Я Пилигрим - Терри Хейз

Я сделал паузу и окинул присутствующих взглядом. Они восхищенно качали головой, услышав о таком идеальном убийстве. А я заключил:

– Да уж, как выразился бы Джуд – а он любил называть вещи своими именами, – полиция оказалась в полной заднице.

Все засмеялись, посыпались идеи и замечания. Но я едва ли все это слышал, потому что в зал вошли трое мужчин и молча уселись в заднем ряду.

По той же причине я не уделил должного внимания привлекательной женщине в бирюзовой блузке, которая, подойдя ко мне, высказала блестящую идею. Помня ее слова даже несколько недель спустя, я все же ругал себя за то, что в тот конкретный момент никак на них не отреагировал.

Единственное, что могу сказать в свое оправдание: я слишком хорошо знаком с миром спецслужб, а потому сразу догадался, что делают здесь те парни в заднем ряду.

Они пришли за мной.

Часть третья

Глава 1

Австралийский воронковый паук почти наверняка самый опасный в мире. Он даже хуже бразильского странствующего паука, а тот очень ядовит.

Помню, много лет назад я вел дело об убийстве американского инженера, агента одной из наших тайных организаций, работавших в Румынии. Так там преступники как раз использовали нейротоксин воронкового паука. В ходе расследования биолог продемонстрировал мне черное толстенькое тельце – мужскую особь этого тарантула, самого ядовитого и агрессивного из всех известных науке видов.

Будьте уверены: даже если вы раньше вообще никогда не видели пауков и не можете отличить это насекомое от дырки в земле, в тот момент, когда вы заметите воронкового паука, мигом сообразите, что перед вами нечто убийственное. То же самое справедливо и для некоторых представителей мира спецслужб, среди которых, между прочим, встречаются и женщины. Вы сразу ощущаете, что они не тронуты печатью человечности, свойственной большинству людей. Так стоит ли удивляться, что в свое время я с радостью покинул это сообщество, чтобы дать себе шанс выйти наконец из тени на солнечный свет.

А сейчас три человека, явно принадлежащие к миру спецслужб, пристроились в последнем ряду, ожидая конца дискуссии. Я не сомневался, что они пришли по мою душу. После того как участники конференции по одному покинули зал, чтобы пообедать, в нем остались только я, Брэдли и двое боснийцев, мирно спавших у звукового пульта. И тогда трое мужчин направились к нам.

Брэдли успел их заметить и поинтересовался:

– Вы их знаете?

– Отчасти, – ответил я.

– Кто они?

– Лучше не спрашивать, Бен.

Коп почувствовал исходящую от незнакомцев угрозу, и, конечно, ему это не понравилось, но я положил свою ладонь ему на руку и тихо сказал:

– Вам лучше уйти.

Брэдли колебался: я был его коллегой и в случае какой-то опасности он хотел быть рядом. Но я знал, как таким людям дают задание: кто-то шлет мне послание, и никаких переговоров не предполагается – надо просто делать, что они скажут.

– Уходите, Бен, – повторил я.

Неохотно, оглядываясь через плечо, он направился к двери. «Пауки» остановились передо мной.

– Скотт Мердок? – спросил самый высокий из них, очевидно старший группы.

«Ах вот как, даже Скотт Мердок! – подумал я. – Такой далекий экскурс в прошлое».

А вслух произнес:

– Что ж, это имя – одно из многих других.

– Вы готовы следовать с нами, доктор Мердок?

Я наклонился и взял свой роскошный кожаный портфель – сделал себе этот подарок, когда впервые приехал в Нью-Йорк, ошибочно полагая, что распрощался с прежней жизнью.

Не было смысла спрашивать этих людей, куда мы едем. Я знал, что они все равно не скажут мне правду, а ко лжи я был пока не готов. Мне пришло в голову, что я заслужил еще несколько мгновений солнечного света.

Глава 2

Первым делом они отвезли меня на Ист-Ривер, где на специальной площадке нас ждал вертолет. Долетели на нем до аэропорта в Джерси, где уже стоял наготове реактивный самолет. Он взлетел, едва мы взошли на борт.

За час до заката на фоне темнеющего неба я увидел Монумент Вашингтона[16]. Мы сели на базе ВВС Эндрюс, где нас уже встречали три внедорожника, управляемые парнями в строгих костюмах. Я решил, что это агенты ФБР, но оказался не прав – они представляли гораздо более серьезную организацию.

