые! — усмехаюсь я. — Особенно когда нас так много!

— Слушай, дарагой! — говорит второй парень. — Ты что, тожа жить не хочешь, да?

— Ага! — радостно, как полнейший идиот, улыбаюсь я. — Ужасно надоело!

Парни переглянулись между собой и выпустили мужика. Они стройной шеренгой шагнули мне навстречу, а я в тот момент сделал шаг к ним. Так уж получилось, что на моем пути оказался один из этих парней. И мне пришлось оттолкнуть его в сторону. Сильно оттолкнуть, тот даже свалился на землю.

— Не стой на дороге! — поучительно говорю я ему.

— Давай, атайдем, да? — злобно предлагает продавец. — Здесь рядам, ва дваре! Пашли?

— А что? — усмехается вдруг Йорка. — Пошли, пожалуй! Интересно ведь!

Парни непонимающе смотрят на Йорку, а она берет Ларку под руку и спокойно проходит мимо них, весьма непристойно виляя бедрами — словно бы протискиваясь между ребятами. Я молча иду следом, мимо каких-то рабочих, взламывающих асфальт, в подворотню, указанную парнем.

Незащищенная спина весьма обостряет чувство опасности. Не знаю, как у вас, а я начинаю чувствовать любое резкое движение. Но резких движений не было. Да и не должно было быть. Парни эти — позеры. Им главное — покрасоваться. Так что в спину они бить не будут. Подождут. Тем более куда я могу деться? Один, с двумя девчонками. С которыми потом, кстати говоря, можно будет хорошо поразвлечься…

Я вошел во двор и обернулся. Парни уже стояли передо мной. Один из них неторопливо полез в карман и достал нож. Раздался звонкий щелчок, и на солнце тускло блеснуло узкое лезвие.

— Нехароший ты! — произнес парень, криво усмехаясь. — Учить тебя нада!

Слышно его было плохо — шум отбойного молотка почти заглушал голос.

— Мы тибя учить будим, — пояснил парень, — а ты нам деньги патом заплатишь! Харашо?

— Смелый ты! — улыбнулся я. — Интересно, ты всегда такой смелый, когда впятером на одного?

— Ничего! — опять усмехнулся парень. — Тебя тоже не адин! Целый три! — Он указал на Йорку с Ларкой. — Их тожа научить будем! Ани хатят учица!