Арысь-поле - Сергей Дубянский

— Ты куда, дура? Думаешь, тебя не достанут? Хуже ж будет!

— Пусти, Марин. Пожалуйста…

— Уж, конечно! Пусть хоть раз тебе тоже перепадет, а то вечно выходишь сухой из воды!

…Вода!.. Точно!.. Вот спасение!.. Но в квартире не было не только бассейна, но даже струйки в кране, потому что по графику водоснабжение района включалось с шести вечера. Аня затравленно смотрела, то на дверь, то на ухмыляющуюся Маринку, не зная, на что решиться.

— …Чего стоишь? Раздевайся! — послышался из соседней комнаты грозный мамкин глас, и Аня сжалась, словно приказ относился уже к ней, — я вам покажу дисциплину, шалавы!..

— Не надо… — захныкала Оксанка — Аня сразу представила ее круглое личико с ямочками на щеках.

— Чего вцепилась-то?.. Ты и с клиентами так раздеваешься?.. Толик, ну-ка, займись, а то она разучилась!

— Меня даже папа не бил…

— Это он не знал, чем ты тут занимаешься, — заржал Толик.

Оксанка плакала, слышалась какая-то возня…

— Пошли, — Маринка потащила Аню за собой.

— Ой, мамочка!.. — взвизгнула Оксанка.

— Я тут тебе мамочка! — рявкнула «мамка», — ишь, распустились! Толик, еще четырнадцать розог ей отпиши!.. А Анжела где? Ну-ка приведите ее! Больше всех обнаглела!

Аня вырвала у Маринки свою руку, и кинулась в коридор. Через открытую дверь были видны сбившиеся в угол понурые девчонки; новый водитель, прижимавший к полу Оксанкины босые ноги; мамка, державшая ее за волосы, а сама Оксанка, со спущенными трусами и задранной юбкой, лежала поперек кровати, громко всхлипывая; ее белый зад пересекали несколько алых полос. Рядом стоял Толик с уже занесенными розгами.

— Анжела сваливает! — крикнула Маринка, но в этот момент розги впечатались в Оксанкин зад, и последовавший за этим визг поглотил бдительный голос.

Поскольку все были заняты на экзекуции, Аня беспрепятственно выскочила из квартиры и отдышалась, только оказавшись на улице. Она понимала, что немедленно никто не кинется в погоню и не станет ловить ее средь бела дня на глазах у прохожих, но то, что «мамка» не ничего забудет, сомнений тоже не было. …А найти меня, что два пальца об асфальт! Толик же знает, где я живу… Точно, прибьет!.. А если вернуться?.. — Аня подняла взгляд на знакомые окна, которые, несмотря на жару, были плотно закрыты; представила себя на Оксанкином месте, — нет, не хочу! Будь, что будет!.. она торопливо дошла до остановки и прыгнула в первую попавшуюся маршрутку, благо, все они шли мимо ее дома.

…А, может, никто меня не будет искать? «Мамка» просто разозлилась и решила проучить всех, кто попался под горячую руку… хотя нет — а зачем тогда список провинностей? Это Толик, небось, надоумил — ему, суке, в кайф, издеваться над нами. Он, вот, точно, может, и убить, и покалечить, и никакая милиция не спасет — у «мамки» ж крыша ментовская…

Радовало лишь одно, что все произойдет не сейчас и даже, скорее всего, не сегодня, потому что к вечеру в «Досуге…» будут ждать клиентов, а, вот, завтра…

…Может, сунуться к Вадиму?.. А оно ему надо?.. Одно дело кинуть чуть-чуть бабла и наговорить всяких красивостей, но совсем другое — связываться с «мафией»; ради какой-то проститутки никто не станет искать себе такие приключения… и еще эта «почти жена», с которой он живет… — идея сразу стала такой же нереальной, как сходить в церковь и обратиться к Господу Богу, — может быть, до завтра придет хоть какое-то решение… а если нет, наверное, придется вернуться — лучше уж получить розгами по жопе, чем шлангом по почкам или битой по башке… Зря, блин, сбежала — надо было сначала подыскать другую хату, а потом уж валить… эх, хорошая мысля приходит опосля!..

Аня поднялась в свою квартиру, заперла дверь, но вдруг поняла, что не сможет сидеть здесь и тупо ждать, пока за ней придут. …Ведь это я решила, что все начнется завтра, а кто знает, что взбредет «мамке» в голову? Вдруг не будет никаких клиентов — тогда она разозлится еще сильнее и пошлет Толика уже сегодня… Да что сегодня! — подумала Аня в ужасе, — сейчас! Оксанку, небось, закончили сечь, и теперь он едет сюда!..

Ценных вещей, кроме припрятанных долларов, у Ани не было. Их она положила на дно сумки и принялась поспешно перебирать одежду, но остановилась …И куда я ее дену? Буду таскать с собой? Мне ж даже переодеться будет негде!.. Вздохнув, она постояла перед шкафом, прощаясь с любимыми вещами, и разревелась.