Водитель первой машины включил мигалку, и мы быстро проехали по забитым транспортом улицам. Повернув на Семнадцатую улицу, добрались до старого здания Исполнительного управления президента США, миновали контрольный пункт системы безопасности и съехали по пандусу на автомобильную парковку.

Здесь «пауки» передали меня четырем парням в костюмах, а те провели через холл по коридору без окон к лифту. Тот двигался только вниз. Мы вошли в подземное помещение, охраняемое вооруженными людьми. Мне даже не пришлось выворачивать карманы, потому что меня просветили насквозь, продемонстрировав на дисплее охранникам не только металлические предметы, но и мои внутренние органы во всех подробностях.

После этого нас пропустили. Мы сели на мототележку и проехали по целой череде широких коридоров. Все это очень дезориентировало, но самым странным было то, что никто не смотрел на меня, как будто им всем приказали не встречаться со мной взглядом.

Мы доехали еще до одного лифта, который поднялся вверх приблизительно этажей на шесть, после чего четверо парней в костюмах передали меня пожилому седеющему человеку, одетому значительно лучше, чем они.

– Следуйте за мной, мистер Джексон, – сказал он.

Меня звали вовсе не Джексон – такой фамилии среди моих многочисленных вымышленных имен не было. И тогда я понял, что я призрак, несуществующая тень без имени. Похоже, все очень серьезно.

Серебряный Лис – так я окрестил про себя провожатого – провел меня через рабочее помещение без окон. За компьютерами сидели люди, но опять-таки никто даже не взглянул в мою сторону. Миновав маленькую кухню, мы вышли в гораздо более просторный офис. Здесь наконец-то оказались окна, но тусклый свет, сочившийся сквозь, по-видимому, пуленепробиваемое стекло, не давал возможности толком разглядеть, где мы находимся.

Мой проводник что-то тихо произнес в микрофон, прикрепленный к лацкану своего пиджака, дождался ответа и открыл дверь. Он жестом пригласил меня, и я вошел внутрь.

Глава 3

Первое, что поражает вас в Овальном кабинете, – он гораздо меньше, чем кажется по телевизору. Президент же, напротив, оказался значительно крупнее, чем я ожидал.

Мужчина шестидесяти двух лет, без пиджака, под глазами большие мешки. Он встал из-за стола, пожал мне руку и указал на кушетку в углу. Взглянув туда, я обнаружил, что мы не одни: в полумраке сидел еще один человек. Мне следовало догадаться сразу: именно он послал за мной «пауков». Думаю, он хотел убедиться, что я понял: этот вызов не подлежит обсуждению.

– Привет, Скотт, – сказал он.

– Привет, Шептун, – ответил я.

В давние времена мы встречались с ним множество раз. Он был старше меня на двадцать лет и карабкался, расталкивая конкурентов локтями, к вершине разведывательной пирамиды, я же тогда был восходящей звездой «Дивизии». После падения башен-близнецов наши дороги разошлись. Ходили слухи, что в тот день, одиннадцатого сентября, Шептун до позднего вечера писал длинный отчет, содержавший ошеломляющий разбор полного провала всего разведывательного сообщества США.

Хотя никто из моих знакомых не читал этот доклад, в нем, судя по всему, крайне нелицеприятно оценивалась деятельность многих разведчиков, включая самого Шептуна. Его критика ФБР и ЦРУ была столь беспощадной, что после того, как Шептун передал свой отчет президенту и четырем лидерам конгресса, не оставалось ни малейшей надежды на то, что его карьера продолжится. Как умный человек, он должен был понимать, что совершает профессиональное самоубийство.

Однако все обернулось иначе. Когда масштаб постигшего страну бедствия стал окончательно ясен, тогдашний президент сделал вывод, что единственным безрассудно честным чиновником в его администрации оказался Шептун, все же остальные попросту прикрывали свои задницы. Не знаю, как это звучит по-латыни, но Шептуну следовало взять своим девизом «Из ярости – победа»: не прошло и года, как его назначили директором Национальной разведки США.

Не скажу, что во время наших профессиональных стычек мы выказали большую симпатию друг к другу, скорее, это можно назвать сдержанным восхищением, как если бы белая акула столкнулась с гребнистым крокодилом.

– У нас тут возникла небольшая проблема, – сказал Шептун, когда мы уселись. – Она связана с оспой.