…Но пока меня ведь не поймали, а, значит, продолжается обычная жизнь — моя жизнь… Аня умылась; решив не тратить время на макияж, быстро переоделась и снова вышла на улицу. Вид людей, даже не подозревавших о ее проблемах, незаметно отодвигал страхи и переживания в разряд такого отдаленного будущего, что где-то в душе замаячил шанс — может, это будущее и не наступит никогда?..

Втиснувшись в автобус, следовавший до пляжа, Аня почувствовала, что внутренне напряжение спало окончательно — зажатая между толстым мужчиной в мокрой от пота рубашке и очень загорелой девушкой, она ощущала себя в безопасности, и от «мамки», и от Толика; а уж когда автобус въехал на мост!..

Изогнувшись, чтоб смотреть в окно, Аня любовалась могучей водной гладью, играючи сумевшей разделить город надвое так, что Левый берег виднелся лишь крохотными белыми кубиками на фоне голубого неба. И разве эта могучая сила не защитит ее — маленькую, слабую, но так преданную ей девочку?..

Правда, водохранилище было грязным и там никто не купался, поэтому автобус снова углубился в город; миновав частный сектор, он съехал с дороги и остановился на лугу, у неширокой, но относительно чистой речки. На ее сверкающую поверхность было больно смотреть даже сквозь темные очки, но Ане нравилось это делать. Она разделась, оставив вещи около семьи с многочисленными детьми, которая собиралась обедать; вошла в воду и поплыла подальше от компании пацанов, кричавших и поднимавших фонтаны брызг.

Метров через тридцать она перестала грести, перевернулась на спину и замерла, раскинув руки. Как она могла какие-то две недели назад бояться этой ласковой стихии, которая сама нежно держала ее в объятиях, гладя кожу, и покачивая на волнах?..

Течение сносило Аню в сторону от пляжа, к склонившимся над водой деревьям. На лугу паслись коровы, глухо позвякивая самодельными колокольчиками, а еще дальше слышались невнятные голоса динамиков — там начинались турбазы.

Солнце ослепляло, а если закрыть глаза, то становилось совсем не интересно, поэтому Аня поплыла дальше, по течению, решив обратно вернуться пешком.

Пляж давно скрылся за поворотом. Среди зелени, то здесь, то там, возникали яркие пятна палаток, а ароматный дым костров, смешанный с запахом пищи, манил, рождая состояние уюта и защищенности. Аня подумала, что лучше всего спрятаться от «мамки» именно таким образом — взять палатку и поселиться на берегу до самой осени, пока не похолодает, и не пойдут дожди. …К тому времени, обо мне все забудут; в «Досуг…» наберут новых девочек, и на зиму я смогу вернуться домой… А на работу можно ездить на автобусе… или даже… Вадим ведь тоже любит плавать — вдруг он захочет переехать ко мне?.. Тогда на работу и с работы мы будем ездить вместе, я научусь готовить на костре, по ночам мы будем купаться и заниматься сексом… его «почти жена» нас здесь тоже не найдет… По-моему, у меня начинается бред — не иначе, солнечный удар… Эта мысль развеяла мечты — Аня огляделась и поняла, что заплыла слишком далеко, поэтому повернула к берегу.

Когда она, по берегу, вернулась на пляж, народу заметно поубавилось. Солнце клонилось к закату, и вода, перестав искриться, выглядела холодной и непривлекательной. Аня знала, что это не так — наоборот, чем прохладнее становится в воздухе, тем теплее кажется вода, и тем меньше хочется вылезать из нее…

— Девушка, — перебил ее мысли сосед — глава семейства, — мы собираемся уезжать, так что вещи приберите, а то вы слишком долго купаетесь.

— Спасибо, — Аня подхватила босоножки, легкое, почти невесомое платьице и маленькую сумочку с документами, сигаретами, набором косметики и всеми ее сбережениями. …А куда их «прибрать»?.. — Аня огляделась, — но я не хочу уезжать!.. Да и куда?.. Прямиком в «Досуг…»?.. О, «мамка» устроит шоу «Возвращение блудной дочери» с показательной поркой!.. И куда? К Вадиму?.. Чтоб его «почти жена» спустила меня лестницы?.. Что такого, что он, типа, послал ее? Милые бранятся, только тешутся — с ней-то они давно живут, а меня он подобрал, небось, так, из жалости. Останусь пока здесь — рано еще, а дальше видно будет…

Держа в руках все свое имущество, она побрела вдоль берега, вдыхая неповторимый запах реки. Песок еще не остыл, и Аня чувствовала ступнями его тепло — это было замечательное ощущение, не сравнимое ни с дурманящим голову вином, ни с танцами в «Бегемоте»… вообще, ни с чем, что ей известно в жизни! Да еще все сопровождалось пением цикад и лягушачьим кваканьем, доносившимся из кустов…